Однако этот особняк домом для нее не стал.
И вот она снова здесь. Найдет ли она наконец здесь свой дом?
Несмотря на прошедшие годы и множество изменений в ее жизни, она по-прежнему чувствовала себя здесь чужой.
Лорд Шарбонно сидел с торжествующим видом и самодовольством на лице. Леди Мэй со сдержанной улыбкой заметила блеск в его глазах, как у кота, который только что съел канарейку.
Как правило, она не доверяла мужчинам. Чтобы прийти к этому, ей пришлось получить несколько горьких уроков.
Тем не менее она не стала ненавидеть мужчин. Их компанию она даже любила. Мужчины очень забавны... в некотором смысле. Через пятнадцать лет, после того как она овдовела, один из них смог прервать ее отшельничество.
Роберт буквально открыл для нее мир, о котором она не подозревала. Связь с ним должна была бы стать ни к чему не обязывающей интрижкой. Однако...
Однако у него было прошлое, с привидениями и со скелетами в шкафу. Что-то говорило, что они рано или поздно заявят о себе.
– Дорогая леди Мэй, – обратился к ней Шарбонно. Он так радостно посмотрел на нее, что ее мимолетная тревога разом улетучилась. – Вы совершенно восхитительны. Это платье просто великолепно. В нем вы словно светитесь.
– Вы преувеличиваете. Это очень простое платьице.
Они рассмеялись, довольные шуткой, поскольку ни один из нарядов, которые она носила, нельзя было назвать платьицем. Шарбонно откинулся на спинку кресла.
– Хочу поблагодарить вас за приглашение на чай.
– В вашем письме было упоминание, что у вас есть несколько очень интересных новостей – просто замечательных, как вы выразились. Я не могла сдержать любопытства. – Она чуть нахмурилась. – Вы наверняка знали, что это так и будет. К тому же я не видела вас очень долго и решила, что нам надо встретиться, чтобы поделиться новостями.
– Да. Точно так подумал и я. Вы были... очень заняты. – В его голосе ясно читалась горечь.
У Шарбонно была какая-то важная новость, но он не хотел делиться ею сразу, видимо, желая насладиться своей важностью. Когда служанка принесла поднос, Мэй разлила чай, изображая, что очень занята этой процедурой. Шарбонно был особенно рад рассказать ей потрясающую новость о том, что сын леди Мастерсон бежал с дочкой викария.
– Конечно, она весьма преуспела в умении, как сделать мужчину своей игрушкой. – Он поднял брови, и Мэй понимающе рассмеялась. – Впрочем, кто его будет осуждать? Да, дорогая, а вы слышали, что лорд и леди Бекинсдейл обручили свою семнадцатилетнюю дочь Ларису со старым герцогом Хенли?
– С этим старым развратником!
– Да, просто позор. Я мог бы пожалеть эту чертовку, но она пошла сама, желая стать герцогиней. – Произнеся это, Шарбонно вонзил зубы в середину глазированного пирожного.
– Конечно, когда выходишь за кого-то, кто много старше, это может сулить выгоду, если рассчитывать на то, что скоро станешь вдовой. Это имеет свои преимущества. Не говоря уж о том, что она будет герцогиней и получит большое состояние. Возможно, эта девушка не так глупа.
Они обменялись улыбками, продолжая светский разговор, который постепенно клонился к тому, ради чего пришел лорд Шарбонно.
Шарбонно приступил к этому, после того как была налита вторая чашка чая.
– О, я почти забыл упомянуть, что я слышал о лорде Карстерсе, которому вы последнее время демонстрировали столько любви.
У леди Мэй замерло сердце. Меньше всего она ожидала услышать что-то о Роберте.
– Ладно, Мэй, ты знаешь, что я имею в виду. Несколько недель назад ты играла с ним в карты, не так ли?
– О да, – ответила она. – С тех пор я была в его компании несколько раз. Но я бы не назвала это любовью.
– Да. Но мы заметили, что ты нашла его общество особенно привлекательным. Все об этом говорили, – сказал он уверенно. Леди Мэй поняла, что Шарбонно мучается от ревности.
Странно, она никогда не думала об этом раньше. И это было ошибкой. Боже, она вообще не думала о чьих-то чувствах! Она слишком была поглощена общением с Робертом, которое приносило ей столько удовольствия.
Но Шарбонно... он был просто друг – и довольствовался этим. Хотя и желал большего, но, как и многих других мужчин, леди Мэй быстро лишила его иллюзий на этот счет. Но она всегда делала это так умело, что они расставались как лучшие друзья.
Теперь по ее спине пробежали мурашки. Мэй сожалела, что была слишком беспечна, позволяя себе участвовать в фарсе Роберта с изменением внешности, как бы весело и увлекательно ей это ни казалось.
Похоже, это привлекло интерес. И возможно, представляет угрозу для Роберта. 210 Шарбонно вытер губы о полотняную салфетку.
