https://wodolei.ru/catalog/mebel/rakoviny_s_tumboy/pod-nakladnuyu-rakovinu/
Спрятавшись за стендом с газетами и журналами, он посмотрел, что делают преследователи. Обе машины остановились. Из каждой вышли по двое мужчин в плащах и разошлись в разные стороны. Когда один из них проходил мимо стенда, Уэйлин явственно услышал, как в кармане у него трещит включенный уоки-токи. Уэйлин смешался с людьми, покупавшими газеты и сигареты. Он снова промок. Пришлось зайти в переполненный кафетерий и сесть за столик у окна спиной к улице.
Он сидел и размышлял, кто мог позволить себе такую дорогостоящую затею: шпик в метро, две машины, четыре агента с уоки-токи. Вряд ли это была полиция. У той могли бы возникнуть подозрения после встречи с наркоторговцем, но им не составляло труда обнаружить, что Уэйлин не принял сделанного ему предложения. А может, это люди наркоторговца? Он вспомнил газетные истории о похищении богачей с целью выкупа, но отмел эти мысли в сторону. Похитители действовали бы не так грубо.
Кофе, выпитый им в кафетерии, был очень жидким. Уэйлина охватила вялость. Он подумал было, не позвонить ли Кэйрин, но решил, что не стоит. Он знал, чем это кончится. В последнее время она говорила с ним по телефону холодным, ироничным и чужим голосом. Хватало и того, что его преследовали в Иорквилле дождь и сыщики. Услышать такую Кэйрин было бы уже чересчур.
* * *
Мы разговаривали с Кэйрин о сексе и злости. Она призналась, что для нее эти две вещи неразрывно связаны. Она чувствует, что, если мужчина хочет ее, она должна по возможности осложнить ему жизнь. Вот почему у нее всегда длинные ногти, объяснила она,– чтобы царапаться.
Она вспоминает, как ругались ее родители. Однажды ее отец заорал что было мочи: «Да любая шлюха в Денвере лучше тебя в постели!» Мать парировала: «Рада слышать, что у тебя еще встает хоть на денверских шлюх!»
* * *
Она сказала, что хотела встать и позвонить ему прошлой ночью. Ей не давала уснуть смесь напряжения, неудовлетворенности и возбуждения. Если бы она нашла меня и занялась со мной любовью, ей удалось бы легко уснуть. Для Кэйрин секс – что-то вроде наркотика. Она постоянно твердит, что я скован в сексе, так что ей тоже приходится симулировать холодность, чтобы не испугать меня. Из-за этого она чувствует себя женщиной викторианской эпохи, которой приходилось скрывать свою страстность, чтобы не прослыть развратной. Она обвиняет меня в том, что я хочу, чтобы она была абсолютно пассивной, ни о чем не просила и при этом с готовностью отдавалась мне в любую минуту, когда мне этого захочется.
Она считала своей главной задачей заставить меня полностью отказаться от самоконтроля в жизни и в сексе. Она говорит, что я бесстрастен и сосредоточен только на себе, что я не способен на подлинные гнев, радость или печаль. Наверное, я утратил эту способность за время жизни на чужбине, говорит она. Как будто эта способность была у меня раньше.
* * *
Снизу позвонил портье и сказал, что пришел посетитель.
– Он сказал, что вы его ждете, мистер Уэйлин.
– Да, я его жду.
Лысоватый, слегка сутулый мужчина лет сорока с лишним вошел в комнату и нерешительно протянул руку.
Уэйлин пожал ее.
– Я хочу, чтобы вы готовили для меня и для моих друзей,– сказал он.
– Понимаю, сэр.
Он посмотрел на Уэйлина:
– Хотите ознакомиться с моими рекомендательными письмами?
– Можете мне их оставить. Но если хотите, расскажите вкратце, где вы работали.
Повар улыбнулся:
– Много где, сэр. Я окончил гостиничное училище по специальности «Кулинарное искусство, сервировка и ресторанное дело». Три года проработал в отелях «Бо Риваж» в Лозанне и «Л'Этрие» в Кран. Затем стал шеф-поваром в «Принс-Ройяль-отель» в Бург-Леопольде, затем главным кулинаром «Отель Палас» в Мадриде. Потом служил в нью-йоркском «Лё Павийон», затем занимался закупкой продуктов для системы французских ресторанов в Америке. Затем вернулся во Францию, где преподавал на кулинарном факультете «Л'Эколь профессиональ дю Рон».
