И все же у вас должны быть подозрения. Разве Центральная Разведка не должна подозревать всех и вся?
– Честно говоря, да, – ответил призрачный гость. – Подозрения, говорите? В порядке убывания вероятности это Персия, Ацтекия, Украина и Индия.
Это не много мне дало. Кое-какие улики намекали на персидское происхождение неприятностей на Девонширской свалке: взять хотя бы то, что случилось с Эразмом. Ацтеков я тоже не мог не подозревать, учитывая след Уицилопочтли, который привел меня к лишенному души Хесусу Кордеро.
К тому же я не мог исключить индийские Силы, потому что «Локи» и другие аэрокосмические фирмы все еще были в списке подозреваемых. Эразма пытали не только коровьими копытами, но и колдовскими змеями, а птица Гаруда – заклятый враг последних.
Как все запутано! Я вспомнил змея, замеченного мною в Саду добровиртуальной реальности, – того самого, которому не нужно было ползать на брюхе. Если бы настоящий Змей в свое время повел себя более разумно, наш мир был бы куда как лучше.
– Итак, вы говорите, что не знаете, кто желает моей смерти или кто пытается развязать войну, но хотите, чтобы я помог вам это узнать, – сказал я.
– Вообще-то да, – согласился Генри Легион. – Хорошо было бы также, чтобы вы оставались в живых, пока идет расследование.
– Мне этого тоже хочется, – заверил я его. Ситуация напомнила мне одну старую загадку: как догадаться, что вас окружают духи? Ответ: когда они вас задушат. Мне эта загадка всегда казалась глупой. Особенно теперь.
Кто-то постучал ко мне в кабинет и приоткрыл дверь – это опять была Роза. Она спокойно сказала:
– Когда я поняла, что у тебя важный гость, Дэвид, я переключила твоего бесенка на свой телефон. Вот сообщение для тебя.
Кивнув Генри Легиону так вежливо, словно он был непрозрачным, она вышла.
Дух заговорил:
– Мы в Центральной Разведке, да и в других подобных организациях отнюдь не в восторге, когда такой новичок-любитель вроде вас путается у нас под ногами, уверяю вас. И не только потому, что вы подвергаетесь опасности, но и из-за непредсказуемости ваших действий, которые в совокупности могут вызвать непредсказуемые последствия, которые вполне могут стать причиной Армагеддона.
Будь Генри Легион человеком, то наверняка не смог бы произнести все это вот так – на одном дыхании. Однако Чарли, по сути, сказал мне то же самое. Но Чарли меня подвел, а призрак из ЦР, как я надеялся, все еще был на моей стороне.
– Как вы думаете, что мне делать дальше? – спросил я.
– Продолжайте жить как ни в чем не бывало, – ответил он. – Если судьба будет к вам благосклонна (а это вопрос извечный и интересный), то вы сможете выпутаться из этой ситуации.
– А если она таковой не окажется? – поинтересовался я.
Любой человек, даже работающий на Центральную Разведку, вероятно, постарался бы найти слова утешения. Но только не Генри Легион.
– Если судьба будет к вам неблагосклонна, инспектор Фишер, вас убьют. А если очень-очень неблагосклонна, то мир последует за вами. Как я уже говорил, баланс Сил нарушен давно. Мегасаламандры – самое меньшее зло, которое нам угрожает.
Меня потряс столь глубокий пессимизм.
– Но ведь мегасаламандра способна спалить целый город… – Едва сказав это, я почувствовал, что сморозил глупость. Гордился ли я тем, как разрушительно наше сильнейшее оружие, или переживал, что его разрушительная сила так мала?
– Да, инспектор Фишер, но хоть мегасаламандры и принадлежат к созданиям Иной Реальности, опустошение, которое они вызывают, ограничено материальными рамками, – неумолимо сказал Генри Легион. – К тому же они не взлетают сами по себе. Они летят туда, куда прикажут управляющие ими маги. А если Силы не в состоянии сохранить собственное равновесие…
И призрак вдруг исчез, оставив меня в пустом кабинете с ледяным ужасом в душе. Вот почему трудно спорить с духом – если он захочет, последнее слово всегда останется за ним.
Я задумался о том, что он только что сказал. Предположим, что все Силы, которых потеснили за последние пятьсот лет, решили объединиться и напасть на своих угнетателей. Человек, одержимый жаждой мести, не способен считаться с тем, во что это обойдется ему и тем, кого он любит. Если Силы действуют так же, остается лишь уповать на помощь Господа, больше не на что надеяться тем, кто живет на земле… да только земля тогда будет больше похожа на ад.
Неудивительно, что Генри Легиона так мало заботило, погибну я или нет. В какой-то мере мне это тоже стало безразлично. Но только в какой-то мере.
