— Ты Гиббса нашел? Того самого, партнера Роузи?
— Нет. Исчез без следа.
— И, пожалуй, имел на то все основания. Скорее всего вызнал, что случилось с приятелем. Нам остается только попробовать найти бывших слуг Кормье. Может, удастся заставить их говорить. Узнать, не видели ли они чего в день убийства Поля.
— Мне думается, они все станут жаловаться на амнезию. Это если нам вообще удастся их разыскать.
— Надо найти одного и заставить его говорить. Ты продолжай прощупывать, Силк. А я попытаюсь обнаружить что-нибудь со своей стороны.
— Например?
— Ты про компьютеры когда-нибудь слышал? Информационные банки? Всемирную базу данных?
— Где это мы возьмем компьютер с достаточными данными, чтобы обнаружить убийцу Кормье?
— Силк, я восседаю на вершине самой изощренной компьютерной сети в мире. Позвони, если что узнаешь.
— Ладно.
— Кстати, — сказал Хью, — Мэтти на завтра назначила открытие твоей выставки. Будет шампанское и всякая еда на халяву. Они тут такие вещи Делают с размахом.
— Черт! Смерть как хотелось бы поприсутствовать. Мне такая вечеринка пришлась бы по душе. —
Силк помолчал. — Она действительно думает, что мои картины можно продать?
Хью поразился той степени неуверенности, которую расслышал в голосе Силка. Этот мужик обычно бывал во всем уверен до конца.
— Она говорит, ты сделаешь ее богатой.
— Черт! — снова буркнул Силк, на этот раз с великим изумлением. — Только вспомню, как насильно пихал эти полотна в глотку Майлзу, чтобы расплатиться по счету в баре, плеваться хочется. Он теперь умолять меня будет, чтобы дал картину, так его в душу!
— Месть сладка.
— А разве не справедливо?
Хью повесил трубку и снял ноги со стола. Встал, подошел к холодильнику и достал бутылку с соком, приготовленным Мэтти, — ту, что она принесла утром.
Оба его секретаря подняли головы, когда он проходил через приемную по направлению к лифтам.
— Увидимся, — бросил им Хью.
— Что нам говорить по поводу того, когда вы приблизительно вернетесь, мистер Эбботт? — спросил Гэри, когда Хью был уже около дверей.
— Скажи, я через некоторое время приду. — Хью вышел в холл и нажал кнопку лифта. Его раздражали секретари, пытающиеся заставить его жить по расписанию. Он знал, что его работники одни из лучших в офисе, и все равно часто на них злился.
Однако Хью изо всех сил старался научиться работать с персоналом, поскольку знал, что рано или
Поздно ему придется нанимать людей для «Эбботт чартерз». Он, черт побери, вовсе не собирался сам заниматься всякими бумагами и не мог это доверить ни Рею, ни Дереку, ни Силку. Их представление об управлении конторой сводилось к тому, чтобы бросать все, что нельзя съесть или как-то еще использовать, в ближайшую мусорную корзину.
— Слушай, что это у тебя там в бутылке? — спросила Шарлотта Вейлкорт, когда он через несколько минут вошел к ней в офис.
— Клоповый сок, Мэтти приготовила. — Хью поставил бутылку на огромный стол темного дерева. — Желаете?
— Как я понимаю, еще одна смесь для поднятия тонуса и снятия стресса? — спросила Шарлотта, подозрительно рассматривая сок.
— Ага. Я этого варианта еще не пробовал, но, если он на вкус такой же, как и остальные, нам повезет, если мы выживем. — Хью прошел через комнату к лакированному шкафчику и нашел там пару стаканов.
— Зачем же ты продолжаешь пить этот «клоповый сок», как ты называешь, если не выносишь его? Почему не вылить его в ближайший цветочный горшок?
Хью пожал плечами и, вернувшись к столу, налил сок в два стакана.
— Не так уж противно. Я пил кое-что и похуже. — Он проглотил содержимое стакана одним большим глотком и поморщился. — Но не могу припомнить когда.
Шарлотта усмехнулась и осторожно попробовала сок.
— Полагаю, сам факт, что она тратит столько усилий, чтобы поправить твое здоровье, говорит о том, что ты ей небезразличен.
— Я и сам себя в этом уверяю, когда ем макароны с овощами вместо сочного бифштекса. — Хью опустился в кресло из черной кожи и хромированного металла.
Его взгляд переместился на шкаф, в котором хранились наиболее редкие экспонаты из коллекции оружия Шарлотты. Там, за стеклом, в ярком свете размещались мечи с необычными рукоятками — некоторые из них были позолочены, другие украшены полудрагоценными камнями, — а также кинжалы самой разной величины.
— Эта рапира — новинка? — лениво спросил Хью. — Вроде ее в последний мой приход сюда еще не было?
— Да. Ее привезли вчера. Семнадцатый век. Симпатичная, как ты считаешь?
— Если вообще любишь такие вещи. — Хью снова посмотрел на Шарлотту. — Хочу попросить вас об одолжении.
