Так что д'Артаньян с Анной остались одни, чему гасконец был только рад, - он мог бы просидеть так ночь напролет, любуясь ее лицом, особенно загадочным и прекрасным в свете тусклой лампы, наполнившей комнатушку колышущимися тенями причудливых очертаний.
В конце концов Анна тихонько рассмеялась:
- Видели бы вы ваше лицо...
- А что с ним такое?
- Вы уже добрых четверть часа таращитесь на меня с видом, самым подходящим определением для которого будет - восторженно-дурацким. Интересно бы знать, о чем вы думаете?
- О том, что у хозяина одна-единственная спальня, он сам говорил.
- Ну да, следовало ожидать... - фыркнула девушка. - Вам, часом, не взбрело в голову, что это дает вам какие-то шансы?
- Ну что вы, - уныло отозвался д'Артаньян. - Разумеется, вы холодны, как лед... Вы, часом, не происходите ли из страны гипербореев? Мне про нее рассказывал один моряк. Там по полгода нет солнца, и все жители это время спят в снегу, и женщины у них холодны настолько, что в буквальном смысле замораживают неосторожного пришельца до смерти, если ему взбредет в голову...
- Ничего подобного, шевалье. Я родом из Лотарингии. Правда, долго прожила в Англии, я уже рассказывала...
- Ну, тогда мне все понятно. Это из-за проклятых английских туманов...
Анна посмотрела на него с лукавым любопытством:
- Милейший д'Артаньян, неужели вы считаете себя настолько неотразимым, что любая женщина обязательно должна пасть вам в объятия, едва вы этого захотите?
- Да что вы! - сердито насупился д'Артаньян. - Никогда не думал о себе таких глупостей, не говоря уж о том, чтобы утверждать такое вслух... Просто я люблю вас, простите за откровенность, и готов это повторить снова и снова. Черт возьми, ну так уж сложилось, что я - не Вандом, не Граммон, не Конде, Куртанво, Барада!< Представители перечисленных д'Артаньяном фамилий частенько имели самые что ни на есть гомосексуальные наклонности > Нет уж, за де Батцами, д'Артаньянами и де Кастельморами такого не водилось отроду!
- Дорогой Шарль, но ведь следовало бы еще поинтересоваться и моими желаниями...
- Вы любите кого-то?
- А какое право вы имеете задавать такие вопросы?
- Право любящего.
- Ох! - непритворно вздохнула Анна. - Честное слово, в толк не возьму, когда я только успела внушить вам такую страсть...
- А разве для этого нужно время? - искренне удивился д'Артаньян. - Это как удар молнии, вот и все! Мне хватило одного взгляда в Менге, чтобы потерять покой навсегда...
- Вы слишком молоды, отсюда все и происходит...
- Ну, вы ненамного меня старше, - сказал д'Артаньян.
- Это другое. Женщина, даже если она по годам старше на два-три года, на деле старше лет на двадцать... Я была замужем, Шарль, я вдова, у меня есть сын...
- Черт возьми, выходите за меня замуж, и он будет и моим!
- А вам не рано ли думать о женитьбе?
- Да в Беарне за моими ровесниками порой уже семенит целый выводок детворы! Анна, я как-никак не наивный мальчишка... Простите за откровенность, в Париже у меня хватило времени и случаев, чтобы набраться изрядного опыта... Бывали победы...
Сидевшая напротив девушка прищурилась так загадочно и насмешливо, что д'Артаньян невольно вспомнил котов кардинала.
- По-моему, - протянула она с хорошо скрытой насмешкой, - ваши парижские победы могли бы разделить с вами очень уж многие... идет ли речь о Мари де Шеврез, королеве парижских шлюх, или этой вашей Луизе. Я уж не говорю о девицах из квартала Веррери...
- О, вы ревнуете! - вскричал д'Артаньян. - Приятно слышать! Скажите, что вы ревнуете!