Я уставился на свой стол, пытаясь оторваться от созерцания приближающегося Армагеддона и обратиться к своей работе. Мой взгляд случайно упал на записку, которую передала мне Роза. Я увидел, что она от легата Кавагучи. В ней говорилось следующее: «Перо принадлежит птице вида PHAROMACHRUS MOCINO». Так именно и было написано – Роза нацарапала название птицы большими буквами, чтобы я, не дай Бог, не прочел неправильно. Не сомневаюсь, что Кавагучи продиктовал его по буквам, чтобы она записала как следует. Право же, Роза – королева всех секретарш.
Только вот беда – у меня не было ни малейшего представления, кто такой этот Pharomachrus mocino. Я позвонил Кавагучи, но не застал его. Он отправился расследовать очередное ужасное происшествие. Голос центуриона, поднявшего трубку, был таким встревоженным, что у меня не хватило наглости спросить, не знает ли он, о какой птице говорил Кавагучи.
Я пошел в библиотеку, чтобы покопаться в книжках. Далеко не все из них относились к Потустороннему миру. У нас имелась и литература о птицах, обитающих в окрестностях Энджел-Сити. Pharomachrus mocino к таковым не относился. Что ж, отрицательный результат – тоже результат. Я пообещал себе, что выясню это у легата Кавагучи в следующий раз, когда мы будем разговаривать, и вернулся к своей работе.
Я выработал одно отличное правило, которому, правда, не всегда следую: когда разрываешься на части, составь список всех своих дел. Как только сделаешь это, сразу становится ясно, которое важнее. Замечательнейшее правило – почти столь же действенное, как магия. Я думаю, что письменность – это тоже своего рода магия. Против забывчивости. Дайте ей хоть половинку шанса – и она все так же честно сослужит свою роль.
Я взялся за перо. Когда я закончил, пункты расположились следующим образом:
1. Проверка окрестностей Девонширской свалки токсичных заклинаний.
2. «Точные инструменты Бахтияра».
3. Силы чумашей.
4. Ввоз гномов. 5. «Шоколадная ласка».
* * *
Я решил, что все, что оказалось ниже цифры пять, может подождать. Нижняя часть списка касалась текучки, с которой можно было разделаться не сегодня – так завтра, а то и в следующий вторник. Прочее, как, например, изучение причины, по которой маленький Хесус Кордеро родился без души, было важно само по себе, но косвенно связано с первой пятеркой самых главных.
К тому же я заметил, что пунктов на самом деле не пять, а всего два. «Точные инструменты Бахтияра» и «Шоколадная ласка» проходили по делу о Девонширской свалке, и, конечно, гномы и чумашские Силы должны идти рука об руку.
С этим списком я смело отправился на встречу с Би. Я хотел получить ее одобрение, дабы заниматься этими делами со спокойной совестью. К моему удивлению, Би не висела на телефоне и у нее никого не было.
– Доброе утро, Дэвид, – сказала она. – Я слышала, что ты проводил время в обществе некоего могущественного лица. Я в восхищении.
Я не удивился, что Роза доложила ей обо всем; секретарша обязана держать начальство в курсе дел. Да и некоторые слабости не чужды даже лучшей из секретарш.
Но если уж Би знает о призраке, нужно это максимально использовать.
– Похоже, дело о Девонширской свалке становится делом национальной безопасности. Я решил, что должен заниматься им в первую очередь. – И я положил список ей на стол.
Би взглянула на список, потом на меня, покачала головой и сказала:
– Дэвид, мне почему-то кажется, что ты притащил мне этот список только затем, чтобы я разрешила тебе делать то, что ты сделал бы и без меня.
С иными начальниками лучше всего прикинуться простачком: мол, я-то тут при чем? Но с Би этот номер не пройдет, она отобьет вам пальцы линейкой – метафорической, конечно… а может, и нет. Я сказал:
– Ты права. Но я и впрямь считаю, что эти дела важнее всего. С остальным я потихоньку разберусь, но я не хочу отвлекаться от главного.
Если б понадобилось, я мог бы рассказать о Чарли Келли. Почему бы нет? Расскажи я ей все, она бы поняла, что я не преувеличиваю серьезность дела о свалке токсичных заклинаний.
Но Би снова посмотрела на меня и кивнула:
– Дэвид, хороший начальник должен позволять подчиненным иметь голову на плечах и самим выполнять свою работу. Именно так я собираюсь поступить с тобой. С другой стороны, хороший начальник не должен позволять подчиненному извлекать из этого собственную выгоду.
– Понимаю, – сказал я. И не врал: ведь если эти дела окажутся не важными (или важными, но такими сложными, что я не смогу с ними справиться), мне не поздоровится. В этом я не сомневался, но это было честно. Би и в самом деле хороший начальник, хоть мне и не нравятся общие собрания.
– Ну ладно, Дэвид. Спасибо, – со вздохом сказала Би.
Роза вопросительно посмотрела на меня, когда я вышел из кабинета. Я показал большой палец, потом покачал им в знак того, что не уверен, что все пойдет как по маслу. Роза беззвучно захлопала в ладоши, что означало, что она меня поздравляет.
