— Итак, ты можешь спрашивать меня о чем угодно, а я буду отвечать тебе, да или нет.Констанция, не задумываясь, спросила.— Это живое?— Нет.— Мы его сейчас видим?— Нет.— Но оно есть в имении мадам Лабрюйер?— Да.— Оно большое?— Да.— Это предмет?— Нет.— Это есть у меня?— Конечно.— Оно есть у каждого из живущих в доме?— Скорее всего, да.— Но самое большое, конечно же, у тебя, Анри?— Да.— Это вещь?— Нет.— Не живое и не вещь? — задумалась Констанция Аламбер.Но тут же глаза ее просияли.— Это дух?— Можно сказать и так.— Ну конечно же, это любовь, — рассмеялась Констанция.— Да, — Анри, не дав Констанции опомниться, схватил ее, прижал к себе и попытался поцеловать в губы.Но мадемуазель Аламбер больно укусила его за щеку. И сквозь прокушенную кожу тоненькой струйкой потекла кровь. Констанция словно желая поиздеваться над виконтом Лабрюйером, провела пальцем по его щеке, сняла капельку крови и слизнула ее языком.— Я думала, Анри, кровь у тебя какая-то необыкновенная, а на поверку такая же соленая, как мои слезы.— Ты играешь с огнем, Констанция!— Нет, Анри, ты загадал слово, я сумела его разгадать, и тебе придется выполнять свое обещание.— Ну вот, теперь-то ты, Констанция, и попалась, — Анри расхохотался.Женщина, не понимая, в чем дело, уже было подумала, не сошел ли он с ума, но виконт объяснил ей.— Больше всего я боялся, что ты сумеешь отговорить Мадлен. Но теперь тебе придется помогать мне, иначе я вправе не выполнить твою просьбу. Ведь уговор был таков.— Ах ты, пройдоха, — Констанция легко ущипнула Анри за плечо. — Ты всегда найдешь способ обмануть доверчивую женщину.— О нет, к сожалению, мне не всегда это удается.— Но пожалуйста, сделай это ради меня, и я буду тебе благодарна.— Ты полюбишь меня? — спросил виконт.— Это не в моих силах.— Ну хотя бы постараешься?— Постараюсь, Анри.— Но из этого, конечно же, ничего не выйдет.— Конечно.— Ты, Констанция, такая же несносная, как и я. Побежали к дому.Анри схватил Констанцию за руку и они, подбадривая друг друга криками, бросились к дому, словно в старой детской игре: кто первым притронется к столбу крыльца, тот умный, а кто опоздал, тот дурак.Анри, конечно, благородно уступил даме право первой коснуться столба. Подождав запыхавшуюся Констанцию, он взял ее руку и приложил ладонь к теплому дереву.Ты первая.А ты, как всегда, опоздываешь, даже в том случае когда прибегаешь раньше. ГЛАВА 2 Пока Колетта Дюамель отдыхала в доме графини де Лабрюйер, ее возлюбленный Александр Шенье маялся в Париже. Правда, скучать у него времени не было, ведь он вот уже два года был зачислен в школу гвардейцев, из которой самых способных и смелых учеников зачисляли в королевскую гвардию.Учителем фехтования у Александра был Эмиль де Мориво. И если раньше этот немногословный, немного загадочный мужчина, избегавший в обществе своих воспитанников говорить о женщинах, казался Александру чуть ли не идеалом, то теперь он смотрел на него с ненавистью.Ведь Констанция Аламбер не преминула сказать Александру, кто же будет мужем Колетты.Сперва Александр даже подумал, стоит ли идти на занятия фехтованием, ведь он боялся, что не сможет скрыть своего отвращения к Эмилю де Мориво, но потом он решил, что такой поступок будет не достоин мужчины, и вместе со своимиСверстниками направился в зал для фехтования.Это было огромное помещение недавней постройки. Ровный рассеянный свет лился из окон, размещенных у самого потолка.Утреннее солнце золотило росписи, изображавшие батальные сцены.Шевалье де Мориво стоял перед строем будущих гвардейцев, держа в руках защитный жилет для фехтования. Во время занятий он никогда не пользовался учебной рапирой, предпочитая ей остро отточенную боевую, настолько шевалье был уверен в своем искусстве — и к тому же призывал своих воспитанников.Но поскольку их умение оставляло желать лучшего и поэтому, на всякий случай, перед каждым занятием де Мориво надевал жилет из толстой телячьей кожи, прошитой в несколько слоев.Эмиль не спеша облачился в жилет и взял в руки рапиру. Он несколько раз попробовал клинок на гибкость. Сталь оказалась превосходной.— Теперь, когда вы умеете уже делать хоть что-то, — обратился он к воспитанникам, — я хотел бы проверить ваше искусство в деле.И тот, кто сможет победить меня, будет без дальнейших экзаменов зачислен в гвардейцы.Глаза воспитанников восторженно блестели. И лишь только Александр Шенье опустил голову.Но шевалье де Мориво не придал этому значения. Он вызвал первого из стоявших в шеренге.— Шевалье де Дюбуа, попытайте вы счастье. Молодой человек принял стойку и несколько раз ударил своим клинком по клинку Эмиля де Мориво. Звон стали словно приободрил сражающихся и молодой человек сделал первый выпад.