Она рассмеялась:
- Шарль, вы неподражаемы... Если так пойдет и дальше, вы меня просто вынудите в вас влюбиться в ответ...
- Что я должен для этого сделать, Анна? - воскликнул он, себя не помня от надежд, ударивших в голову, словно выдержанное вино.
- Прежде всего - исполнить в точности поручение монсеньёра.
- И тогда вы...
- Не ловите меня на слове, Шарль. Это ничего еще не будет значить. Признаюсь, вы мне нравитесь. В вас, простите за откровенность, присутствует то сочетание детской наивности и самого беззастенчивого разгула, что никогда не оставляет женщину равнодушной... Сидите смирно! У вас такой вид, словно вы готовы на меня наброситься, как дикий лесной человек... Вы мне нравитесь, повторяю, но эта ничего еще не значит. Уж простите, но я не Мари де Шеврез. Кое в чем я ужасно медлительна... И жизнь нанесла мне несколько тяжелых ударов, вкупе с разочарованиями...
- Значит, у вас никого нет! - ликующе воскликнул д'Артаньян. - И не отрицайте, я это чувствую! Влюбленный человек становится провидцем, верно вам говорю!
- У меня действительно никого нет. Но это опять-таки ничего не значит...
- Дайте мне только шанс!
Ее глаза загадочно смеялись в зыбком полумраке, пронизанном колыханием теней:
- А разве я лишила вас шанса? Что-то не припомню...
- Вы играете со мной по всегдашнему женскому обыкновению, - сказал д'Артаньян, которого бросало то в жар, то в холод. - Ах, как вы со мной играете...
- Быть может, самую чуточку... Шарль, ну остыньте вы немножко, прошу вас! Наверное, все дело в том, что прежде вам попадались исключительно доступные дамы, - иронично подчеркнула она последнее слово. - Скажите по совести, вам приходилось когда-нибудь по-настоящему ухаживать за женщиной? Или всегда складывалось так, что в ответ на ваши недвусмысленные стремления очень быстро следовало быстрое, откровенное согласие? Ну что вы опять хмуритесь? Я права?
- Вы, как врегда, правы, - сумрачно признался д'Артаньян. - Ну да, так уж сложилось... Я не силен в том, что именуется ухаживанием по всем правилам. У меня есть только богатый опыт, а это, как я теперь вижу, совсем даже не то... Но я и правда люблю вас!
- Может, все дело в том, что на этот раз вы столкнулись с сопротивлением?
- Что за глупости вы говорите! - взвился д'Артаньян. - Ничего подобного! Это любовь, уж я-то знаю! И вы, вы тоже помнили обо мне! Я ведь знаю, что это вы передали для меня сто пистолей через капитана де Кавуа!
- Вы уверены?
- Уверен. Сердце подсказывает.
- Ну и что? Это была обыкновенная жалость к юноше, попавшему в нешуточную передрягу...
- Ничего подобного!
- Думаете?
- Я же говорю: всякий влюбленный - провидец вдвойне! Анна...
Она решительно встала:
- Думаю, мне пора идти спать...
- А я? - совсем по-детски спросил д'Артаньян.
- А вы преспокойно можете устроиться здесь. Лавка достаточно широкая... а постель в спальне слишком узкая. Настолько, что самому благонамеренному человеку обязательно полезут в голову игривые мысли. А я устала и хочу отдохнуть. Как бы я к вам ни относилась, но слушать остаток ночи ваши неизбежные признания и клятвы... Нет уж, ложитесь здесь, на лавке.
- А выкуп? - расхрабрился д'Артаньян.
- Простите?
- Есть такой обычай у крестьян. Вроде игры. За выполнение иных просьб требуют выкуп...
- И что же вы от меня потребуете?
- О, ничего невыполнимого или особо тягостного для вас, - сказал д'Артаньян. - Когда все кончится, когда мы завершим дело, обещайте прогуляться со мной... ну, допустим, по Сен-Жерменской ярмарке или в аллеях Тюильри. Это не слишком наглое требование, правда?