– Знаете, об этом человеке ходит множество сплетен. Было довольно странно, когда он появился в обществе в подобном виде. Когда хозяек вечеринок спрашивали о нем, они заявляли, что не приглашали этого человека. Но скорее всего они просто не признавались в этом, поскольку его присутствие было очень интригующим и делало их приемы занимательными.
Мэй глубоко вдохнула, чтобы успокоить нервы. В ней нарастала тревога.
– Лорд Кэмрик первым заметил сходство этого «лорда Карстерса», как тот себя называл, с людьми из известного дворянского рода. Кэмрик был очень хорошим другом скончавшегося лорда Лайлса и заметил, что Карстерс очень похож на него. Но этот друг, к сожалению, скончался, так что это не мог быть он.
Мэй рассмеялась. Это был резкий, грубый смех, в котором слышалось облегчение.
– Тогда зачем об этом упоминать?
– Он вспомнил, что один сын лорда Лайлса был очень похож на отца. Самый старший, Маркус.
Улыбка сползла с ее лица.
– Я знакома с лордом Кэмриком. Определенно могу сказать, что не всему, что он говорит, следует доверять. У него старческое слабоумие. Он почти потерял память, а глаза совсем ослабели.
– У памяти стариков есть интересная особенность – они не запоминают того, что с ними происходит, но прекрасно помнят далекое прошлое. Зная это, я опросил несколько человек преклонного возраста, были ли они знакомы с лордом Карстерсом. Им было на вид примерно столько же лет, как и ему, и я надеялся, что они помогут его опознать. Они также отметили его сходство с лордом Лайлсом. Тогда я спросил о его сыне. Они подтвердили слова лорда Кэмрика. Разве это не удивительно?
Он улыбнулся. Мэй сидела молча, чувствуя себя скверно.
– Однако это еще не самое странное. Сын Лайлса, этот Маркус Роберте, которого все звали просто Робертс, тоже скончался.
Он замолчал, чтобы дать возможность переварить новость, и нахмурился.
– Ты знаешь это имя? – продолжил он. – Это тот самый изменник, который прыгнул с Лондонского моста, чтобы избежать наказания за убийство.
– И какое это отношение имеет к лорду Карстерсу?
– Он очень на него похож, – самодовольно изрек Шарбонно.
– Но как может столь пожилой человек, как лорд Карстерс, иметь что-либо общее с сыном лорда Лайлса? У них совершенно разный возраст. К чему все эти разговоры о покончившем с собой сыне? Я ничего не понимаю.
– Все это довольно загадочно. Но, дорогая леди Мэй, я вспоминаю парня, с которым был знаком в университете. Он был моего возраста, выглядел вполне нормально. Но когда я повидал его через год, он словно состарился вдвое. Он выглядел просто ужасно. Жизнь может сильно изменить человека, не так ли?
Он протянул руку, и в первый раз Мэй заметила, какой мягкой и белой она была. Мэй передернуло от отвращения.
– Может быть и такое, – продолжал он, – что этот Робертс, подозреваемый в убийстве и измене, просто бежал, а потом стал выглядеть много старше.
– Но ты сказал, что он мертв.
– Я сказал, что он прыгнул с моста. Занятно... – Он замолчал, но было видно, что его прямо распирает от самодовольства. – Я кое-что проверил. Тело было найдено. Тело утонувшего человека. Но уже прошло много времени после исчезновения Робертса, и река не пощадила труп. Опознать мертвеца было невозможно. По часам и одежде решили, что это Робертс. Но подобные вещи легко подделать.
– Если я правильно поняла, вы подозреваете, что лорд Карстерс и есть Маркус Робертс. Но этого не может быть, сэр, поскольку были люди, которые видели, как он прыгал с моста.
– Были – но можем ли мы им верить? Не забывайте, что Маркус Робертс был очень искусным. В конце концов, он хладнокровно убил этого французского графа.
Мэй почувствовала, что голова ее готова разорваться. Теперь она вспомнила тот случай. Французского графа звали де Нансье. После Французской революции он с родственниками перебрался в Лондон. Его нашли с перерезанным горлом.
Мог Роберт это сделать?
Нет. Однако Маркус Робертс это сделал. Могли эти два человека оказаться одним и тем же лицом?
Мэй постаралась, чтобы на ее лице не отразились обуревавшие ее мысли. Изображая интерес, она смотрела прямо в глаза Шарбонно, была вся внимание.
– Какое ужасное дело! И все из-за этой маленькой девочки.
Мэй подумала, что может потерять сознание. Комната качнулась, но она сумела сохранить равновесие. Собрав силы, она спокойно спросила:
– И это убийство приписывают ему?
– Кто был настоящим убийцей, неизвестно. Девочка сказала, что какой-то незнакомец гнусно над ней надругался, и ее семья решила, что это Робертс. Она чуть не умерла, и увечья у нее сохранились до сих пор. Бедная малышка. Ее ногу не удалось удачно вправить.