– Неплохо,– вставил Уэйлин.
Повар продолжал:
– Последние три года я работал для супруги мистера Роберта Элкотта Третьего. У меня есть рекомендательное письмо от нее. А до этого служил у миссис Шарлоты Нобб-Маккей, а еще раньше…
– Понятно, что еще?– спросил Уэйлин.
– Проще говоря, сэр…– французский акцент повара стал более явственным.– Проще говоря, нет ничего такого в области haute cuisine , чем бы я не владел. Но, разумеется,– тут он замялся,– разумеется, то, что я могу приготовить в Париже или в Кран, нельзя сравнивать с тем, что я могу приготовить в Нью-Йорке. Здесь продукты замораживают, и от этого вся тонкость теряется.
Уэйлин перебил его:
– Вы холосты?
– Моя жена и дети живут в Париже.
– Отлично,– сказал Уэйлин.– Как уже, наверное, успели сказать мои юристы вашему агенту, я готов платить вам три тысячи долларов в месяц. Вы будете свободны только, когда меня не будет в городе или когда я буду обедать не дома. Во всех других случаях вы должны всегда быть под рукой.
– Разумеется, сэр,– сказал повар.– Я буду жить у вас?
– Да,– ответил Уэйлин.– Я нанял двух горничных. Одна занимается посудой и кухней. Вторая будет убирать в квартире. Они обе швейцарки. Они вам понравятся.
– Спасибо, сэр,– сказал повар. Перед тем как уйти, он чуть-чуть помедлил и добавил: – Моя бывшая хозяйка, миссис Элкотт, часто говорила о ваших родителях, сэр. Она восхищалась ими.
– Они умерли,– сказал Уэйлин.
– Да, сэр, я знаю. Примите мои соболезнования.
* * *
В зеркале заднего вида он заметил идущую следом машину и нажал на педаль газа. Рванув, обошел два грузовика. На встречной полосе было пусто, и тогда он решил сделать разворот на сто восемьдесят градусов. Он резко вывернул рулевое колесо влево. Машина накренилась, и тогда он включил ручной тормоз, чтобы блокировать задние колеса. Машина пошла налево, приподнимаясь над землей, словно ее ухватили гигантским краном. И в это мгновение он перебросил руль направо и отпустил ручной тормоз, одновременно сбросив газ. Перед еще какое-то время швыряло из стороны в сторону, но наконец машина замерла. Он увидел, как преследователи, визжа покрышками, проскочили вперед, и понял, что они теперь вряд ли его догонят. Он проехал с той же скоростью еще милю, свернул на боковую дорогу, сделал милю и по ней и только тогда затормозил. Выехал на обочину, заглушил двигатель и стал прислушиваться к отдаленным звукам полицейской сирены.
* * *
Уэйлин походил по комнате, рассматривая современную живопись, и встал у окна. Он окинул взглядом улицы и дома Манхэттена, которые с этой высоты смотрелись как архитектурный макет.
– Помню, как я смотрел на город из окна отцовского офиса, когда был еще совсем маленьким. Я мог открыть окно и…
– Ах, да!– сказал Макоули.– Там были такие окна… старомодные.– Он приблизился к Уэйлину.– Офис твоего отца был на последнем этаже старого здания Монетного двора, верно?– С этими словами Макоули махнул рукой куда-то в сторону центра.
– Нет, не на последнем. На двадцать пятом.