Эмиль легко от него уклонился и легонько плашмя коснулся плеча своего противника. Тот понемногу входил в азарт, его движения становились резче. Если до этого в движениях молодого человека чувствовалась скованность, то теперь он сражался изо всех сил.— Наносите удары пониже, — кричал Эмиль де Мориво, — так вы никогда не сможете меня достать. Вот видите, ваша шпага прошла у меня под мышкой, а я, развернувшись, наношу вам удар в бок. А теперь попробуйте еще.Эмиль специально стал отступать, предоставляя противнику возможность действовать по его усмотрению. Эмиль даже не пытался наносить удары, лишь только легко отбивал выпады.— И это вы сделали не правильно, шевалье, у вас открыта правая половина груди, старайтесь все время держаться боком, так мне будет труднее в вас попасть.Александр Шенье смотрел на сражающихся и ему казалось, его сверстник действует неумело и нерешительно. И он начал подбадривать его выкриками.Эмиль де Мориво удивленно посмотрел на Александра. Обычно этот его воспитанник вел себя тихо и особыми талантами не выделялся. Над парнем подтрунивали приятели за то, что тот зарабатывает себе на жизнь уроками музыки в богатых домах.Шевалье Шенье, — на ходу выкрикнул Эмиль де Мориво, отбивая один за другим три удара, — следующим будете вы, готовьтесь.И тут же, словно это не составляло для него особого труда, Эмиль нанес удар в грудь своему противнику. Рапира лишь только коснулась рубашки молодого человека и тут же замерла.— Вы мертвы, шевалье, и постарайтесь в следующий раз быть более напористым.Посрамленный таким легким поражением, молодой человек вернулся к своим приятелям.Александр Шенье вышел на середину зала.— Может, вы не желаете сражаться? — спросил Эмиль де Мориво, глядя на побледневшее лицо Александра.— Нет, месье.— Может, вы плохо себя чувствуете?— Нет, это у меня природная бледность лица. Александр отбросил со лба свои непослушные длинные волосы и принял стойку. Кончик его рапиры чуть заметно подрагивал, направленный прямо в шею де Мориво, не защищенную жилетом.О, так вы настроены серьезно, — Эмиль тоже принял стойку. — Что ж, начинайте первым, шевалье.Александр вложил в свой удар всю ненависть, накопившуюся в душе, но де Мориво был неуязвим. Он даже не отрывая подошв от пола, уклонился от удара и хотел дотронуться клинком до плеча Александра, но тот успел вывернуться и подбил его рапиру снизу.— Отлично. Уходите от удара, шевалье.Рапиры снова скрестились.Эмиль де Мориво не понимал, что происходит, откуда только берется злость в этом тщедушном молодом человеке, никогда не выделявшемся ни талантами, ни особой храбростью. Еще несколько раз Александр чуть не достигал своей цели — острие его клинка проходило буквально в волоске то над плечом, то над рукой Эмиля де Мориво.— Вы делаете успехи, шевалье, — на ходу выкрикивал Эмиль, отбивая удары. — Но смотрите, до этого момента я только защищался, теперь же поведу наступление, — и Эмиль, полностью уверенный в своей победе, сделал выпад.Александр подбил клинок снизу и пригнулся. Эмиль чуть не потерял равновесие, но вовремя успел отскочить. Александр Шенье стоял, ожидая следующего удара, и он не заставил себя ждать.На этот раз Эмиль де Мориво применил свою излюбленную тактику — он перебросил рапиру в левую руку. Это должно было смутить противника, ведь каждый привык фехтовать, видя перед собой правшу. А Эмиль одинаково хорошо владел и левой, и правой рукой.— Ну что, шевалье, посмотрим, как вы справитесь с такой задачей.Но злость придала Александру редкую силу. Он смотрел на своего противника с нескрываемой ненавистью, пожирая его глазами. Несколько раз Эмиль делал выпады, но всегда Александр уходил от них и даже один раз умудрился задеть острием рапиры плечо своего наставника.— Вы ранены, месье, — не без злорадства заметил Александр, изготавливаясь к выпаду.— Вы тоже, — Эмиль резко ударил и зафиксировал острие своей рапиры на большой сверкающей пряжке ремня Александра Шенье. И тут молодой человек, изловчившись, поддел рапиру своего наставника и поворотом выбил оружие из его рук.Со звоном рапира упала на каменные плиты пола.Будущие гвардейцы онемели: никому еще не удавалось выбить рапиру из рук Эмиля де Мориво.Тот и сам стоял в растерянности. Нужно было что-то говорить.— Шевалье, вы не хотели бы поступить на службу в мой полк?Нет, месье, — абсолютно спокойно ответил Александр Шенье, склонив голову.Это был, наверное, единственный случай отказа за все время существования гвардейской школы. Никто ничего не понимал, а Александр, удовлетворив свое самолюбие, вложил рапиру в ножны и двинулся к выходу. Никто не стал его останавливать. Он вышел на залитый солнцем двор и остановился у тихоЖурчащего фонтана.