Только греет так себе. Чувствуешь?
По-моему, греет неплохо.
Шофер махнул левой на серый зловещий рассвет.
Видишь?
Угу.
Ненавижу зиму. Ума не приложу, какой от зим толк. А ты не из разговорчивых, в
ерно?
Вроде бы нет.
Полезная черта.
Через два часа показался Брейди. Проехав через весь город, шофер высадил
Джона Грейди на противоположной окраине.
Во Фредриксбурге оставайся на Восемьдесят седьмом шоссе, а то, если попа
дешь на Девяносто второе, тебя за милую душу увезут в Остин. Понял?
Да. Большое спасибо.
Джон Грейди захлопнул за собой дверцу, шофер махнул ему рукой, развернул
грузовик и укатил. На шоссе показался еще один грузовик. Джон Грейди прог
олосовал и, когда машина остановилась, залез в кабину.

Когда они переезжали реку Сан-Саба, пошел снег. Снег шел на плато Эдсарду,
падал на известняки в Балконесе. Джон Грейди смотрел перед собой. Вовсю т
рудились «дворники», вокруг играла метель. По краям черного фальтового п
олотна стала образовываться белая пленка, а мост через зеленые воды Педе
рналеса обледенел. На мескитах вдоль шоссе повисли белые грозди. Шофер с
идел за рулем чуть сгорбившись, что-то тихо напевая себе под нос. В три час
а они въехали в Сан-Антонио. Метель бушевала с прежней силой. Джон Грейди
поблагодарил шофера, выбрался из кабины и пошел по улице. Увидев кафе, он з
авернул в него, подошел к стойке сел на табурет и саквояж поставил на пол р
ядом. Взял с подставки меню, раскрыл его, перевел взгляд на часы на стене. О
фициантка поставила перед ним стакан воды
Здесь такое же время, как и в Сан-Анджело?
Так и знала, что ты ляпнешь что-то этакое! Такой уж у тебя вид.
Как все-таки насчет времени?
А я почем знаю? В жизни не была в Сан-Анджело. Есть будешь?
Дайте мне, пожалуйста, чизбургер и шоколадный коктейль.
Ты приехал на родео?
Нет.
Время тут такое же, сказал человек, одиноко сидевший у другого конца стой
ки.
Джон Грейди поблагодарил его, а тот повторил, что время тут такое же.
Официантка записала заказ Джона Грейди в блокнотик и удалилась.
Раз приехал, значит, надо, пробормотал Джон Грейди.