– Вы очень далеко ушли от темы. Было много причин полагать, что Маркус Робертс скончался. И это серьезное обвинение – без всяких на то оснований утверждать, что лорд Карстерс способен нанести такое серьезное увечье.
– Это только возможность. Конечно, я не могу ее проверить. Я только пытался сопоставить факты. Я не мог не сделать этого, когда люди начали вспоминать о Кэмрике в связи...
Он сделал эффектную паузу, давая Мэй возможность обдумать его слова. Теперь было ясно, что вместе с Робертом они не смогут появляться публично. Пусть прямых улик против него нет, но разговоры уже идут.
И Мэй была уверена, что к этим разговорам приложил руку Шарбонно. Она почувствовала себя плохо. Но она ни за что на свете не позволила бы Шарбонно это увидеть.
– Все это интересно, – проговорила она. – Вы уже ознакомили лорда Карстерса – или кем бы он ни был – с этим всем.
Вопрос ужаснул Шарбонно.
– Конечно, нет. Если Кэмрик прав, этот человек опасен. Не мне, должен сказать, а вам, поскольку вы постоянно находитесь в его компании. Если он действительно тот злоумышленник, как его подозревают, он может нацелиться и на вас.
Именно ее связь с этим человеком заставила Шарбонно заняться Робертом. Мэй почувствовала вину и страх. Непреодолимый страх.
– Ладно, я внимательно изучу, с кем я имею дело, – уверила она своего гостя. – О, не волнуйся, я никак не покажу, что это из-за тебя у меня в голове появились подозрения. Я просто с ним расстанусь. Время от времени я меняю знакомых. Надеюсь, я найду кого-нибудь, с кем будет интересно проводить время на вечеринках. К примеру, с лордом Дэлрамплом. В конце концов, он граф, и последнее время он проявляет ко мне признаки внимания.
Шарбонно нахмурился. Судя по всему, он надеялся, что она вернется к нему в благодарность за спасение от грозящей опасности и сохранение ее репутации в обществе. Но Мэй решила расстроить его планы. Было неблагодарностью ответить этим, но она не жалела.
– Ты огорчена, – бросил пробный шар Шарбонно.
Ее мозг бешено работал. Самым лучшим сейчас было бы выдворить Шарбонно, а для этого надо было уверить его, что его тактика сработала.
– О, дорогой, если то, что ты сказал, правда, то меня очень беспокоит, что я водила компанию с этим человеком.
Шарбонно наклонился вперед, и на его лице ясно отразилась радость.
– Но тебе не следует так поступать в будущем. Ты больше не станешь встречаться с лордом Карстерсом. Я не знал, следовало ли тебе это все рассказывать, но страх за тебя оказался выше деликатности.
Мэй захотелось ударить его по щеке. Но ради Роберта ей пришлось опустить глаза, чтобы выглядеть спокойной и чинной.
– Я не буду с ним больше встречаться.
Глава 15
Джейсон Найтсбридж смотрел на Уайтторн, испытывая странное чувство, которое невозможно описать. Он провел здесь чуть ли не половину жизни, забираясь в окна и прыгая с них, прокрадываясь по лестнице черного хода в комнату Романа. Он и сын хозяина дома были в детстве друзьями: настоящие чертенята, бич для расположенных возле особняка деревушек. Проказливые и озорные сорванцы, они были уверены, в отличие от остальных мальчишек, что за свои проделки не попадут за решетку.
Не в пример Роману он вырос в хорошей и дружной семье, и его мать не могла понять, почему он себя так ведет, хотя и обучен хорошим манерам. Его старый дедушка обычно говорил, что во внуке поселился черт. Джейсон частенько думал, что это может быть правдой. Он любил бегать сломя голову, обожал розыгрыши, всегда был не прочь нарушить общепринятые нормы и ненавидел бесконечные уроки, монотонные церковные гимны и тихие вечера у камина.
Однажды на ярмарке старая, вся в морщинах, цыганка, взглянув на него, сказала, что его душа находится в поиске. Он рассмеялся ей в лицо. Но она оказалась права. Возможно, она говорила это половине всех, кто к ней приходил, но здесь попала в точку. Он начал поиск... или это происходило само собой.
Джейсон поправил воротник. Может быть, от него избавиться, хотя бы только для этой первой встречи? Но в конце концов он решил оставить все как есть. Он знал: Роману уже известно, что его товарищ по мальчишеским проказам стал приходским священником.
Постучав в дверь, Джейсон выпрямился. Его длинные, откинутые назад волосы опустились между лопаток. Он напряженно раздумывал над тем, что занимало его с самого утра. Приехала ли Грейс?
И в который раз он обругал себя за глупость. Если и приехала, так что с того? Какое для нее он имеет значение? Конечно, он стал приходским священником, и образ озорника, каким он был в детстве и юности, не имел ничего общего с ним теперешним. Но вряд ли его новый статус изменит ее отрицательное отношение к нему. Перед Богом все равны, но в этих краях люди имеют разное социальное положение и каждый знает свое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42