Макоули вернулся к своему столу. Это было огромное сооружение, оснащенное миниатюрными экранами, кнопками, ручками и мигающими сигнальными лампами. Заметив, что Уэйлин смотрит на стол, Макоули любовно похлопал ладонью по полированной столешнице и сказал:
– Вот, недавно установил. Орех. Ручная работа. Одновременный просмотр восьми каналов телевидения. Плюс внутренняя телевизионная сеть с монитором и видеомагнитофоном, так что я могу наблюдать со стороны, как я беседую с посетителями. Можно сделать стоп-кадр и распечатать собственный фотопортрет.– Макоули рассмеялся.– А это,– сказал он, показывая направо,– селекторный телефон с кнопочным набором номеров и совмещенным видеофоном, так что я вижу любого, с кем беседую, не выходя из офиса. А еще правее – калькулятор с двенадцатизначной памятью, связанный с центральным компьютером. Могу в какие-то доли секунды получить любую цифирь, связанную с нашим бизнесом, за последние двадцать пять лет. А здесь – моментальный расчет рабочего времени и износа любого прибора. Твоему отцу эта штуковина бы очень понравилась, Джонатан.– Уэйлин кивнул, и Макоули продолжил: – Вот здесь факсимильный аппарат, который за сорок пять секунд передаст документ или цветную фотографию – хоть на другой конец коридора в этом здании, хоть на другую сторону Атлантики или Тихого океана. Здесь мой персональный биржевой телетайп. Котировки наших акций или акций дочерних компаний выделены ярко-желтым цветом. В центре стола – интерком, диктофоны, система пейджинга, система поиска данных…
– Как все, однако, сложно!
– Сложно, Джонатан. Но и бизнес у нас непростой. Когда твой отец руководил Компанией, он всегда ратовал за внедрение самых современных методов для повышения производительности. Мы пошли дальше – мы ускорили обмен деловой информацией. Без некоторых из наших продуктов нога человека вряд ли ступила бы на поверхность Луны. В настоящее время Компания представляет собой сложнейший конгломерат, состоящий из более чем сорока национальных и международных подразделений. Металлургия – некогда главный предмет интересов твоего отца – ныне занимает лишь четвертое место в списке наших интересов. Туда входит авиационно-космическая, фармацевтическая, компьютерная, пищевая промышленности, угольные шахты, добыча нефти на морском дне, газовые турбины, телевидение, полупроводники, страхование, издательское дело, строительство и еще добрый десяток различных отраслей – от простагландинов до сборных домиков. По объему продаж мы входим в первую десятку корпораций этой страны.– Он улыбнулся и снова показал на свой стол: – Твоему отцу, конечно, не понравилось бы, что все приборы сделаны за рубежом. Но вот дерево он бы одобрил – настоящий американский орех. Присаживайся, Джонатан, и расскажи мне, что привело тебя сюда.
Уэйлин уселся и бросил взгляд на Макоули, который склонился над столом.
– За мной день напролет следят какие-то люди,– сказал Уэйлин.– Они имеют при себе уоки-токи и ходят за мной по пятам.
На лице Макоули не дрогнул ни один мускул.
– Откуда ты это знаешь?– спросил он.
– Я их заметил. Один раз мне удалось от них оторваться. Но не надолго. Сейчас они, наверное, поджидают меня у входа.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Хотел узнать, в курсе ли ты.
Макоули внимательно посмотрел на Уэйлина.
– По-моему, настало время быть с тобой откровенным, Джонатан. За тобой следят, вернее, тебя охраняют по распоряжению Компании и ее акционеров. Держат под постоянным наблюдением с того момента, как ты вышел из самолета в нью-йоркском аэропорту. Все равно рано или поздно мне пришлось бы тебе об этом сказать…
– Но почему?
– Потому что ты – единственный наследник огромного состояния. Потому что ты – один из крупнейших акционеров. Потому что ты представляешь…
– Но я не просил охранять меня!– перебил его Уэйлин.
– Верно. Мы стали охранять тебя по требованию мистера Уолтера Хоумета, одного из ближайших друзей твоего отца и твоего бывшего опекуна. Как и ты, Хоумет является одним из крупнейших акционеров. Мистер Хоумет доволен нашей работой.
– Несколько дней назад я вступил во владение наследством. Хоумет уже не опекун и…
– Я все это прекрасно знаю, Джонатан. Однако совет директоров, сознавая, насколько ты уязвим, опасался, что твоя уязвимость может нанести ущерб всей Компании.
Уэйлин встал, подошел к окну и вернулся на свое место.
– Почему это я уязвим?– спросил он.
