Если ваш человек заметит что-нибудь подозрительное, он просто сойдет на берег и вновь исчезнет в городе.
-- Этого не случится, - пожал я плечами. -- Разве что вы распугаете всех вокруг с помощью своих мигалок. И так было слишком много шума с вашим появлением, Маллен. Кроме того, за тем местом тоже наблюдают.
-- Уж слишком красиво у вас все получается, -- хмыкнул инспектор. -- А ведь по сути вы остались в том же положении, в каком были с утра --драгоценности у вас, но преступник на свободе, и ничто не помешает ему вновь скрыться.
-- Здесь вы не правы, инспектор, -- велеречиво ответил я. -- Теперь, когда Бано взял в заложники Стивена Элко, его руки связаны. Толстяк подобен тому русскому медведю из пословицы, который не пускает поймавшего его охотника. Первоначально, пока доктор полностью контролировал ситуацию, взять Элко в заложники было хорошей идеей. Но теперь, -- я развел руками. -- Не сможет же он просто так сказать: "Все, ребята, мы тут весело провели время, а теперь я ухожу". Он же просто получит пулю в спину. Но и пристрелить Элко до тех пор, как дело не будет сделано, он тоже не осмелится -- к кому еще он сможет обратиться впоследствии. Так что наш друг обхитрил самого себя.
-- Я, кажется, знаю еще пару людей, с которыми произошло то же самое, -- задумчиво произнес Маллен, и было ясно, кого именно он имеет в виду. -- Я поставил у этой дороги пару снайперов на всякий случай. Не волнуйтесь, их никто не заметит, пока уже не будет поздно... А пока ответьте мне, каким образом вы собираетесь извлечь из одной шляпы одновременно двух кроликов, да еще так, чтобы ни одному из них нельзя было привесить на мохнатые уши обвинение в убийстве.
Я устало пожал плечами. Долгие разлагольствования с Малленом никак не входили в мои планы.
-- Я просто представлю вам настоящего убийцу Мериен Шелл, -- ответил я. -- И предложу доказательства и свидетелей.
29
Роберт Фердинанд Картер взирал на своих потомков с горделивой печалью. Его холодные синие глаза, подобные двум кусочкам замороженного времени, наполовину скрывались под густыми бровями. Они были темно-красного цвета, как у пиратов на старинных портретах.
-- Вот как случилось, -- произнес Джейсон Картер, -- что я взял на себя ответственность сберечь для потомков бесценные сокровища этого народа.
Каждое слово старый банкир старался произнести как можно более отчетливо -- это выходило у него бессознательно. Возможно, потому, что, углубляясь в шлифовку произносимых фраз, он старался скрыться от реакции на них своих детей.
-- Чужого для меня народа, -- добавил он.
О каких потомках говорил старый банкир? О тех ли, что сейчас выращивали рис и строили здания в индустриально-обновленных городах маленькой страны в Юго-Восточной Азии, которая в один трагичный для нее день решила порвать с многовековой традицией императорского правления. Если речь шла о них, то Картер лгал -- все его усилия были направлены именно на то, чтобы лишить этих людей памятников священного прошлого.
Возможно, он говорил о тех, кто покинул свою страну. О двух-трех десятках обедневших аристократов, бежавших от набирающего силу восстания в те дни, когда у них еще оставались шансы это сделать. Те, кто оказался слишком привязан к местам, где родился, вырос и возмужал -- были расстреляны на центральных площадях, а их имущество национализировано. Оставшиеся вели жалкое иждивенческое существование -- кто в Париже, кто в Лондоне, а кто-то в Сан-Франциско. Время от времени -- очень редко -- какая-нибудь организация, выступающая за восстановление императорского режима в далекой маленькой стране, проводила сбор пожертвований для лишенных родины аристократов. Подобным, как правило, деятельность таких организаций и ограничивалась.
Нужны ли были этим людям древние реликвии? Разве только, чтобы продать и постараться прожить оставшиеся им дни без тягот и лишений.
Возможно, Джейсон Картер говорил о грядущих поколениях, которым еще суждено увидеть свет много десятилетий спустя -- но кто может поручиться, что древние полудрагоценные безделушки, чья стоимость была огромна лишь постольку, поскольку кто-то еще боготворил великого учителя Тханьхоа -- что этот археологический хлам будет еще нужен людям, воспитанным в духе новых ценностей и идеалов.
Тогда о ком же говорил Джейсон Картер? Неужели он лгал?
Да, лгал, и делал это слишком часто, чтобы теперь, умудренный опытом и многочисленными ошибками, мог хотя бы приблизительно отличать в своих словах правду от вымысла.
Однако горькая ирония, таившаяся в уголках губ портрета великого Роберта Фердинанда, заключалась в том, что на этот раз старый банкир был искренен с самим собой.
Говоря о потомках, он в первую очередь имел в виду своих детей.
Джонатан Картер, чья рука все еще бережно покоилась на перевязи под полой дорогого расстегнутого костюма, внимательно взглянул на отца, и стекла его очков блеснули в свете лампы.
