И, разумеется, сразу наткнулся на поджидавшего его карточного шута. Тот стоял, вальяжно облокотившись о колонну и сразу спросил:
- ПОЧЕМУ САМЫЙ БОГАТЫЙ СКУПЕЦ ВСЕГДА БЕДЕН?
И одновременно щёлкнул лежащим на ладони секундомером, который затикал, словно бомба.
Это было не честно, джокер теперь играл явно против него.
Разозлившись, Петя стал думать со страшной силой.
- Потому!.. Потому!.. Потому, что ему всегда мало!
- Есть, - джокер с безразличным видом щёлкнул секундомером и спрятал его в карман. - До новых встреч в эфире.
И Петя полетел вниз, но на этот раз...
5
... Но на этот раз не по гладкому жёлобу, а прямо по воздуху.
И шлепнулся в болото.
- Ква-а-а! - проблеяла у него над ухом огромная лягушка и ускакала, тяжело перепрыгивая с одной кочки на другую.
Петя тоже вылез на ближайшую кочку, присел на мягкий сырой мох и огляделся по сторонам.
Повсюду вокруг него, стоя в болоте по колено, а то и по пояс, дрались грязные, заросшие, взлохмаченные люди. Дрались молча, каждый за себя и без правил, то и дело пуская в ход зубы и ногти, хватаясь за спутанные бороды и волосы. Таких групп бессмысленно мутузящих друг друга людей на болоте было много, они виднелись то там, то сям до самого горизонта.
- Кто это? - спросил Петя шута, спрыгнувшего на соседнюю кочку.
- Это? Да так, разные мерзавцы. Вот эти, например, были пиратами. "Джентльмены удачи", так они себя называли.
- Из "Острова сокровищ"?
- Возможно. Сейчас у них закончится перерыв, и все займутся делом, джокер кивнул головой в сторону берега.
Петя обернулся и увидел дорогу, на которой стояло множество бочек.
- А зачем они дерутся?
- Ну, этого они и сами не знают. Просто потому, что злые. Спорят всё время из-за бочек, кому какую хватать. Между тем, скажу вам по секрету, все бочки совершенно одинаковы.
Джокер по-приятельски разговорился, но Петя был начеку и ждал подвоха. И не напрасно.
- Один секунд! Время пошло! - заорал вдруг шут, изменившись в лице. - В чем смысл жизни?!! Убью!.. Сгною здесь, в болоте!..
Но у него тут же в кармане засигналила трубка, он ответил кому-то "больше не повторится" и сделал умильное лицо.
- Шутка, - сказал он, как ни в чём не бывало.
Где-то ударили в рельсу, разбойники перестали драться и выбрались на берег. Взвалив на себя бочки и согнувшись в три погибели, они зашаркали по пыльной дороге.
- Вот так и носят бочки вокруг болота, а в перерывах дерутся, - пояснил шут.
Петя открыл было рот, чтобы спросить, что в бочках, но джокер перебил его:
- Простенький вопрос: НА СЕРДИТЫХ ЧТО?..
- Воду возят! - выпалил Петя "на автомате".
- Молодец.
И кочка, на которой Петя сидел, перевернулась.
6
Сначала Петя не мог понять, где он, а поняв, в страхе попятился назад.
В роскошном склепе, на гранитном возвышении, стоял подсвеченный стеклянный гроб, и в этом гробу... Нет, там не лежала Спящая красавица, ожидающая поцелуя принца, там лежал лысенький, бородатенький мужчина, одетый в костюм "тройку" и галстук в горошек.
- Ой... - выдохнул Петя и сел на ступеньку. - Да это ведь мавзолей на Красной площади. Ленин, что-ли...
Покойник вдруг открыл глаза, повернул голову, облокотился, приподнялся, отодвинул стеклянную крышку гроба и хитро прищурился:
- Здравствуйте, товарищ! - сказал он бодро, козлиным тенорком, картавя на букву "р". - Вас покормили?
- Вообще-то я... не очень...
- Ну и прекрасно. А то, если надо, вы не стесняйтесь: я распоряжусь напоить вас горячим, непременно горячим сладким чаем с баранками.
- Нет, нет, пока не стоит. Спасибо.
- Вы откуда, товарищ? Как настроение в массах?
Ленин оказался совсем не страшным, и Петя из вежливости попытался поддержать разговор. К тому же он испытывал сострадание к этому выставленному на потеху зрителей мертвецу, каких бы глупостей и жестокостей он не натворил в своей жизни.
- Настроение ничего, Владимир Ильич, хорошее. В Петербурге Олимпийские игры. Наши спортсмены очень даже прилично выступают.
