– Прости, что пришлось тебя разбудить, Фрэнни. Но твоя мама хочет, чтобы ты переночевала у Стиви и Сюзанны, в их детской.
– А где мама? – невнятно спросила Фрэнни, набив рот марципаном.
– Она танцует, милая, – сказала Корнелия из-за спины Гревилла и переглянулась с ним, подходя к девочке. – Давай-ка пойдем наверх, к Линтон, она тебя уже ждет. – Корнелия взяла Фрэнни на руки, не обращая внимания на ее протесты, и унесла из кухни.
– Там вас ждет один связанный парень, сэр Гревилл, – в своей лаконичной манере сказал Лестер. – Осмелюсь заметить, за вашу собаку не жаль отдать столько золота, сколько она весит. Схватила его за глотку и ждала, пока я его скручу.
Гарри, только что вошедший в кухню вместе с Алексом, негромко присвистнул.
– Так, значит, они все-таки хотели похитить и Фрэнни?
– Похоже на то, – мрачно ответил Гревилл, направляясь к выходу. – Но скоро я это выясню.
– Я с тобой, – тут же сказал Гарри. Гревилл поднял руку.
– Нет, тут мне помощь не требуется. Предпочитаю сам выполнять грязную работу, да и неизвестно, сложно ли будет его расколоть.
Гарри пожал плечами:
– Ну, как хочешь. А что можем сделать мы? – Он глянул на Алекса: – Ты с нами, Проков?
– Разумеется.
– Походите вокруг жилья Васкеса, – сказал Гревилл и назвал им адрес. – Вдруг там найдется зацепка… хоть что-нибудь, хотя я в этом сомневаюсь. Этот испанец – настоящий профессионал.
– Однако он сумел потерять одного своего человека, – заметил Гарри.
Гревилл коротко, жестко хохотнул.
– Это да… это да.
Он вышел из кухни в прохладный ночной воздух. Они не сделают Аурелии больнее, чем уже успели, в этом нет никакого смысла, твердил он себе, пока бежал по пустым улицам к своему дому. Они хотят его, только его. Но прекрасно понимал, что это ложное утешение. Как только Васкес схватит Гревилла, Аурелия станет ему не нужна, но он ее не отпустит, потому что не может позволить себе оставлять в живых свидетеля. Однако она будет жива, пока испанец не выполнит свое задание.
Гревилл вошел в дом и на мгновение остановился около лежавшего на полу караульного. Тот был мертв. Приспешнику Васкеса придется ответить и за это. Гревилл взбежал вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки, и услышал низкий, грозный рык Лиры уже в начале коридора. Собака стояла в дверях спальни.
– Значит, ты держишь его здесь? – сказал Гревилл, подошел к собаке и спокойно положил руку на ее огромную голову. Лира ткнулась носом в его ладонь, попятилась в спальню и остановилась возле кровати, наклонив голову набок, словно предлагала ему свежепойманную дичь.
– Так-так, и что у нас тут? – пробормотал Гревилл, подходя к распростертой на кровати фигуре. Мигель с трудом повернул голову и злобно посмотрел на Гревилла. В этом взгляде был не только вызов, но и страх. Мигель знал, чего можно ожидать от Аспида.
Гревилл скинул фрак, аккуратно повесил его на спинку стула и остановился у кровати, с преувеличенным старанием засучивая рукава.
– Где она? – спросил он почти дружелюбно. Мигель посмотрел в его безжалостные серые глаза и содрогнулся. Но все же уткнулся лицом в одеяло, отказываясь отвечать.
Гревилл вздохнул.
В конюшне становилось холодно, газово-атласное бальное платье Аурелии совсем ее не грело. Она скрестила обнаженные руки на груди, пытаясь не дрожать, но, в конце концов, не выдержала, встала и заколотила в дверь.
– Дон Антонио, я замерзла! – Теперь ей казалось, что лучше вызвать очередной припадок ярости, чем ожидать неизвестности.
Верхняя половина дверки открылась.
– Я сказал – сидеть тихо!
– Да, но вы не представляете, как мне холодно. Я же едва одета! – Аурелия поражалась самой себе. Голос ее звучал раздраженно и нетерпеливо, словно у нее имелись все права требовать удобств, и, к ее удивлению, оказалось, что такая манера поведения выбивает похитителя из колеи.
– Уж, наверное, где-нибудь там есть конская попона, – сказала Аурелия, пытаясь через его плечо всмотреться в темноту конюшни. Он тыльной стороной ладони ударил ее по лицу. Голова Аурелии дернулась назад, дверь захлопнулась.
Она снова вернулась на свою кучу сена. Место удара горело, но ничего особенно страшного не случилось. Это было больше похоже на предупреждение, чем на намерение сделать больно по-настоящему. Через несколько минут верхняя половина двери опять отворилась, и что-то полетело к ее ногам. Аурелия подняла и встряхнула грубую, кустарно сшитую, пахнущую конским потом попону.
Она с благодарностью закуталась в нее и вспомнила еще одно правило Гревилла. Если ничего больше сделать не можешь – спи. Вряд ли Гревилл предполагал, что ей придется воспользоваться его правилами, тем более что они относились к самым рискованным аспектам его работы. Однако именно это оказалось весьма полезным в сложившихся обстоятельствах.