- Пожалуй.
- Так вы обещаете?
- Ну хорошо, хорошо, обещаю... Спокойной ночи, дорогой Шарль!
И она скрылась на втором этаже, словно пленительный призрак, оставив д'Артаньяна в состоянии того одновременно приятного и мучительного безумия, что хорошо знакомо каждому влюбленному. О сне и речи быть не могло, он лежал на широкой лавке, завернувшись в плащ, и то, что происходило в его голове, не поддавалось связному описанию по причине полнейшей сумбурности и шараханья из крайности в крайность что ни миг...
Входная дверь тихонько приотворилась. Грезы и фантазии моментально покинули д'Артаньяна, он сторожко приподнялся, взял со стола один из своих пистолетов и убедился при тусклом свете лампы, что пружина замка заведена.
И тут же отложил оружие, узнав Планше. Слуга осторожно сделал пару шагов в комнату, огляделся и, увидев на лавке д'Артаньяна, прямо-таки бросился к нему.
- Сударь! - прошептал честный малый прерывающимся голосом. - Сударь! Скверные дела!
- Что такое? - насторожился д'Артаньян.
- Сударь, сдается мне, мы попали в ловушку! - промолвил Планше, не сводя испуганных глаз с двери.
- Это еще почему? Да успокойся ты!
- Сударь, прежде всего... Наш хозяин никакой не мельник!
- Почему ты так решил?
- Вы не забыли, что я всю сознательную жизнь готовился стать мельником? Уж я-то сразу отличу, где настоящий мельник, а где фальшивый!
- Помедленнее, Планше, - сказал д'Артаньян, садясь на лавке и затыкая за пояс пистолеты. - Давай подробнее...
- Он совсем не умеет управлять мельницей, верно вам говорю... Тут все зависит от крыльев. Он пустил крылья слишком быстро, точно вам говорю, сударь! Мука черт-те сколько времени идет черная, вот-вот загорится, а ему хоть бы хны! Таращится на нее так, будто все в полном порядке... А он ведь не пьяный и не кажется сумасшедшим. Помните, что он нам наплел? Что он и есть здешний мельник, что занимается своим ремеслом черт-те сколько лет... Все враки, сударь! Он тут совсем недавно, не знает толком, где что лежит... а главное, я уже говорил, совершенно не умеет управляться с мельницей! Это фальшивый мельник! Да работай он так, как сейчас работает, к нему никто не привез бы и горсточки зерна! Говорю вам, мука идет чернющая, чернее угля, она вот-вот загорится, а он ходит у жерновов с самодовольным видом, как индюк на птичьем дворе, как будто так и надо! Скверные дела, сударь!
Он говорил так убедительно, с таким знанием дела, что д'Артаньяну передалась в полной мере тревога верного слуги.
- Где твой мушкет? - спросил он.
- Вон там, в углу...
- Поднимись к миледи Анне, разбуди ее и расскажи все. Черт, ведь Лорме в конюшне...
- Его так просто врасплох не застанешь, сударь, - убежденно сказал Планше. - Я с ним за эти дни тесно сошелся. Человек опытный, во всяких переделках бывал. Могу поспорить, он и не спит вовсе...
- Все равно осторожность не помешает, - сказал д'Артаньян. - Разбуди миледи, потом сбегай в конюшню и предупреди Лорме. Когда вернешься, разожги фитиль, возьми мушкет и будь готов ко всему...
- А вы?
- А я пойду посмотрю на нашего любезного хозяина... Ну, живо!
Не теряя времени, д'Артаньян бесшумно приоткрыл дверь, выскользнул наружу и стал бесшумно подкрадываться к мельнице с ловкостью истого уроженца Беарна, привыкшего ходить по каменным осыпям и горным тропинкам.