Он бродил по городу под снегопадом. Стемнело рано. Он стоял на мосту Комме
рс-стрит и смотрел, как снег падает в темную воду, бесследно растворяясь в
ней. Припаркованные машины обзавелись белыми шапками. С наступлением те
мноты движение транспорта почти полностью прекратилось. Только изредк
а проезжало такси или грузовик с включенными фарами, свет от которых еле-
еле пробивал белую пеленy. Мягко шуршали по снегу шины. Отыскав на Мартин-
Стрит отделение ИМКА
Христианская ассоциация молодых людей. (Здесь и далее Ц пр
им. перев.)
, Джон Грейди снял номер за два доллара. Он поднялся на второй этаж, в
ошел в номер, стащил сапоги, поставил их сушиться к батарее, потом снял и р
азвесил носки, бросил куртку на стул, а сам растянулся на кровати, накрыв л
ицо шляпой. Без десяти восемь он стоял у театральной кассы и чистой рубаш
ке и с деньгами в кулаке. За доллар двадцать пить центов он приобрел билет
в третьем ряду балкона. Девушка-кассирша уверила его, что оттуда все отли
чно видно.
Он поблагодарил ее, отдал билет капельдинеру, который проводил его до ус
тланной ковром лестницы. И вернул билет. Джон Грейди поднялся наверх, оты
скал свое место и сел, положив шляпу на колени. Театр был заполнен наполов
ину. Когда огни стали гаснуть, его соседи начали вставать и перебираться
в партер. Тут подняли занавес, на сцене появилась его мать и заговорила с ж
енщиной, сидевшей в кресле.
В антракте Джон Грейди надел шляпу и спустился в фойе. Спрятавшись в нише
с позолоченными стенами, он свернул сигарету, а потом долго стоял, уперши
сь в стену подошвой, и курил, а проходившие мимо зрители поглядывали на не
го с удивлением. Джон Грейди подвернул одну штанину и время от времени ст
ряхивал мягкий светлый пепел в углубление получившейся манжеты. Замеча
я мужчин в таких же, как у него, шляпах, Джон Грейди молча кивал им, а они ему.
Затем свет в фойе поубавился, и Джон Грейди вернулся и зал.
Джон Грейди сидел, поставив локти на спинку переднего кресла и, подперев
подбородок кулаками. Он сосредоточенно следил за происходящим на сцене,
в душе надеясь, что пьеса объяснит ему что-то важное об этой жизни, растол
кует, что собой представляет окружающий мир, но его надежды оказались на
прасными. Пьеса была начисто лишена какого-либо смысла. Когда в зале снов
а вспыхнул свет, публика зааплодировала. Мать вышла поклониться публике
раз, другой, третий, потом все актеры выстроились на сцене и, взявшись за р
уки, тоже принялись кланяться. Затем занавес опустился, и зрители стали р
асходиться. Джон Грейди долго сидел в пустом зале, потом надел шляпу и выш
ел на холодную улицу.
Утром он отправился в город позавтракать. На улице был ноль. В Тревис-парк
е лежал пушистый снежный ковер толщиной в фут. Единственное работавшее к
афе оказалось мексиканским. Джон Грейди заказал яичницу и кофе и стал пр
осматривать газету. Он думал, что там есть упоминание о спектакле и о мате
ри, но и тут его надежды не сбылись. Кроме Джона Грейди, в кафе посетителей
не было. Обслуживала его юная мексиканочка. Когда она поставила перед ни
м тарелку, он отложил газету в сторону и отодвинул чашку.
Мас кафе? Ещ
е кофе?

Си, пор фавор.
Да, пожалуйста.

Она принесла кофе.
Асе мучо фрио.
Как похолодало!

Бастанте. Д
а, сильно.

Джон Грейди шел по Бродвею, сунув руки в карманы и подняв воротник от ветр
а. Он зашел в отель «Менгер», сел в кресло в вестибюле и, закинув ногу на ног
у, развернул газету.
Около девяти в вестибюле появилась мать под руку с каким-то мужчиной в ко
стюме и расстегнутом пальто. Они вышли на улицу, сели в такси и уехали.
Джон Грейди долго сидел в кресле. Потом встал, сложил газету, подошел к кон
торке. Портье вопросительно посмотрел на него.
У вас не остановилась миссис Коул?
Коул?
Да.
Минуточку.
Портье стал просматривать регистрационный журнал, потом покачал голов
ой.
Нет, такой у нас нет.
Спасибо, сказал Джон Грейди.