Аурелия разворошила сено, сделала из него что-то вроде гнезда и свернулась клубочком, накрывшись попоной. Она не думала, что уснет, но провалилась в сон почти сразу.
Проснулась она потому, что услышала, как открылась дверь. Денник залило светом лампы. Аурелия заморгала из своего гнездышка. Над ней стоял дон Антонио.
– Прошу прощения за то, что потревожил ваш блаженный сон, мадам, – саркастически произнес он. – Но может быть, я могу вас побеспокоить?
Аурелия села, потом встала, плотнее закутавшись в попону. Теперь она жалела, что заснула. Почему-то прежняя хладнокровная решимость ее покинула, и она хорошо видела жесткую линию его рта и бездонные черные глубины бесстрастных глаз. «Вот сейчас, – подумала она, – сейчас он сделает мне по-настоящему больно».
Гревилл невозмутимо посмотрел на Мигеля и спросил на хорошем испанском:
– Если ты пришел сюда не для того, чтобы похитить ребенка, то для чего?
Налитые кровью, полные боли глаза Мигеля уставились на него.
– За ее локоном, – прохрипел он. – Мне нужно было что-нибудь в доказательство, что я подобрался к ней совсем близко. – Увидев, что его мучитель опять потянулся к собственной шкатулке Мигеля, в которой лежали инструменты с алмазными наконечниками, он быстро-быстро залопотал: – Ему не нужен был ребенок… слишком много сложностей… просто что-нибудь, чтобы заставить мать сотрудничать… испугаться за ребенка.
Гревилл кивнул, словно полностью соглашаясь, и любезно осведомился:
– И где Васкес держит мою жену? Мигель застонал.
– Я не знаю!
– Брось, приятель, не думаешь же ты, что я такой болван. Ты должен был отвезти ему доказательства… и куда?
– Мы собирались встретиться возле дома… позади дома, когда дон Антонио выведет женщину к карете. Но эта чертова собака… – Мигель закашлялся и уткнулся лбом в покрывало.
– Но ты знаешь, где они сейчас. – Гревилл наклонился и повернул голову испанца так, чтобы тот смотрел на него. Мигелю пришлось взглянуть в безжалостные темные глаза. – Так скажи мне, – почти нежно пробормотал Гревилл и что-то негромко приказал Лире.
Мигель пронзительно завопил, когда собака запрыгнула на кровать и встала над ним.
Аурелия смотрела на лист бумаги, лежавший перед ней на расшатанном деревянном столе.
– Это умоляющее письмо. Мой муж сразу поймет, что эти жалостные слова писала не я.
– Не важно, – отрезал Васкес. – Он все равно приедет. Подписывай.
– Он не приедет, – спокойно ответила она. – Такое письмо не убедит его, что я до сих пор жива, это могут сделать только мои собственные слова. До тех пор, пока он не убедится, что на карту поставлена моя жизнь, он в вашу западню не войдет.
– Не сомневайтесь, миледи, на карту поставлена именно ваша жизнь, – едва слышным шепотом произнес Васкес, вытащив нож. Аурелия содрогнулась. Испанец все еще надеялся, что Мигель все-таки появится и тогда страх заставит эту женщину смягчиться, но пока она не проявляла никаких признаков испуга. А вот нож ее пугал. – И Аспид это должен знать.
Аспид? Впрочем, Аурелия моментально потеряла интерес к этому имени, потому что Васкес приказал Карлосу прижать ее руку к столу.
– Вы подпишетесь собственной кровью, – объявил Васкес, приставив нож к ногтевой лунке ее указательного пальца. – Посмотрим, сколько времени потребуется, чтобы полностью снять кожу с такого хорошенького пальчика… полагаю, минут десять. Десять очень медленных минут. – Острие ножа скользнуло под кожу у основания ногтя, и мир начал вращаться вокруг Аурелии с огромной скоростью.
– Подождите, – выдохнула она. – Я подпишу, но не это. Если вы хотите, чтобы он поверил, будто спасать меня еще имеет смысл, дайте мне возможность попросить его об этом. – Она свободной рукой хлопнула по бумаге. – Он подумает, что вы заставили меня подписать чистый лист, а потом написали письмо сами. И решит, что я уже мертва.
Дон Антонио, нахмурившись, посмотрел на нее. Обмакнул перо в чернила и зачеркнул написанные строчки. Перевернул бумагу.
– Очень хорошо, пишите собственную просьбу. И советую сделать ее как можно прочувствованнее. – Он снова обмакнул перо и протянул его Аурелии.
Карлос все еще прижимал ее руку к столу, кровь сочилась из маленькой ранки, где испанец содрал кожу. Свободная рука Аурелии дрожала, но она написала несколько строчек, подписалась и подняла глаза на Васкеса. Он взял письмо и, все еще хмурясь, внимательно прочитал. Насколько он понимал, она ничего не упустила и в письме отчетливо слышалась нотка отчаяния.
– Еще одно. Карлос, прижми сюда ее палец.