Ночь была безлунная, но небо оказалось чистым. На фоне россыпи бесчисленных звезд по-прежнему кружили мельничные крылья, производившие сейчас жутковатое впечатление, - оттого, что казались чем-то живым и злокозненным...
Не успел он сделать и пары шагов, как дверь у подножия мельницы со скрипом отворилась, показался мнимый мельник с фонарем в руке. Д'Артаньян шарахнулся за угол дома, прижался к холодной каменной стене.
Мельник неторопливо прошел мимо, не заметив его, и сделал довольно странную вещь. Он повесил свой ярко горевший фонарь на столбик изгороди, проверил, не свалится ли - и ушел назад на мельницу. Д'Артаньян, оторопело наблюдавший за этими престранными манипуляциями, прокрался к мельнице. Распахнул дверь - и оказался лицом к лицу с хозяином, державшим другой фонарь.
Самообладание гасконца не покинуло: как всегда бывало с ним в минуту нешуточной опасности, он не терял зря времени и действовал молниеносно. Не вынимая шпаги - к чему применять благородное оружие против подлого шпиона? - он нанес хозяину могучий удар кулаком, враз сбивший того с ног. Фонарь отлетел в угол обширной комнаты и, кажется, разбился, потому что в углу взметнулось высокое пламя. Не обращая на него никакого внимания, д'Артаньян одним прыжком оказался в другом углу, склонился над постанывавшим хозяином и, приставив ему к голове пистолет, зловещим шепотом осведомился:
- Так, значит, сударь мой, вы не мельник, а разбойник? Проезжающих в ловушку заманиваете, а потом режете и грабите? Ну, это нам знакомо. В Бе... у себя на родине мне случалось прикончить парочку таких вот мерзавцев, так что дело насквозь знакомое... Дать вам время прочитать отходную или... Пожалуй, не стоит быть к вам настолько добрым... Хотите что-нибудь сказать, прежде чем я разнесу вам череп?
- О сударь! - пролепетал насмерть перепуганный мельник. - Что я вам сделал?
- Сам знаешь, - непререкаемым тоном ответил д'Артаньян, звонко взведя курок. - Думал кого-нибудь обмануть, ты, поддельный мельник? Мы тебя раскусили моментально, ждали, пока ты сам себя выдашь... Кого ты хотел обмануть, изображая мельника?
- Я и не думал, что вы...
- Следовало бы думать, - отрезал д'Артаньян, уже видя, что подозрения Планше оказались справедливыми. - Где настоящий хозяин? Ты его убил вместе с семьей, скотина!
- Помилуй бог, что вы такое говорите, сударь? Как вам только в голову пришло? Сроду никого пальцем не тронул, я не убийца и не разбойник!
- В таком случае, где настоящий мельник? Где его семья? Я собственными глазами видел в доме массу вещей, говоривших о недавнем присутствии женщины!
- Их никто пальцем не тронул, ваша милость! Им дали достаточно денег, чтобы они согласились пожить пару дней подальше отсюда и держать язык за зубами!
- Но мост-то поджег ты? - наугад нанес удар д'Артаньян.
- Что мне было делать, если приказали! Подумаешь, велика важность - поджечь мост! Это же не душегубство, верно? Ну сами посудите!
- А кому ты подавал сигнал фонарем? - уже гораздо увереннее спросил д'Артаньян, видя, что оказался на верном пути.
- Кто их знает, мне таких тонкостей не говорили...
- А что тебе говорили? Отвечай, мерзавец этакий, это для тебя единственный шанс спасти свою поганую шкуру!
- Я не знаю, кто они... Они ждут где-то на дороге, когда я повешу фонарь, так, чтобы издалека было видно...
- Сколько их там?
- Да говорю вам, не знаю!
Д'Артаньян покрепче прижал дуло пистолета ко лбу икавшего от ужаса злоумышленника - но не дождался более детального ответа. Быть может, пленник и в самом деле не знал иных подробностей...
- Сударь! - воззвал лежащий. - Помилосердствуйте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49