Последний раз они выезжали верхом вместе в начале марта, когда вдруг пот
еплело и вдоль дорог зажелтели сомбреро. Они дали передохнуть лошадям в
Маккалоу, потом двинулись дальше, по среднему выгону вдоль Грейп-Крика. В
ода в реке была чистая и казалась зеленой от прядей мха на каменистых отм
елях. Они медленно ехали по равнине среди зарослей мескита и нопала. Оста
лся позади округ Том Грин, начался округ Коук. Они пересекли старую шунов
еровскую дорогу и углубились в горы, поросшие кое-где кедрами. Под копыта
ми лошадей похрустывала базальтовая крошка. День выдался ясный, и на син
их горных хребтах в сотне миль к северу были хорошо видны шапки снега. Еха
ли, почти не разговаривая. Отец чуть подавался вперед и держал поводья в о
дной руке у седла. Худой, болезненно хрупкий, он словно терялся в собствен
ной одежде. Он ехал и смотрел по сторонам глубоко запавшими глазами так, б
удто окружающий мир внезапно изменился к худшему Ц или, напротив, словн
о наконец-то предстал в своем истинном обличье. Это его сильно огорчало. Д
жон Грейди, ехавший впереди, держался в седле так, словно в нем и родился, ч
то в общем-то почти соответствовало действительности. Глядя на него, вер
илось: родись он в стране, где и слыхом не слыхивали о лошадях, он все равно
отыскал бы их, достал хоть из-под земли. Он быстро смекнул бы, что в этом мир
е трагически не хватает чего-то такого, без чего и сам он, и этот мир не могу
т нормально существовать, и пустился бы странствовать и не успокоился бы
до тех пор, пока не нашел бы лошадь и не понял, что именно это существо, кото
рое он видит впервые, ему и необходимо.
К полудню они оказались на столовой горе, где когда-то было ранчо, а тепер
ь среди камней виднелись столбы бывшей ограды с остатками колючей прово
локи, какой и эти дни уже нигде и не встретишь. Они проехали покосившийся а
мбар, потом останки старинной деревянной мельницы, покоившиеся среди ва
лунов. Они нигде не останавливались, а неуклонно продвигались вперед. Из
низин вылетали спугнутые ими утки. К вечеру они спустились к заливным лу
гам-красноземам и вскоре подъехали к городку, носившему гордое имя Робе
рт Ли Робер
т Ли (1807Ц 1870) Ц главнокомандующий армией южан в Гражданской войне в США 1861Ц
1865гг.
.
Они подождали, пока шоссе очистится от машин, и только тогда перевели лош
адей через деревянный мост. Река была рыжей от глины. Они проехали по Комм
ерс-стрит, свернули на Седьмую, потом оказались на Остин-стрит и, миновав
банк, спешились. Привязали лошадей у кафе и вошли.
Появился хозяин, чтобы взять заказ. Он обратился к ним по именам. Отец отор
вался от меню, которое изучал.
Давай заказывай. Он не будет ждать нас до утра.
А ты что возьмешь?
Пирог и кофе.
А с чем у вас пироги, спросил Джон Грейди хозяина, и тот обернулся к стойке
и, прежде чем ответить, долго разглядывал образцы.
Закажи что-нибудь настоящее, посоветовал отец. Ты же ничего не ел.
Они сделали заказ, потом хозяин принес им кофе и вернулся к стойке. Отец вы
тащил из кармана рубашки сигареты.
Ты думал насчет Редбо? Где будешь его держать?
Еще бы. Конечно, думал, сказал сын.
Уоллес, может, разрешит тебе чистить стойла и кормить лошадей. Договорис
ь с ним.
Ему это не понравится.
Кому? Уоллесу?
Heт. Редбо.
Отец молча курил и смотрел на сына.
Ты еще видишься с этой барнеттовской девицей?
Джон Грейди покачал головой.
Она тебя бросила или ты ее?
Не знаю.
Значит, она тебя.
Значит, так.
Отец кивнул и снова затянулся сигаретой. За окном проехали двое верховых
. Отец и сын посмотрели на лошадей и на тех, кто на них ехал. Отец взял ложку
и стал мешать ею в чашке, хотя мешать было нечего, потому что он пил кофе бе
з молока и без сахара. Потом он вынул дымящуюся ложку и положил на бумажну
ю салфетку, поднял чашку, поглядел в нее и сделал глоток. Потом снова повер
нул голову к окну, хотя там уже не на что было смотреть.
Мы с твоей матерью по-разному относились к жизни, начал он. Ей нравились л
ошади. Я думал, этого достаточно, чтобы жить на ферме. Что лишний раз показ
ывает, какой я был дурак. Я думал, она с возрастом позабудет про многие сво
и капризы. Правда, может, это только мне они казались капризами… А война ту
т не виновата… Мы поженились за десять лет до войны. Потом она уехала. Надо
лго. Когда уехала, тебе было пол года, а когда вернулась, тебе исполнилось
три. Ты, конечно, кое-что об этом слышал… Зря я в свое время не рассказал теб
е все. Мы расстались. Она жила в Калифорнии. За тобой присматривала Луиса.
Она и Абуэла. Отец посмотрел на Джона Грейди, потом опять устремил взор в о
кно.
Она хотела, чтобы я поехал к ней, сказал он. Почему же ты не поехал?
Поехать-то я поехал. Только недолго продержался.
Джон Грейди кивнул.
Она вернулась не из-за меня, а из-за тебя. Это я, собственно, и хотел тебе рас
сказать.
Понятно.
Хозяин принес обед сыну и пирог отцу. Джон Грейди протянул руку за солонк
ой и перечницей. Он ел не поднимая головы. Хозяин подошел с кофейником, нап
олнил их чашки и ушел. Отец затушил сигарету, взял вилку, стал ковырять пир
ог.
Она проживет дольше, чем я. Хотелось бы, чтобы вы поладили.
Джон Грейди промолчал.
Если бы не она, я бы тогда не выжил, не сидел сейчас с тобой… Там, в Гоши, я мыс
ленно разговаривал с ней часами… Уверял, что она из тех, кто может сделать
все, что только пожелает. Я рассказывал ей о других ребятах, которые, как м
не казалось, не выстоят, и я просил ее молиться за них. Кое-кому удалось выж
ить. Конечно, я тогда был сильно не в себе. Какое-то время, во всяком случае.
Но если бы не она, я бы не выжил… Черта с два тут выживешь. Но об этом я ником
у никогда не говорил. Она даже и не догадывается об этом.
Сын молча ел. За окнами темнело. Отец пил кофе. Они ждали Артуро, который до
лжен был приехать на грузовике. Напоследок отец сказал, что эта страна ни
когда не будет такой, как прежде.
Люди потеряли чувство безопасности. Мы как команчи двести лет назад. Нам
неизвестно, что случится завтра, кто тут будет всем заправлять. Мы даже не
знаем, какого цвета кожа будет у этих ребят…