– Попытайся понять, Джонатан. В этом городе,– Макоули показал за окно,– существуют люди, которые убивают других людей за деньги. Которые могут убить человека только для того, чтобы завладеть его бумажником. Которые крадут велосипеды у подростков, предварительно выколов им глаза, чтобы их не смогли опознать. И ты посреди всего этого. Кандидат в жертвы.– Макоули открыл встроенный в стол бар и достал оттуда пару хрустальных стаканов с золотым ободком.– Выпьешь чего-нибудь?– Уэйлин отрицательно покачал головой. Тогда Макоули налил себе.– Я отвечаю за тебя перед моими партнерами, перед нашими клиентами здесь и за рубежом, перед нашими акционерами. Если с тобой что-нибудь случится – а оно случится, если тебя не охранять,– это скажется на всех нас. Компания не может позволить себе так рисковать.
– Тогда почему бы вам просто не запереть меня в сейфе?
Макоули громко рассмеялся.
– Не ехидничай, Джонатан!
– Но почему же вы меня не спросили? Почему не предупредили заранее?
– Хороший вопрос. Это я так решил. Я не хотел пугать тебя. До твоего приезда мы мало знали о тебе, а то, что нам было известно…
– Что?
– Опекуны всегда отмечали, что твой образ жизни отличается – как бы это сказать – непредсказуемостью. Неоднократно ты оказывался на волосок от гибели…
– Мой отец купался в шторм. Он утонул. Моя мать, как мне рассказали…
– Так или иначе, тебя слишком долго не было дома. Мы решили, что поначалу тебе будет непросто ориентироваться и в Нью-Йорке, и в Питсбурге. У нас были причины опасаться за тебя. Представь себе, Компания взяла на себя все расходы по твоей охране.
– И во сколько это ей обошлось?
– У меня сейчас нет под рукой цифр. Но в любом случае эти расходы оправданны.
– Как акционер, я полагаю, что это – разбазаривание средств Компании. А за друзьями моими вы тоже следите? А мои телефонные разговоры – вы их записываете? И как я с подружками трахаюсь, снимаете на видео?
Макоули снова рассмеялся:
– Видно, что ты уже насмотрелся свежих гангстерских фильмов. Мы печемся только о твоей личной безопасности, Джонатан. До сих пор нам удавалось добиться, чтобы ничего из того, что происходит с тобой, не попадало в новости. Газетчики не знают, что ты вернулся в Америку. Никто не в курсе, каковы были условия опеки. Мы и далее будем обеспечивать твою безопасность.
– Я сам найму себе охрану. И сообщу вам, как только это сделаю.
– Хорошо. Коли ты полагаешь, что так будет лучше. Если могу чем-то помочь, звони мне, Джонатан.
– Спасибо, позвоню,– Уэйлин встал, и Макоули проводил его до дверей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Он сидел и размышлял, кто мог позволить себе такую дорогостоящую затею: шпик в метро, две машины, четыре агента с уоки-токи. Вряд ли это была полиция. У той могли бы возникнуть подозрения после встречи с наркоторговцем, но им не составляло труда обнаружить, что Уэйлин не принял сделанного ему предложения. А может, это люди наркоторговца? Он вспомнил газетные истории о похищении богачей с целью выкупа, но отмел эти мысли в сторону. Похитители действовали бы не так грубо.
Кофе, выпитый им в кафетерии, был очень жидким. Уэйлина охватила вялость. Он подумал было, не позвонить ли Кэйрин, но решил, что не стоит. Он знал, чем это кончится. В последнее время она говорила с ним по телефону холодным, ироничным и чужим голосом. Хватало и того, что его преследовали в Иорквилле дождь и сыщики. Услышать такую Кэйрин было бы уже чересчур.
* * *
Мы разговаривали с Кэйрин о сексе и злости. Она призналась, что для нее эти две вещи неразрывно связаны. Она чувствует, что, если мужчина хочет ее, она должна по возможности осложнить ему жизнь. Вот почему у нее всегда длинные ногти, объяснила она,– чтобы царапаться.
Она вспоминает, как ругались ее родители. Однажды ее отец заорал что было мочи: «Да любая шлюха в Денвере лучше тебя в постели!» Мать парировала: «Рада слышать, что у тебя еще встает хоть на денверских шлюх!»