Он ждал, внимательно сторожа момент, когда отец закончит, и можно будет сказать самому.
Лиза Картер сидела, легко полуразвалившись в кресле. Пальцы касались подлокотника, их кончики чуть заметно подрагивали.
Это было смешно -- смешно и жалко.
Бедный старик.
Глупый, сентиментальный старик.
Джейсон Картер поднял глаза. В этот момент он действительно выглядел жалко.
Возможно, это участь каждого человека в момент, когда судьба выносит свой приговор.
Джейсону Картеру было больно -- больно от того, что он бросил кости и знал, что второго раза не будет.
Поймут ли его дети?
Станут ли презирать?
Если бы в тот момент у Джейсона Картера спросили, отчего его сын и дочь могли бы неожиданно начать питать к своему отцу подобные чувства -- старый банкир не нашелся бы, что ответить. Много лет назад он принял решение, согласившись на просьбу лишенного трона императора из древней династии. Его поступок не мог касаться ни его детей, ни вообще кого бы то ни стало в этом чертовом мире.
И уж тем более рассказ об этой давнишней, уже почти полностью забытой и лишь насильственным путем извлеченной наружу из глубин памяти истории -- как мог он повлиять на отношения отца и его двух уже давно выросших детей.
И вновь Джейсон Картер не смог бы дать внятного ответа на этот вопрос. Да и кто смог бы.
Но старый банкир слишком много лгал -- и другим, и самому себе. В его словах, и в речах тех, кто окружал старого банкира, правда была столь тесно перемешана с вымыслом, что он давно научился подсознательно отличать -- не истину от лжи, нет, а то, что имеет значения от того, что не имеет.
Этот вечер имел.
Джейсон Картер поднял глаза и посмотрел куда-то далеко, насколько это позволяли размеры холла. Возможно, выражение глаз отца на величественном портрете страшило старого банкира больше, чем реакция детей.
Джейсон Картер молчал.
Джонатан поправил очки и взглянул на него. Убедившись, что старый банкир наконец закончил исповедь, молодой человек осторожно выбрался из кресла и сделал несколько шагов вперед.
-- Ты никогда нам этого не рассказывал, -- хриплым голосом произнес он. -- Я... я восхищаюсь тобой, отец.
Джейсон Картер никогда не узнал, был ли Джонатан искренен в тот момент.
Старый банкир двинулся к сыну, и Лиза с омерзением заметила, что в морщинистом уголке отцовского глаза дрожит хрустальная слеза.
Джонатан, Джонатан, низкий лицемер.
Отец с сыном обнялись. Это причинило боль младшему Картеру -- раненое плечо резко отозвалось на прикосновение -- но он не размыкал здоровой руки до тех пор, пока отец первым не сделал этого.
-- Спасибо, -- глухо произнес старый банкир.
За что он благодарил сына.
Лиза стояла уже рядом с ними -- гибкая и мускулистая, веки ее совиных глаз слегка подрагивали.
-- Ты -- наш отец, -- произнесла она.
Старый сентиментальный дурак. И бездушный молодой лицемер. И это -великая семья Картер.
Ей было гадко.
Казалось, она присутствует на омерзительном фарсе, поставленном в театре абсурда. Брат и отец обнимались, говорили какой-то вздор.
-- Спасибо, -- еще раз пробормотал старый банкир.
-- У тебя кровь на повязке, Джонатан, -- бесстрастно произнесла Лиза.
-- Я поранил тебя, сынок? -- в голосе Джейсона Картера звучал почти благоговейный трепет.
Боже...
-- Ничего, отец, просто пора менять повязку, - Джонатан уверенно пожимает плечо отцу и широкими шагами, насколько позволяют ему короткие ноги, выходит из комнаты.
Глупый, бессмысленный, чисто мужской жест -- будто лошадь оглаживает.
-- А где Кларенс? -- произносит Лиза, чтобы хоть что-то сказать.
Она не перенесет еще одного приступа сентиментальности. Тем более, раз Джонатан ушел и отцу некому подпевать.
Конечно, она-то хорошо знает, где теперь кузен. В одном из городских моргов. Наверняка через час, а то и раньше, им об этом сообщат. Юджин сказал, что все сделано, а он знает свое дело.
Интересно, как доктор Бано смог найти его. Но, в конце концов, в определенных кругах все хорошо знают о таких профессионалах, как Данби.
Лиза не знала, что она имела в виду по определенными кругами.
-- Он говорил, у него какое-то дело в городе, -- произнес Джейсон Картер.
Он тоже не знал, что следует говорить.
30
Отсутствие Кларенса дома этим вечером оказалось для старого банкира благословением небес, хотя он сам не решился бы себе в этом признаться. Будь молодой человек дома, Джейсон оказался бы в весьма сложном положении, вынужденный решать острую дилемму.
