Конрад чувствовал, что девушка смотрит на него, и, даже не поворачиваясь, мог сказать, что взгляд ее полон немого вопрошания и изумления.Наконец, к Конраду вернулся дар речи.— Мы должны забыть о том, что сейчас произошло. Я бы никогда не позволил себе подобного, не будь окрылен победой.В повисшем молчании раздался тихий голос Делоры:— Вы… вы хотите сказать… что… сожалеете о… о том, что поцеловали меня?— Я не должен был этого делать.— Но… ведь это произошло… и теперь… теперь я точно знаю… что люблю вас.— Вы не должны так говорить, Делора.— Но это… правда.— Если это правда, то я вдвойне сожалею о сделанном; вы же должны заставить себя поверить в то, что запутались в своих чувствах. Вы впервые оказались в центре боевых действий — а в таких случаях иногда происходят и более странные вещи, о которых бывает лучше — и легче — забыть.В каюте вновь воцарилась тишина. Через некоторое время Делора, всхлипывая, смогла выговорить:— Так… вам не понравился… поцелуй! Я же никогда… никогда не испытывала ничего подобного!Конрад понял, что девушка вот-вот расплачется и поспешил ответить:— Что вы, это было изумительно, но мне стыдно за то, что я потерял контроль над собой и своими действиями, а это непростительно для капитана.— Я думала… что вы поцеловали меня не как капитан… а как… как мужчина.Конрад ничего не ответил — ведь это было правдой.Но, боясь, что Делора может наговорить еще глупостей, он повернулся к двери.— Мне еще многое нужно сделать.— Нет! Нет… пожалуйста, не уходите… я должна вам еще кое-что сказать.Не в силах отвергнуть ее мольбу, он подошел и сел во второе кресло.Девушка протянула к нему руки — он взял их в свои.Он ощутил дрожь ее пальцев, усилием воли подавив в себе желание покрыть их поцелуями.Она вцепилась в его пальцы, как утопающий хватается за спасательный круг. Затем, изменившимся голосом, она произнесла:— Я… я люблю вас… и даже если вы… не любите меня… я буду любить вас… всю жизнь… до самой смерти.— Делора, вам не следует говорить подобные вещи.— Но это правда… я действительно люблю вас… я сделаю все, что вы захотите… пожалуйста… но продолжайте любить меня… хотя бы как родственницу.— Любить вас!.. — вырвалось у Конрада.Делора, словно боясь своих слов, откинулась в кресле, прижимая руки к груди.— Я думаю, — шепотом добавила она, — я надеюсь… что, даже пытаясь подавить в себе это… вы любите меня… хоть капельку.Темнота царившая в каюте и нежность ее голоса волновали Конрада; от близости девушки и ее прикосновений сердце его едва не выскакивало из груди; он больше не мог сдерживаться.— Я люблю тебя! Конечно же, я люблю тебя! Но мы прекрасно понимаем, что между нами ничего не может быть!— Но это уже было! И… мой дорогой кузен… этого… этого я ждала всю жизнь.— Но, любимая, у нашей любви нет будущего. Я обязан выполнить приказ и передать тебя в руки губернатора. То, что я влюбился в женщину, полностью зависящую от меня, идет вразрез с моими понятиями о чести, не говоря уже о мнении остальных.— Когда я была здесь… во время битвы… я так боялась за тебя… я решила, что если… если тебя убьют… я наложу на себя руки.— Тебе не следует так говорить, — ответил Конрад.Он не вполне понимал, как это произошло, но Делора уже сидела в его кресле, в его объятиях, и он целовал ее — так же как несколько минут назад, но еще более настойчиво.Конрад целовал Делору до тех пор, пока во всем мире для него не осталось ничего, кроме очарования ее губ, мягкости и аромата ее тела и безумия его любви.Мысли его затуманились, он ясно сознавал только одно — Делора была его идеалом.Где-то в глубинах его души хранился образ женщины его мечты, женщины, которую он уже отчаялся найти.И теперь, за несколько дней узнав живость ума девушки, разносторонность ее характера и силу воли, он понял, что любит ее.Кроме того, она была настолько притягательна и желанна, что ему с трудом верилось в то, что когда-то он желал иную женщину.Когда Конрад оторвался от Делоры, она прошептала:— Скажи, что любишь меня… скажи лишь раз… и я обещаю… что больше не побеспокою тебя.— Ты действительно считаешь, что причиняешь мне беспокойство? Я люблю тебя, моя драгоценная Делора, люблю так, что не могу выразить это словами; я раньше и не представлял, что можно так любить!Он провел рукой по ее щеке и продолжил:— Мне кажется, что это сон, в котором я нашел совершенство, достиг недостижимого.Он понимал, что она хочет поправить его, сказать, что это не сон, что она рядом, прямо перед ним, но слова были излишни.Так прошло несколько минут — или, быть может, несколько веков — как вдруг они услышали голос Эбигейл, Доносящийся из-за двери и отстранились друг от друга.