Карлос поднял ее раненую руку, согнул палец и прижал его раной к бумаге, чуть пониже подписи. Васкес удовлетворенно кивнул, сложил запачканный кровью лист вместе с другим, вытащенным из кармана, и протянул все Карлосу, вполголоса инструктируя его.
Кучер вышел из конюшни. Дон Антонио подтолкнул Аурелию обратно в денник и запер дверь.
Гревилл вышел из спальни, Лира шла следом. Больше ни к чему охранять человека на кровати. Гревилл торопливо сбегал вниз по лестнице, когда в дверь громко заколотили молотком. Он открыл ее и впустил в дом Алекса.
– Ну что? – спросил тот, окидывая взором неподвижное тело на полу в холле. – Это он?
– Нет, одна из его жертв, – коротко ответил Гревилл. – Он наверху. И рассказал мне все, что знает.
– Это лежало на пороге. – Алекс протянул ему небольшой пакет. – Гарри помчался за человеком, который это принес, но я сомневаюсь, что он его поймает. Когда мы подошли, он уже сворачивал за угол. В квартире мы тоже ничего не нашли.
Гревилл его толком не слушал. Он вскрывал пакет и вытаскивал из него два листа бумаги. Глаза его сделались жесткими, а рот превратился в суровую линию, когда он увидел пятна крови. «Но это сейчас не важно», – сказал себе Гревилл, сосредоточившись на написанных Аурелией словах. Написаны ее собственной рукой, значит, пока она жива, хотя и ранена. Но боль от раны не помешала ей соображать.
– Примерно полчаса на север отсюда, – пробормотал он и одобрительно присвистнул. – Умница.
– Я его потерял. – Гарри, задыхаясь, влетел в дом и посмотрел на труп. – Здесь нужно еще что-нибудь сделать?
– Нет, – ответил Гревилл. – Уже поздновато. Он там, наверху…
– Ага, – понимающе кивнул Гарри и показал на пакет. – А это что?
– Инструкции от Васкеса и записка от Аурелии. – Гревилл протянул ему один листок. – Написано под давлением, но она сумела передать мне информацию, которая полностью соответствует тому, что я вытянул из этого подонка наверху.
Гарри и Алекс углубились в записку.
– Я не понимаю, – произнес Гарри, закончив читать. – Она пишет, что испугана, измучена, боится, что они причинят вред Фрэнни, и боится за собственную жизнь. Умоляет тебя следовать инструкциям, иначе они ее убьют. Где информация?
Гревилл криво усмехнулся:
– Она еще пишет, что ее держат на расстоянии получаса езды на север отсюда.
– Да как она тебе это сообщает? – Гарри, специалист по шифрам, нахмурился, глядя на письмо, и вдруг лицо его просветлело. – Ну конечно! Каждая «с» едва заметно подчеркнута. Значит, север. Но где полчаса?
– Посмотри на ее подпись… буква «о».
Гарри хмыкнул. Буква была аккуратно разделена пополам.
– Очень толково. Она могла провести прямую линию через это «о» в любом направлении, и это все равно выглядело бы просто как отличительное свойство ее подписи.
– Можно мне? – Алекс взял письмо и кивнул: – Ну конечно. Можно было пометить и четверть, и три четверти. Это твой фокус, Фолконер?
Гревилл пожал плечами.
– Один из нескольких, которым я ее научил. Правда, мне и в голову не приходило, что ей придется чуть не всеми ими воспользоваться. – Лицо его помрачнело.
– И как эта информация совпадает с той, что ты получил от нашего приятеля наверху? – спросил Гарри.
– Заброшенные конюшни в стороне от небольшой деревушки, – ответил Гревилл. – Сам он там не бывал и вряд ли сумел бы найти, поскольку ему приказали дожидаться Васкеса на Маунт-стрит с доказательствами, что он подобрался очень близко к Фрэнни. И дальше он должен был ехать в карете с Васкесом и Аурелией. Но конюшни эти могут находиться только по главной дороге или чуть в стороне, так как они не собирались уезжать из города на расстояние, занимающее более получаса езды.
Гревилл похлопал по ладони вторым листком.
– Васкес требует, чтобы я встретился с ним один перед рассветом на перекрестке дорог у деревни Излингтон. Жизнь Аурелии в обмен на мою. – Ноздри его раздулись. – Разумеется, он не намерен оставлять в живых никого из нас. Но прежде чем нанести мне решающий удар, он воспользуется Аурелией, чтобы выбить из меня информацию. Пусть его помощника-инквизитора больше с ним нет, он, и сам отлично умеет выполнять подобную работу, причем с особой изощренностью.
– Он не будет рисковать и убивать ее до тех пор, пока не получит от тебя того, чего добивается, – произнес Алекс. – Если мы сумеем отыскать ее первыми – а я думаю, эти конюшни должны находиться неподалеку от места вашей встречи, – то спасем Аурелию, пока ты разбираешься со своим врагом.
Гревилл кивнул.
– До тех пор, пока она в сознании, она сможет, и сама за себя постоять. – Он говорил бесстрастно, скрывая свой страх за Аурелию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41