* * *
Она сказала, что хотела встать и позвонить ему прошлой ночью. Ей не давала уснуть смесь напряжения, неудовлетворенности и возбуждения. Если бы она нашла меня и занялась со мной любовью, ей удалось бы легко уснуть. Для Кэйрин секс – что-то вроде наркотика. Она постоянно твердит, что я скован в сексе, так что ей тоже приходится симулировать холодность, чтобы не испугать меня. Из-за этого она чувствует себя женщиной викторианской эпохи, которой приходилось скрывать свою страстность, чтобы не прослыть развратной. Она обвиняет меня в том, что я хочу, чтобы она была абсолютно пассивной, ни о чем не просила и при этом с готовностью отдавалась мне в любую минуту, когда мне этого захочется.
Она считала своей главной задачей заставить меня полностью отказаться от самоконтроля в жизни и в сексе. Она говорит, что я бесстрастен и сосредоточен только на себе, что я не способен на подлинные гнев, радость или печаль. Наверное, я утратил эту способность за время жизни на чужбине, говорит она. Как будто эта способность была у меня раньше.
* * *
Снизу позвонил портье и сказал, что пришел посетитель.
– Он сказал, что вы его ждете, мистер Уэйлин.
– Да, я его жду.
Лысоватый, слегка сутулый мужчина лет сорока с лишним вошел в комнату и нерешительно протянул руку.
Уэйлин пожал ее.
– Я хочу, чтобы вы готовили для меня и для моих друзей,– сказал он.
– Понимаю, сэр.
Он посмотрел на Уэйлина:
– Хотите ознакомиться с моими рекомендательными письмами?
– Можете мне их оставить. Но если хотите, расскажите вкратце, где вы работали.
Повар улыбнулся:
– Много где, сэр. Я окончил гостиничное училище по специальности «Кулинарное искусство, сервировка и ресторанное дело». Три года проработал в отелях «Бо Риваж» в Лозанне и «Л'Этрие» в Кран. Затем стал шеф-поваром в «Принс-Ройяль-отель» в Бург-Леопольде, затем главным кулинаром «Отель Палас» в Мадриде. Потом служил в нью-йоркском «Лё Павийон», затем занимался закупкой продуктов для системы французских ресторанов в Америке. Затем вернулся во Францию, где преподавал на кулинарном факультете «Л'Эколь профессиональ дю Рон».
– Неплохо,– вставил Уэйлин.
Повар продолжал:
– Последние три года я работал для супруги мистера Роберта Элкотта Третьего. У меня есть рекомендательное письмо от нее. А до этого служил у миссис Шарлоты Нобб-Маккей, а еще раньше…
– Понятно, что еще?– спросил Уэйлин.
– Проще говоря, сэр…– французский акцент повара стал более явственным.– Проще говоря, нет ничего такого в области haute cuisine , чем бы я не владел. Но, разумеется,– тут он замялся,– разумеется, то, что я могу приготовить в Париже или в Кран, нельзя сравнивать с тем, что я могу приготовить в Нью-Йорке. Здесь продукты замораживают, и от этого вся тонкость теряется.
Уэйлин перебил его:
– Вы холосты?
– Моя жена и дети живут в Париже.
– Отлично,– сказал Уэйлин.– Как уже, наверное, успели сказать мои юристы вашему агенту, я готов платить вам три тысячи долларов в месяц. Вы будете свободны только, когда меня не будет в городе или когда я буду обедать не дома. Во всех других случаях вы должны всегда быть под рукой.
– Разумеется, сэр,– сказал повар.– Я буду жить у вас?
– Да,– ответил Уэйлин.– Я нанял двух горничных. Одна занимается посудой и кухней. Вторая будет убирать в квартире. Они обе швейцарки. Они вам понравятся.
– Спасибо, сэр,– сказал повар. Перед тем как уйти, он чуть-чуть помедлил и добавил: – Моя бывшая хозяйка, миссис Элкотт, часто говорила о ваших родителях, сэр. Она восхищалась ими.
– Они умерли,– сказал Уэйлин.
– Да, сэр, я знаю. Примите мои соболезнования.
* * *
В зеркале заднего вида он заметил идущую следом машину и нажал на педаль газа. Рванув, обошел два грузовика. На встречной полосе было пусто, и тогда он решил сделать разворот на сто восемьдесят градусов. Он резко вывернул рулевое колесо влево. Машина накренилась, и тогда он включил ручной тормоз, чтобы блокировать задние колеса. Машина пошла налево, приподнимаясь над землей, словно ее ухватили гигантским краном. И в это мгновение он перебросил руль направо и отпустил ручной тормоз, одновременно сбросив газ. Перед еще какое-то время швыряло из стороны в сторону, но наконец машина замерла. Он увидел, как преследователи, визжа покрышками, проскочили вперед, и понял, что они теперь вряд ли его догонят. Он проехал с той же скоростью еще милю, свернул на боковую дорогу, сделал милю и по ней и только тогда затормозил. Выехал на обочину, заглушил двигатель и стал прислушиваться к отдаленным звукам полицейской сирены.