Конрад встал и зажег лампу; в этот момент вошла Эбигейл, за ней следовал стюард с подносом, на котором красовался чайный прибор.Служанка, словно не доверяя стюарду, несла в руках заварочный чайник, и войдя в каюту быстро — боясь, что может не устоять при качке — поставила на стол.— Все в темноте сидите, миледи? — громко спросила она.— Я не могу зажечь лампу, — ответил Конрад, словно вопрос был адресован ему. — Бриггс, посмотри, можно ли ее починить?— Да, сэр!Стюард поставил поднос на стол.— Кузина, когда выпьете чаю, можете вернуться в свою каюту, — произнес он нарочито спокойным голосом.Сказав это, он вышел, раздумывая, что бы было, если бы он не зашел проведать Делору после битвы.К облегчению Конрада, его ждало много работы, кроме того, по различным причинам его желали видеть несколько офицеров.Весь оставшийся вечер он не видел Делоры и, вернувшись в свою каюту, долгое время не мог заснуть, спрашивая себя, не одиноко ли ей сейчас без него.«Что же мне теперь делать?» — раздумывал он, в то время как «Непобедимый» несся вперед во мраке ночи, скрипя и вздыхая, словно сопереживая капитану.Когда настал новый день, Конрад твердо решил взять себя в руки и убедить Делору в том, что в действительности она не любит его и то, что она назвала любовью — лишь детское влечение.«В конце концов, в своей жизни она знала не так уж много мужчин, — говорил он себе. — Может ли она быть полностью уверена в том, что это настоящая и долгая любовь?»Затем он спросил себя, стоит ли умалять то прекрасное неземное чувство, охватившее их, совершая тем самым почти что акт вандализма.Но затем его мысли возвратились к исходному вопросу.Что он может сделать?Он задавался этим вопросом и когда поднялся на полуют, живо представляя себе, как в это время в каюте, прямо под ним, в кровати с синими занавесями, спит Делора; ведь после того, как он оставит ее на Антигуа, ему придется спать в этой же кровати — в одиночестве.Конрад знал, что эта мысль теперь не оставит его, ибо всего за несколько дней их общения друг с другом Делора сумела полностью покорить его сердце.И он спрашивал себя, так ли важно, что они знакомы столь малое время.Он был уверен, что их встреча была предначертана судьбой, возможно, они уже были вместе в прошлых жизнях.Впервые увидев ее — хотя ранее он гнал эту мысль — Конрад почувствовал что они были когда-то знакомы, и встретились после тысячелетней разлуки.Поток его мыслей прервало появление гардемарина.— В чем дело, Кэмпбелл?— Если вам будет угодно, сэр, леди Делора изъявила желание немедленно видеть вас.Конрад нахмурился.Он знал, что по кораблю могут поползти слухи, если станет известно, что Делора посылает за ним в столь ранний час, и решил убедить ее впредь не совершать столь необдуманных поступков.— Сообщи ее светлости, что я навещу ее при первой возможности.— Будет сделано, сэр!Гардемарин убежал, после чего Конрад долго беседовал с боцманом и матросом, стоящим у штурвала. Лишь закончив разговор, он спустился в каюту, в которой его уже давно дожидалась Делора.Он постучался и, получив разрешение, вошел, придав лицу немного суровое выражение.Конрад почувствовал, как от одной мысли о встрече с Делорой сердце его забилось сильнее, а стук в висках, не утихавший с того момента, как он впервые поцеловал ее, усилился.Увидев выражение лица девушки он понял, что за ним послали не по простой прихоти.— Что произошло?Некоторое время Делора была не в состоянии говорить; потом собравшись с духом она выпалила:— Миссис… миссис Мельхиш… она умерла этой ночью!Эбигейл нашла ее… когда… когда пошла позвать ее.— Она мертва? Как это произошло?— Она всегда жаловалась… на слабое сердце… но, вероятно, она так страдала… а я ей не верила… Я чувствую себя такой виноватой… я должна была посидеть с ней во время битвы.— Ты была в моей каюте в соответствии с моим распоряжением.— Да, я знаю. Но когда я спросила у Эбигейл, как поступить с миссис Мельхиш, она ответила, что было бы не правильно тревожить ее, ведь у нее так плохо со здоровьем.— Эбигейл была права. Подожди здесь. Я пойду, посмотрю, что там происходит сейчас.Он прошел в каюту, выделенную миссис Мельхиш.Она была небольшой, хотя и более уютной, чем та каюта, которую Барнетт занимал на «Тигре».Войдя, Конрад обнаружил, что Эбигейл уже уложила покойницу, закрыла ей глаза и сложила руки на груди.— Мне очень жаль, Эбигейл, — произнес Конрад.— Это было неизбежно. Покойная относилась к тому типу людей, которые постоянно чувствуют недомогание.— Значит, теперь ее светлость осталась одна без компаньонки, — продолжил Конрад, думая о своем.— Не более, чем при болезни миссис Мельхиш; кроме того, она была плохой компаньонкой для молодой девушки.