К Кларенсу он относился как к сыну. После смерти брата Роберта Джейсон Картер тем более должен был стать мальчику отцом. Поэтому само собой разумелось, что он расскажет племяннику все о древних азиатских реликвиях.
Но должен ли он говорить одновременно с Кларенсом и детьми.
Это могло больно задеть и Лизу, и Джонатана. Ведь Кларенс был им только кузеном, не жил в их доме.
Старый банкир чувствовал, что между кузенами существует некоторая неприязнь, и причину ее видел в себе. Он не мог обделить вниманием племянника, но боялся обидеть этим детей.
В финансовом деле необходимо уделять время каждой отрасли, заботиться обо всем одновременно -- однобокое судно кренится и тонет.
Вот почему отсутствие Кларенса оказалось кстати.
-- Ты не знаешь, когда он вернется? -- неуверенно спросил банкир.
Она знала. Старик всегда любил племянника больше, чем собственных детей -- потому, что Клар слабый, у него постоянно проблемы, из-за которых он нуждается в помощи.
Но с ним покончено -- следующий на очереди Рендалл, затем и Джонатан.
И кресло президента банка станет ее.
Старик долго не протянет -- он слишком сдал в последнее время.
-- Ты хотел меня видеть, дядя?
Голос Кларенса Картера звонкий и довольный -- слишком звонкий и слишком довольный для человека, который только что потерял отца.
А возможно, истинная причина именно в этом.
-- Ты хотела меня видеть, Лиза... Ты не пришла. Что случилось?
Клар выглядит потрепанным, что-то явно произошло. Но он чересчур жив, чтобы оказаться мертвым.
-- Кларенс, мальчик мой...
Старый банкир подходит к племяннику и берет его за плечо.
Большие совиные глаза Лизы Картер застыли, она слишком сильно ошеломлена, чтобы вновь ощутить прилив омерзения при виде неуместной сентиментальной сцены.
Юджин, ублюдок....
Он ни черта не сделал.
-- Нам надо о многом поговорить с тобой, Кларенс, -- говорит Джейсон Картер, и доверительно приближает свою голову к лицу племянника.
Такое ощущение, будто сейчас они поцелуются.
Лиза давно должна уйти, чтобы не мешать разговору. Но она стоит у камина, ее невидящий взгляд устремлен на фотографию матери.
-- Лиза... Ты не оставишь нас?
Ублюдок. Ублюдок Юджин. Все мужики кретины.
Только бы добраться до него.
Наверняка уже слинял из домика, небось и вещи, что поценнее, прихватил. А она-то дала ему столько денег...
Лиза идет вперед, ее ноги по-прежнему уверенно попирают паркетины пола, но на самом деле ее здесь нет -- нет в этом доме, в этом городе, в этом мире. Она сама не замечает, как через большую круглую дверь выходит в парк.
Только бы найти его. Только бы его найти.
Поистине, это день, когда исполняются все ее желания...
Она чувствует, что кто-то сильно сжимает ей руку. Она оборачивается и видит Юджина Данби. Глаза мужчины озабоченно сощурены, на лбу пролегли две глубокие морщины.
Сколько она хочет ему сказать!
Вместо этого она спрашивает:
-- Как ты попал сюда?
Он отпускает ее руку, говорит почти виновато:
-- У вас здесь никудышная служба охраны, Лиза... Когда я был тут в первый раз, заметил, что и как, не думал, что понадобится... Но я не за этим сюда пришел, нам надо поговорить.
Конечно, им надо поговорить! Но что сказать ему? Позвать людей? Тогда она пропала -- он обвинит во всем ее. Потребовать назад деньги?
Так он же не отдаст.
Юджин не замечает чувств, терзающих девушку, он слишком занят собственными переживаниями. Его пальцы вновь обхватывают ее руку -- Данби кажется, так он сможет лучше передать то, что собирается сказать, так она поймет.
-- Я не могу больше оставаться в городе, Лиза, -- шумно шепчет он. -Это слишком опасно. Полиция ищет меня. Я должен уехать прямо сейчас. Прямо сейчас -- понимаешь?
Лиза Картер стоит, и высокие деревья шелестят что-то над ее головой. Мир вокруг медленно начинает рушиться, и у нее есть лишь несколько мгновений, чтобы подхватить и собрать его.
Что делать с Данби?
Она даже не может просто убить его -- у нее нет оружия.
Господи, что делать...
-- Ты поможешь мне уехать, -- в голосе Юджина не вопрос и не мольба.
Он констатирует.
Как поступить?
И вновь судьба вложила в руки Лизы нужную карту...
В те редкие моменты, когда человек встает перед неразрешимым вопросом -- кажется, мироздание разобьется на тысячу звонких осколков, если вовремя не найдется правильный ответ. И никто не знает, что именно в подобные мгновения решение оказывается давно принятым за нас кем-то другим.
И с мирозданием ничего не случается -- только с нами.
За несколько миль от фамильного поместья Картер один человек уже твердо знал, что необходимо делать Лизе Картер.
Доктор Бано поднял трубку телефона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66