* * *
Уэйлин походил по комнате, рассматривая современную живопись, и встал у окна. Он окинул взглядом улицы и дома Манхэттена, которые с этой высоты смотрелись как архитектурный макет.
– Помню, как я смотрел на город из окна отцовского офиса, когда был еще совсем маленьким. Я мог открыть окно и…
– Ах, да!– сказал Макоули.– Там были такие окна… старомодные.– Он приблизился к Уэйлину.– Офис твоего отца был на последнем этаже старого здания Монетного двора, верно?– С этими словами Макоули махнул рукой куда-то в сторону центра.
– Нет, не на последнем. На двадцать пятом.
Макоули вернулся к своему столу. Это было огромное сооружение, оснащенное миниатюрными экранами, кнопками, ручками и мигающими сигнальными лампами. Заметив, что Уэйлин смотрит на стол, Макоули любовно похлопал ладонью по полированной столешнице и сказал:
– Вот, недавно установил. Орех. Ручная работа. Одновременный просмотр восьми каналов телевидения. Плюс внутренняя телевизионная сеть с монитором и видеомагнитофоном, так что я могу наблюдать со стороны, как я беседую с посетителями. Можно сделать стоп-кадр и распечатать собственный фотопортрет.– Макоули рассмеялся.– А это,– сказал он, показывая направо,– селекторный телефон с кнопочным набором номеров и совмещенным видеофоном, так что я вижу любого, с кем беседую, не выходя из офиса. А еще правее – калькулятор с двенадцатизначной памятью, связанный с центральным компьютером. Могу в какие-то доли секунды получить любую цифирь, связанную с нашим бизнесом, за последние двадцать пять лет. А здесь – моментальный расчет рабочего времени и износа любого прибора. Твоему отцу эта штуковина бы очень понравилась, Джонатан.– Уэйлин кивнул, и Макоули продолжил: – Вот здесь факсимильный аппарат, который за сорок пять секунд передаст документ или цветную фотографию – хоть на другой конец коридора в этом здании, хоть на другую сторону Атлантики или Тихого океана. Здесь мой персональный биржевой телетайп. Котировки наших акций или акций дочерних компаний выделены ярко-желтым цветом. В центре стола – интерком, диктофоны, система пейджинга, система поиска данных…
– Как все, однако, сложно!
– Сложно, Джонатан. Но и бизнес у нас непростой. Когда твой отец руководил Компанией, он всегда ратовал за внедрение самых современных методов для повышения производительности. Мы пошли дальше – мы ускорили обмен деловой информацией. Без некоторых из наших продуктов нога человека вряд ли ступила бы на поверхность Луны. В настоящее время Компания представляет собой сложнейший конгломерат, состоящий из более чем сорока национальных и международных подразделений. Металлургия – некогда главный предмет интересов твоего отца – ныне занимает лишь четвертое место в списке наших интересов. Туда входит авиационно-космическая, фармацевтическая, компьютерная, пищевая промышленности, угольные шахты, добыча нефти на морском дне, газовые турбины, телевидение, полупроводники, страхование, издательское дело, строительство и еще добрый десяток различных отраслей – от простагландинов до сборных домиков. По объему продаж мы входим в первую десятку корпораций этой страны.– Он улыбнулся и снова показал на свой стол: – Твоему отцу, конечно, не понравилось бы, что все приборы сделаны за рубежом. Но вот дерево он бы одобрил – настоящий американский орех. Присаживайся, Джонатан, и расскажи мне, что привело тебя сюда.
Уэйлин уселся и бросил взгляд на Макоули, который склонился над столом.
– За мной день напролет следят какие-то люди,– сказал Уэйлин.– Они имеют при себе уоки-токи и ходят за мной по пятам.
На лице Макоули не дрогнул ни один мускул.
– Откуда ты это знаешь?– спросил он.