– Ах да, Дэвид, так что это за птица такая, о которой написал тебе легат-полицейский? – спросила она.
– Честно говоря, я сам пока не знаю. Я уже в библиотеке искал, да все без толку. Видать, эта птица не местная. Я позвоню Кавагучи и спрошу. Я тебе сразу скажу.
Единственный способ осчастливить секретаршу – не выключать ее из рабочего процесса.
Я отправился к себе в кабинет, порылся в записях, нашел номер телефона «Точных инструментов Бахтияра» и набрал его. Мне так «везло» в последнее время, что я решил, что гром поразит Конфедеральное Здание еще до того, как на другом конце линии возьмут трубку.
И почти угадал. Едва послышалось кряканье бахтиярова телефона, как здание содрогнулось от небольшого землетрясения. Я замер, как всегда, когда мучительно соображаешь, не собирается ли небольшое землетрясение перерасти в большое. Но нет, через несколько секунд подрагивание прекратилось. Вместе с несколькими миллионами моих сограждан я прошептал благодарственную молитву.
Мы с секретаршей «Точных инструментов» некоторое время поахали, обмениваясь фразами типа: «Вы тоже почувствовали это?» и «Конечно, надо же!» Потом я предупредил ее о своем приезде и повесил трубку. Потом опять взялся за телефон – в то утро я приставал к нему не меньше, чем Би, – и позвонил Тони Судакису.
– Привет, Дэйв, – поздоровался он. – Я все думал, куда же вы пропали. Думал, может, папка какая у вас там за стол завалилась. – И он засмеялся, чтобы показать, что я не должен относиться к его словам серьезно.
Я тоже хихикнул, чтобы показать, что я так и сделал.
– Увы, ничего такого, – ответил я. – Хочу предупредить вас, что мы начнем проверять окрестности вашего предприятия на предмет магического загрязнения, как только мы доставим прибор.
– Ценю вашу учтивость, инспектор, – медленно проговорил он – я опять перестал быть просто «Дэйвом». – Однако должен сообщить вам, что мы по-прежнему отрицаем наличие какого-либо загрязнения. Вам придется предъявить ордер на осмотр, и мы попытаемся аннулировать его.
– Знаю, – сказал я. – Если ваши адвокаты будут возражать, сообщите им, что дело находится под юрисдикцией судьи Руаллаха, – я проговорил фамилию по буквам, – поскольку именно он выдал мне первичный ордер на обыск. – Если АЗОС не сможет добыть у Руаллаха разрешение на инспекцию, то можно сворачивать шатры и топать в пустыню.
– Судья Руаллах, – повторил для верности Судакис. – Ладно, я передам начальству. Пока.
По-моему, он не знал, кто такой Руаллах. Зато это наверняка было известно адвокату консорциума.
Я переложил пергаменты с одного края стола на другой, снова позвонил легату Кавагучи и узнал, что он еще не вернулся с места происшествия. Потом прожевал резиновый гамбургер в кафе, запил чашкой так называемого кофе, спустился на ковростоянку и вновь отправился в долину Сан-Фердинанда.
Как правило, я бываю там раз десять в год, не больше. Но в последнее время я катался туда так часто, что уже начал запоминать повороты со скоростной магистрали. Я повернул после Белого Дуба и устремился на север – к «Точным инструментам Бахтияра». Я миновал церковь святого Андрея, в действительности – Сан-Андреас, так как расположена она в ацтекском квартале. В храм валила толпа кающихся грешников. Я удивился, с чего бы это – ведь день святого Андрея будет только в ноябре.
А потом вспомнил о землетрясении. Конечно, они просили святого уберечь их от еще одного землетрясения, и возможно, гораздо худшего. Они пели так громко и так искренне, что я не сомневался: если землетрясение и случится, то не по вине Сан-Андреаса.
Я влетел на стоянку рядом с «Бахтиярскими инструментами» чуть раньше назначенного срока. Здание, где они разместились, было раза в четыре больше причудливого учреждения «Шипучего джинна» на бульваре Риска, да и аренда, наверное, обходилась вчетверо дороже. Оно обладало достоинством абсолютной простоты – еще одно промышленное здание в промышленной части города.
В приемной сидела секретарша, которая была украшена вчетверо лучше, чем ее коллега в «Шипучем джинне». Так оно и бывает. Зато она оказалась достаточно дружелюбной. Даже более чем достаточно.
– Ax, это вы – инспектор Фишер, – сказала она, когда я показал свое удостоверение. – А под вами земля тоже тряслась? – Она хихикнула.
Я не знал, что и подумать. В другой ситуации, может быть, я бы и проявил больший интерес и попробовал выяснить, но в данный момент я счел за лучшее оставить все как есть, что я и сделал.
– А мистер Бахтияр готов встретиться со мною? – спросил я.
– Минутку, сейчас проверю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51