- Это замечательно, то что вы говорите, молодой человек. - обрадовался Ленин. - Пропаганда и развитие физической культуры в массах - архиважнейший фактор в деле построения коммунизма! Кстати, как там у вас на идеологическом фронте? Поповщину, мелкие частнособственнические инстинкты - полностью искоренили?
Пете не хотелось огорчать Ленина, и он ответил неопределенно:
- На идеологическом фронте у нас большие перемены к лучшему, Владимир Ильич.
- Голод, разруху преодолели?
- Преодолели, Владимир Ильич. Не сразу, но преодолели.
Петя подумал, что этот Ленин, как и все здесь, тоже не настоящий, а такой, каким его выдумали в книжках. И он решил задать вопрос, который сейчас назойливо лез ему в голову:
- Скажите, Владимир Ильич, а вы читали книжки, которые про вас написаны?
- Ознакомился, знаете ли, с огромным интересом. Имею на этот предмет целую библиотечку, кое-что люблю даже перечитывать.
- Вот-вот, я это и хотел спросить: что вам о себе больше всего нравится?
Ленин на мгновение задумался и уверенно сказал:
- Товарищ Зощенко замечательно пишет. Помните его рассказы - "О том, как Ленин бросил курить", "О том, как Ленин перехитрил жандармов", "О том, как Ленину подарили рыбу"...
- Да-да! - подхватил Петя. - Просто замечательные рассказы. Там ещё есть такие, которые начинаются со слов "Когда Ленин был маленьким..."
- Удивительно яркий талант.
- Сами-то вы как, Владимир Ильич? Не скучно вам здесь одному?
По щеке Ленина пробежала слеза.
- Да что вам сказать, молодой человек... Очень хотелось бы съездить на могилу Наденьки. Я ведь перед ней виноват, не всегда бывал по отношению к ней честен, увлекался...
Петя приготовился сказать ему что-то в утешение, но карточный паяц был тут как тут.
- ЧТО БЫЛО РАНЬШЕ ВСЕГО?! - заорал он Пете прямо в ухо.
- Послушайте, товарищ, по какому праву вы... - возмущённо попытался вмешаться Ильич, но джокер бесцеремонно захлопнул гроб словно крышку портсигара, и оттуда доносилось теперь только приглушенное "бу-бу-бу"...
- ЧТО БЫЛО РАНЬШЕ ВСЕГО?! - продолжал орать джокер, явно стараясь помешать думать. - Четыре секунды, время пошло, сгною в могиле!!
У Пети вдруг отчётливо высветились в голове пять букв. Он зажмурился и крикнул:
- Слово!
В тот же миг ноги его потеряли опору, он заскользил по жёлобу и взгромоздился...
7
... И взгромоздился прямо на старую сухую ель.
- Ох! Ох! Да что же ты делаешь, вредитель! - заохала ель.
Исцарапав себя, Петя слез на землю и стал разглядывать говорящее дерево.
- Что вылупился? Дуру старую никогда не видел? Поделом, поделом мне и так. Давай, ломай ветки, пили, руби под корень! Всё, всё профукала, промотала на старости лет, сгубило зеро'шко проклятое! Профершпилилась! Всё, что предки трудом наживали, всё у своих наследников уворовала, французишкам поганым отдала своими руками!
Петя начал догадываться.
- Послушайте, - сказал он, - это не вы случайно "бабуленька", московская помещица, которая на рулетке проигралась? Ну, про вас ещё Достоевский писал. Тара... Тара...
- Тарасевичева Антонина Васильевна, она самая. В семьдесят пять лет такую дуру сваляла! Ещё и в романе прописали, всем временам на посмешище. Стыд-то какой, позор!
- И вы теперь... Вот так?
- Вот так. Стою теперь здесь, от стыда сохну.
- Ну, вы не очень-то переживайте, потом бы всё равно отобрали.
- Как? Кто отобрал!
- Ну, как это кто... Эти самые, революционные солдаты и матросы.
- Революсьённые? Это что же, как во Франции?
- Нет, это, пожалуй, пострашнее было, чем во Франции. Не тот размах.
- Ну, это ты меня не очень сильно успокоил.
- Я просто в том смысле, что ваша беда в мировом масштабе...
Но тут перед Петей возник Джокер, одетый в чекистскую кожанку, с огромным маузером на боку, деревянная кобура которого волочилась по земле. На голове у шута была папаха со звездой, на плечах - бурка.