– Я их заметил. Один раз мне удалось от них оторваться. Но не надолго. Сейчас они, наверное, поджидают меня у входа.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Хотел узнать, в курсе ли ты.
Макоули внимательно посмотрел на Уэйлина.
– По-моему, настало время быть с тобой откровенным, Джонатан. За тобой следят, вернее, тебя охраняют по распоряжению Компании и ее акционеров. Держат под постоянным наблюдением с того момента, как ты вышел из самолета в нью-йоркском аэропорту. Все равно рано или поздно мне пришлось бы тебе об этом сказать…
– Но почему?
– Потому что ты – единственный наследник огромного состояния. Потому что ты – один из крупнейших акционеров. Потому что ты представляешь…
– Но я не просил охранять меня!– перебил его Уэйлин.
– Верно. Мы стали охранять тебя по требованию мистера Уолтера Хоумета, одного из ближайших друзей твоего отца и твоего бывшего опекуна. Как и ты, Хоумет является одним из крупнейших акционеров. Мистер Хоумет доволен нашей работой.
– Несколько дней назад я вступил во владение наследством. Хоумет уже не опекун и…
– Я все это прекрасно знаю, Джонатан. Однако совет директоров, сознавая, насколько ты уязвим, опасался, что твоя уязвимость может нанести ущерб всей Компании.
Уэйлин встал, подошел к окну и вернулся на свое место.
– Почему это я уязвим?– спросил он.
– Попытайся понять, Джонатан. В этом городе,– Макоули показал за окно,– существуют люди, которые убивают других людей за деньги. Которые могут убить человека только для того, чтобы завладеть его бумажником. Которые крадут велосипеды у подростков, предварительно выколов им глаза, чтобы их не смогли опознать. И ты посреди всего этого. Кандидат в жертвы.– Макоули открыл встроенный в стол бар и достал оттуда пару хрустальных стаканов с золотым ободком.– Выпьешь чего-нибудь?– Уэйлин отрицательно покачал головой. Тогда Макоули налил себе.– Я отвечаю за тебя перед моими партнерами, перед нашими клиентами здесь и за рубежом, перед нашими акционерами. Если с тобой что-нибудь случится – а оно случится, если тебя не охранять,– это скажется на всех нас. Компания не может позволить себе так рисковать.
– Тогда почему бы вам просто не запереть меня в сейфе?
Макоули громко рассмеялся.
– Не ехидничай, Джонатан!
– Но почему же вы меня не спросили? Почему не предупредили заранее?
– Хороший вопрос. Это я так решил. Я не хотел пугать тебя. До твоего приезда мы мало знали о тебе, а то, что нам было известно…
– Что?
– Опекуны всегда отмечали, что твой образ жизни отличается – как бы это сказать – непредсказуемостью. Неоднократно ты оказывался на волосок от гибели…
– Мой отец купался в шторм. Он утонул. Моя мать, как мне рассказали…
– Так или иначе, тебя слишком долго не было дома. Мы решили, что поначалу тебе будет непросто ориентироваться и в Нью-Йорке, и в Питсбурге. У нас были причины опасаться за тебя. Представь себе, Компания взяла на себя все расходы по твоей охране.
– И во сколько это ей обошлось?
– У меня сейчас нет под рукой цифр. Но в любом случае эти расходы оправданны.
– Как акционер, я полагаю, что это – разбазаривание средств Компании. А за друзьями моими вы тоже следите? А мои телефонные разговоры – вы их записываете? И как я с подружками трахаюсь, снимаете на видео?
Макоули снова рассмеялся:
– Видно, что ты уже насмотрелся свежих гангстерских фильмов. Мы печемся только о твоей личной безопасности, Джонатан. До сих пор нам удавалось добиться, чтобы ничего из того, что происходит с тобой, не попадало в новости. Газетчики не знают, что ты вернулся в Америку. Никто не в курсе, каковы были условия опеки. Мы и далее будем обеспечивать твою безопасность.
– Я сам найму себе охрану. И сообщу вам, как только это сделаю.
– Хорошо. Коли ты полагаешь, что так будет лучше. Если могу чем-то помочь, звони мне, Джонатан.
– Спасибо, позвоню,– Уэйлин встал, и Макоули проводил его до дверей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19