— Я мог убить его, — тихо проговорил Александр, — но он бы умер, не зная за что. Я похищу Колетту, и она будет моей женой.В имении графини Лабрюйер все шло своим чередом. Обилие гостей лишь радовало старую графиню. Ведь когда рядом с тобой молодые люди, реже вспоминаешь о собственной старости. Не стоит только смотреться в зеркало. Мадам Лабрюйер уже давно убрала зеркало из своей спальни. Она не любила теперь своего лица, изрытого морщинами, своего дряблого подбородка. А когда-то она была очень красива, и мужчины сходили по ней с ума.У нее не было дочерей, не было внучек и только Анри оставался ее единственной надеждой. Она не баловала внука большими деньгами, предпочитая оплачивать его долги только после того, как они были сделаны. Но в душе старая графиня очень любила своего развязного внука. Он был как бы продолжением ее молодости, только теперь ее былое женское коварство воплотилось в мужчину.После ужина все гости собрались в гостиной. Но на этот раз начать игру в карты не дала Констанция Аламбер.— Как вы думаете, мадам, — обратилась она к Мадлен Ламартин, — люди любят глазами, ушами, сердцем, душой или руками?Мадлен Ламартин и без того чувствующая себя потерянной, растерялась.— Я не совсем понимаю ваш вопрос, мадемуазель Аламбер.— Ну, скажем так: вы могли бы быть полностью уверены, что обнимаете своего мужа, если бы находились в абсолютно темной комнате?— Думаю, да, — улыбнулась Мадлен Ламартин.— А мне кажется — нет.— Вы хотите сказать, что я не узнала бы собственного мужа?— Дело в том, мадам Ламартин, что человек, предаваясь любви, становится совершенно другим существом. И ваш муж, думаю, не исключение из правила.— Констанция, но почему ты задаешь такие странные вопросы? — поинтересовался виконт.— Я вспомнила, Анри, сегодняшний наш разговор, когда ты уверял меня, что человек любит душой, а значит, нет разницы, видишь ли ты предмет своего обожания или он скрыт от тебя темнотой.— Ты хочешь, Констанция, уверить меня, что любовь — это всего лишь оптический обман?— Нет, виконт, человек любит душой, а наслаждается телом.— Я никогда не ошибусь, — неосмотрительно воскликнул виконт.— А это можно проверить.— Каким же образом?— Я хочу предложить тебе одну игру, конечно же, если все присутствующие согласятся на нее, — Констанция пристально посмотрела на Мадлен Ламартин.Колетта же явно скучала, ее мысли были заняты Александром Шенье.— Я согласна отказаться от партии в вист, — сказала старая графиня, — если вы, мадемуазель, предложите что-нибудь более веселое.— Я предлагаю, — говорила Констанция, — завязать виконту глаза и пусть присутствующие дамы по очереди целуют его, а он примется отгадывать их имена. Вот мы и узнаем, чем любит виконт, глазами или же душой.Такое предложение пришлось по вкусу Анри и он, сняв шейный платок, дал себе завязать глаза. Анри сидел в кресле, запрокинув голову, а Констанция готовила его к игре.Я советовала бы, виконт, спрятать руки за спину.Ты так боишься, что я примусь прикасаться к дамам, не доверяя своимГубам?Хорошо, Анри, можешь держать руки перед собой, все равно это тебе не поможет, ведь ты будешь вести честную игру.— Конечно, но мне не терпится скорее ее начать.— Кто же будет первой? — Констанция посмотрела на Колетту, та испуганно вжалась в кресло.— Колетта, подойди же и поцелуй виконта, — сказала Констанция и сама склонилась к Анри.Она лишь слегка губами коснулась его плотно сжатых губ и отошла в сторону.— Не нужно стесняться, Колетта. Девушка, наконец-то поняв, что ее имя использовали лишь для розыгрыша, рассмеялась.— Вот тут ты ошиблась, Констанция, — улыбнулся виконт, — Колетта находилась слишком далеко для того, чтобы так скоро поцеловать меня и, наверное, это сделала ты.— Ну что ж, первый опыт удался. Но это не твоя заслуга, а моя промашка.В полной тишине Констанция подошла к Мадлен Ламартин, взяла ее за руку.Та отрицательно качнула головой. Но улыбка Констанции выглядела так просительно, что Мадлен Ламартин не могла устоять перед соблазном.Ее сердце сильно билось в груди, ведь то, о чем она мечтала в последние дни, хоть в виде игры могло осуществиться.— Да не волнуйтесь же так, мадам, — прошептала Констанция, — это всего лишь игра, к тому же при свидетелях. В этом нет ничего зазорного или постыдного.Мадлен Ламартин опустила руки на спинку кресла и коснулась своими влажными губами лица виконта.— Но мы договаривались целовать в губы, я так не разобрал, — пробормотал Анри. — Придется повторить.Мадлен Ламартин, плотно закрыв глаза, коснулась губами губ виконта и тут же отпрянула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29