— Не сомневаюсь в этом. Просто так ты здесь не появишься. И что тебе нужно?
— Я хочу взять у вас взаймы хорошего специалиста по компьютерам. Мне надо кое-что разузнать.
— Что именно?
— Это имеет отношение к тому, что произошло на Чистилище.
— Если верить статейке, которую я вчера видела в газете, бунт был почти немедленно подавлен.
— Это официальная версия, но один мой приятель говорит, что делами сейчас заправляет новый человек. И держится в тени. Я подумал, если покопаться немного в ваших банках данных, может, и удастся выйти на какое-то имя.
— Моих банках данных или чьих-то? — подняв брови, спросила Шарлотта. — Впрочем, не надо отвечать, пожалуй, я не хочу знать. Тебе следует поговорить с Джонсоном. Он может через наши компьютеры влезть практически во все главные банки информации в мире. Только не нужно подробностей, ладно? И скажи Джонсону, чтобы не оставлял никаких следов, которые могут привести к Вейлкортам.
Хью усмехнулся.
— Премного признателен.
— Считай это свадебным подарком.
— С удовольствием. — Хью встал. — Желаете еще клопового сока?
— Нет, большое спасибо. Боюсь, тебе самому придется с ним расправиться.
— Я тоже боюсь. — Хью взял бутылку и направился к двери.
— Кстати, Хью, — сказала Шарлотта ему в спину.
— Да? — Он повернулся, уже взявшись за дверную ручку.
— Как продвигается главный план системы безопасности?
— Через пару недель или где-то вроде того будет закончен.
— И что тогда?
— Тогда, если мне повезет, я уже буду по дороге на остров Святого Габриэля вместе с Мэтти.
— Думаю, тебе придется использовать всю свою силу убеждения, чтобы этого добиться.
— Все утрясется.
Шарлотта с отсутствующим видом постучала по столу ручкой с золотым пером.
— Надеюсь. Я в самом деле считаю, что она будет с тобой счастлива, если позволит это себе.
— Совершенно верно, черт побери, — с силой произнес Хью. — Я сделаю ее счастливой, Шарлотта. Клянусь.
— Никто из нас не в состоянии сделать другого счастливым, во всяком случае, по-настоящему. Мы сами должны найти счастье внутри себя. Бороться за него. Для этого требуется мужество.
— У нее есть характер. Она справится. Ей просто надо привыкнуть к мысли, что я буду около нее постоянно.
— Надеюсь, ты дашь ей достаточно времени, Хью, — многозначительно проговорила Шарлотта. — Надеюсь, ты не станешь ее подталкивать. Ты ведь все делаешь на больших скоростях.
— Ну, не могу же я болтаться здесь вечно. У меня там дело, дом еще нужно строить. А моложе я не становлюсь.
— Ты и в самом деле рассчитываешь, что она все бросит ради тебя? Свое дело, образ жизни, друзей? Не слишком ли это самонадеянно с твоей стороны, Хью?
Он нахмурился.
— Я стану о ней заботиться.
— Да о ней не надо заботиться. Она вполне способна сама позаботиться о себе. Видит Бог, она делает это уже много лет. Никто в нашей семье не сумел позаботиться о ней. Она от нас от всех отличается. У нее другие потребности. Другие таланты. Никто из нас не знал, что с ней делать, когда оказалось, что она не собирается жить по нашему образу и подобию.
— Вы вроде ее понимаете. Шарлотта улыбнулась.
— Вероятно, потому что я бросила творческий мир давным-давно и занялась бизнесом. Когда мне пришлось возглавить фирму, я узнала многое о той стороне жизни, которую раньше игнорировала. Опыт заставил меня уважать людей вроде тебя и Мэтти. Вы оба в душе предприниматели. И оба готовы рисковать.
— Вы считаете, Мэтти может рисковать?
— Конечно, хотя она сама об этом вряд ли подозревает. Она пошла на большой риск, открыв галерею. С Эриел и остальной семьей случилась истерика, когда они узнали, что Мэтти взяла направление на коммерческое искусство. Они ее вовсе не поддерживали, а в самом начале, можешь мне поверить, ей очень бы помогло, имей она возможность повесить у себя в галерее некоторые картины матери и Эриел.
— Они не желали ей успеха?
— Да, но не из-за того, что не любили ее. Они просто не одобряли того, чем она занялась. Клан Шарпов жутко элитарен, если речь идет об искусстве.
— Кроме вас.
Шарлотта снова улыбнулась.
— Я же говорила, управление фирмой расширило мои горизонты. Так вот, я хочу сказать, что Мэтти вполне способна рискнуть. Видит Бог, она рискует каждый раз, обнаружив ранее неизвестного художника и вывешивая его картины в своей галерее. Ее репутация зависит от качества выставленных ею полотен. Она не может позволить себе часто ошибаться. И, как нормальный деловой человек, на своих ошибках учится.
Хью понял, к чему она ведет. И почувствовал, что густо покраснел.
— Мэтти со мной не ошиблась. Просто время выбрала неподходящее. Рано или поздно она это поймет.