— Но незамужнюю девушку всегда должна сопровождать компаньонка.— Не стоит беспокоиться, сэр, — ответила Эбигейл тоном няни, поучающей ребенка. — Что произошло, того уж не изменить. Ее светлость хотя бы пообщается с людьми. Ведь она жила в окружении слуг, и ей так не хватало общения с ровней.— Но неужели по соседству не находилось для нее компании?— Соседи, достойные дружбы с ее светлостью, не допускались в дом его светлостью.Тон, каким это было произнесено ясно говорил об отношении Эбигейл к графу. Понимая, что пора заканчивать разговор, Конрад сказал:— Я велю корабельному плотнику сделать гроб для миссис Мельхиш. Мне кажется, чем быстрее она будет похоронена, тем меньше будет страдать ее светлость. Не вижу смысла затягивать траур.— Вы правы, сэр. С вашей стороны было бы очень любезно не оставлять ее светлость надолго наедине с ее мыслями.Конрад не ответил, подумав, что не может проводить с Делорой и половины того времени, которое он желал бы подарить ей.События складывались наихудшим для нее образом, и по той откровенности, с какой разговаривала с ним Делора, Конрад понял, что ее тоже терзают и страшат мысли о будущем.— Чертовски сложная ситуация! — пробормотал он.Но утро шло своим чередом, и Конрад, как хорошо отлаженная машина, автоматически исполнял свои обязанности, в то время как все его помыслы были обращены к маленькой, испуганной девушке, страдающей от одиночества в капитанской каюте.
Похороны миссис Мельхиш состоялись тем же вечером.Несколько гвардейцев несли траурный караул, пока Конрад — за неимением на корабле капеллана — вел панихиду.Назначенный на судно капеллан сообщил о своей болезни в день отплытия, и на поиски нового уже не было времени.Конрад остался даже доволен этим.У него сложилось невысокое мнение о корабельных священниках. Большинство из них были неудавшимися сухопутными священниками, пошедшими работать на флот лишь для того, чтобы не остаться не у дел.Лишь единицы из них могли действительно помочь юнгам и гардемаринам побороть тоску по дому, вдохновить матросов, утешить людей, на долгое время оказавшихся вдали от своих родных и близких.Большинство капелланов либо проводили все плавание в беспробудном пьянстве, либо надоедая матросам длинными и заунывными службами, которые могли длиться бесконечно, если бы не приказ капитана, ограничивающий выделенное на них время.Делоре казалось, что Конрад читает заупокойную гораздо выразительнее, чем любой священник.Она чувствовала, что на глаза у нее наворачиваются слезы, и причиной тому была не только смерть миссис Мельхиш, но и то, что любовь к Конраду заставляла ее переживать сильнейшие эмоции, лишь при одном виде его.— Я люблю тебя! — кричало все ее существо, когда Конрад дочитывал молитву.Затем она молилась, молилась, чтобы небеса смилостивились и позволили ей остаться с Конрадом навсегда.— Боже, пожалуйста… сделай так… чтобы мы всегда были вместе. Разреши мне любить его… быть с ним… и, пожалуйста, храни его!Ей казалось, что молитвы ее воспаряют над серостью моря и устремляются прямо к небесам; она молилась столь неистово, что, казалось, сейчас тучи разойдутся, и Бог явит свой лик.Но небо так и оставалось свинцово серым, в далекой дымке сливаясь с безбрежностью моря.Но вот служба закончилась, и тело миссис Мельхиш ушло на дно океана.Когда Конрад вел Делору обратно в каюту, она ничего не видела из-за душивших ее слез.— Ты очень расстроена, Делора, — тихо сказал он.— На самом деле, я плачу не из-за нее, — ответила Делора, отнимая от глаз платок. — Просто смерть кажется такой… беспощадной. Если бы она осталась жива… она смогла бы… еще многое сделать.— Так мы думаем, когда молоды. Но с возрастом в сердце приходит мир и покой, возможно, старикам смерть кажется не такой уж неприглядной.Делора откинула капюшон и слегка улыбнулась:— У тебя есть ответ на любой вопрос. Ты такой умный. — Их взгляды встретились, и девушка добавила:— И такой… замечательный!— Если ты продолжишь говорить подобные вещи, все мои благие намерения относительно нашего дальнейшего поведения рассеются, как дым. Ты должна помочь мне вести себя, как положено капитану — ведь это нелегко.— А кого волнует наше поведение? Море? Звезды? Или моего будущего мужа, который женится на мне исключительно из-за денег?Конрад даже испугался — такая горечь прозвучала в ее словах. Не в силах сдержать себя, он подошел и обнял Делору.— Что бы не случилось, ты не из тех, кого легко сломить; ты встречаешь трудности с завидным мужеством. Но с этого момента — и до самого конца нашего путешествия — ты должна быть счастлива. Обещай мне, что больше никогда не будешь говорить подобным тоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15