Ночь выдалась теплая. Он и Ролинс улеглись прямо на шоссе, чтобы погретьс
я о еще теплый асфальт. Они смотрели, как с черного небесного свода падают
звезды. Где-то в доме хлопнула дверь. Кто-то что-то крикнул. Койот, жалобно
завывавший в горах, вдруг умолк, но потом снова завел свою тоскливую песн
ю.
Это не тебя зовут?
Может, и меня, сказал Ролинс.
Они лежали на асфальте раскинув руки-ноги, словно пленники, которых на ра
ссвете должны судить.
Ты сказал своему старику?
Нет, пробормотал Джон Грейди.
Скажешь?
Зачем?
А когда вам надо съезжать?
Первого июня.
Не хочешь подождать до июня?
Что толку?
Ролинс поставил каблук сапога одной ноги на носок другой.
Мой отец сбежал из дома в пятнадцать лет. Иначе я родился бы в Алабаме.
Ты вообще не родился бы.
Почему ты так думаешь?
Потому что твоя мать родом из Сан-Анджело и он бы никогда не познакомился
с ней.
Он познакомился бы с кем-то еще.
И она тоже.
Что ты хочешь этим сказать?
То, что ты не родился бы.
Вот заладил! Значит, я родился бы где-то в другом месте.
Но как?
Как-как… А никак!
Если бы твоя мать родила ребенка от другого мужчины, а твоему отцу родила
бы сына другая женщина, кто из этих двоих был бы ты, а?
Никто.
Вот видишь!
Ролинс лежал и молча смотрел на звезды.
И все равно я где-нибудь да родился бы. Может, я выглядел бы не так, как сейч
ас, но если бы Богу было угодно, чтобы я появился на белый свет, значит, я бы
все равно родился.
А если бы ему не было угодно, то и не родился бы.
От твоих «если бы» у меня башка болит.
У меня самого болит.
Ну так что же ты думаешь?
Не знаю, сказал Ролинс.
1 2 3 4 5 6