Шарлотта задумалась.
— Полагаю, это хороший признак, что она вдруг так заинтересовалась твоим прошлым. Мы с ней об этом сегодня у массажисток немного поговорили. У нее масса вопросов.
— Черт. — Хью почувствовал, как все внутри сжалось. — Мое прошлое не имеет никакого отношения ни к моему настоящему, ни к моему будущему. Я же сказал Мэтти. Ей не стоит знать больше того, что она уже знает.
— Женщины, особенно те, кого опыт заставляет быть осторожными в отношениях с мужчинами, обычно считают иначе.
— Черт, — еще раз повторил Хью, выходя в дверь и с силой захлопывая ее за собой.
— Наслаждайся клоповым соком! — крикнула ему вслед Шарлотта.
— Как ты думаешь, стоит поместить виды лагуны на правой стене, а городские пейзажи на левой? — Мэтти стояла в центре своей галереи, разглядывая чистые белые стены. Она размышляла над работами Силка Таггерта все утро. Ей хотелось поразить всех. Она уже все распланировала, и теперь оставалось лишь развесить картины на заранее определенные места. Но времени было мало, и она торопилась.
Однако ей трудно было сосредоточиться, потому что сестра разгневанно расхаживала по залу. Развевающиеся темные юбки Эриел и просторная шелковая блуза делали ее похожей на экзотическую черную бабочку, мечущуюся из одного конца галереи в другой. Мэтти машинально оглядела свой наряд — сшитый на заказ синий костюмчик, белую блузку, золотую цепочку и черные туфли — и почувствовала себя не столько бабочкой, сколько серой молью. Лучше бы костюм был красным, а не синим. В голове возникли шаловливые мысли насчет маленького красного платья, аккуратно спрятанного в самом темном углу стенного шкафа.
— Кончай обсуждать эти картины. Я хочу поговорить с тобой об очень важном. — Эриел изящно взмахнула руками в жесте полного отчаяния, повернулась и снова зашагала в дальний конец зала.
— Для меня эти картины сейчас самое важное. Куда важнее, чем все, что ты можешь мне сказать, Эриел. Ты же знаешь, у меня сегодня вечером открытие. — Мэтти наклонилась к стопке картин, стоящих у стены. Она их только что распаковала, и ей не терпелось увидеть, как они будут выглядеть на стенах ее галереи.
— Еще одно открытие для очередного скучного художника, рисующего хорошенькие картинки для людей, любящих милое искусство?
Мэтти обиделась за Силка.
— В этих картинах нет ничего скучного. — Она взяла две первые попавшиеся и повесила их на стену. — Ты только посмотри, Эриел. Хорошенько посмотри, черт возьми, и тогда скажи, скучные ли они.
Эриел театрально вздохнула и окинула безразличным взглядом обе картины. Одна изображала странно волнующую сцену в гавани, другая — джунгли, дышащие скрытой угрозой.
— Островные пейзажики? Пощади меня, Мэтти. Такие картины вешают в номерах гостиниц. Их повсюду продают десятками. Все одинаковые. Но я уверена, твои клиенты будут от них в восторге. По сравнению с цветными календарями — это шаг вперед. Им это покажется великим искусством.
— Эриел, ты склонна к элитарности, эгоцентрична и смотришь на искусство, будто в шорах. Что с тобой такое? Ты что, считаешь настоящим искусством только то, которое выражает личный невроз художника? Так позволь тебе сообщить: ты и подобные тебе не продержались бы и пяти минут во времена Ренессанса.
От неожиданности Эриел растерялась. В семье Шарпов считалось аксиомой, что Мэтти не смеет ставить под сомнение художественные вкусы других членов семейства, ибо недостаточно в этом разбирается.
— Ради Бога, Мэтти, нет повода заводиться. И мне нужно поговорить с тобой совсем о другом.
Но Мэтти уже завелась. Так приятно было спорить с Эриел. Странно, но в последнее время она делала это все чаще и чаще. По сути дела, постоянно, с тех пор как вернулась с островов.
— Знаешь что? — огрызнулась она. — В добрые старые времена люди понимали, чего следует ждать от искусства. Оно должно было им нравиться. Оно должно было разговаривать с ними, а не только с художником. Предполагалось, что оно должно нести нечто важное, общее для всех. И оно обязано было быть прекрасным. И представлять определенные идеалы и ценности, мечты и надежды.
— Мэтти, это заходит уже слишком далеко.
— Тогда люди понимали, что такое хорошее искусство, умели его разглядеть и именно его покупали. Художники рисовали, чтобы угодить покупателю, и ты не станешь отрицать, что некоторые величайшие полотна были написаны именно с этой целью. Теперь же ваш элитарный кружок пытается учить покупателя, что ему должно нравиться, и вам удается уговорить людей купить многое из того, что, по вашему мнению, является хорошим искусством. Но у меня другие клиенты. Они покупают только то, что действительно хотят купить, то, что им приятно повесить
У себя в доме.
— Мэтти, это какое-то безумие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39