- Вы мне тут вредной контрреволюционной пропагандой не занимайся! заорал он, тщетно пытаясь вынуть из кобуры маузер. - С такими как вы у нас тут разговор короткий: раз-два и к стенке. А ты, бабуля, его не слушай. Правильно стоишь. Ты, бабуля, ещё благодари товарища Зюкина, что тебя, старорежимную клячу, до сих пор ещё к стенке не поставили. Я контрреволюцию за версту носом чую!
Сосенка опять заохала и запричитала, а джокер-комисар взял мальчика под руку и отвёл в сторонку.
- Пока очень хорошо продвигаетесь, товарищ, многие удивлены. Некоторые полагают, что вопросы чересчур лёгкие.
- "Некоторые" - это вы сами?
- Уверяю вас, нас по крайней мере двое. Итак, седьмой вопрос, три секунды. Готовы?
- Да.
- НАСИЛИЕ БЫВАЕТ КАКОГО РОДА?
- Над собой и над ближним! - выпалил Петя.
- И?.. - джокер во все глаза смотрел на стрелку секундомера.
- И... над божеством!
Продолжая смотреть на секундомер, шут скривил физиономию:
- Неважно, молодой человек, очень неважно. Три целых, четыре десятых. С такими темпами мы коммунизма не построим. Мне необходимо посоветоваться с товарищем Зюкиным.
Он снял трубку со стоящего на пеньке аппарата, завертел ручку и заорал в раструб:
- Барышня! Барышня! Смольный мне, срочно. Барышня! Смольный, срочно!.. Товарищ Зюкин? У нас тут непредвиденные... Ах вы уже в курсе? Так... Так... Так... Вас понял, будет исполнено. Так точно, именем революции, немедленно.
Петя неприятно поёжился.
Джокер повернулся к нему, ослепительно улыбаясь:
- Юноша, вам повезло как никогда! Мы только что выяснили, что Кодекс юного строителя коммунизма допускает округление спорного числа в сторону уменьшения. Однако товарищ Зюкин всё же просит вас дать более развёрнутый ответ на поставленный вопрос. Без включения счётчика, разумеется. Что вы понимаете под насилием над ближним?
- Это, к примеру, если обворовали.
- А над собой?
- Это, надо полагать, если сам себя обворовал. Пропил или проиграл. Профукал в рулетку, как вот эта бабу...
- А что же такое насилие над божеством?
- Это, например, инквизиция. Когда сжигали на кострах ни в чём не виновных. За то, что Земля круглая.
Шут подошёл к телефонному аппарату, начал снова орать, добиваясь Смольного и товарища Зюкина. Потом достал из кобуры маузер, взвёл курок и выстрелил себе в голову. Голова разлетелся вдребезги, но тут же снова собралась и объявила решение:
- Не совсем по существу, но ответ принят. Катитесь дальше.
И Петя покатился.
8
Петя покатился и влетел головой прямо в дверь с табличкой, которую чудом успел разглядеть, пока дверь за ним не захлопнулась:
УПРАВДОМ тов. О. БЕНДЕР
За письменным столом сидел мужчина средних лет с усталым лицом. На нем была сине-жёлтая футболка с завязками, чёрные нарукавники, белые штаны и канареечные штиблеты. У него был волевой подбородок и античный профиль. Именно таким представлял себе Петя этого самого остроумного человека во всей советской литературе.
В приёмной шумела очередь, доносились грубые выражения, иногда даже матом. В дверь просунулся потный упитанный мужчина с бритой головой и гитлеровскими усиками под носом.
- Это безобразие! - прохрипел он, глядя перед собой выпученными глазами. - У меня с шести часов утра стоит машина с раствором! Без разгрузки! Ломами будете скалывать!
Бендер продолжал писать. Посетитель же не решался снова заговорить. Так прошла минута. Наконец. Бендер поднял глаза, и Петя ахнул. Это были самые тусклые, самые безжизненные, самые несчастные глаза из всех, какие он только видел в своей жизни. В глазах рыбы, пролежавшей полдня на палящем солнце он увидел бы больше жизни, чем в этих.
Наверное, лысый тоже что-то такое увидел, потому что сразу потерял кураж и начал медленно втягивать голову обратно в приёмную.
- Раствор? - произнёс Бендер безучастно. - Почему?
- Так вить... с утра к вам не могу пробиться. Сами же торопили.
- Ладно, не гони пургу, дядя. Скоро только кошки родятся. Приму в порядке очереди.
Лысый исчез, аккуратно прикрыв за собой дверь, в кабинете сделалось тихо, и Бендер перевел свой неживой взгляд на Петю:
- Что у вас?
- Остап Ибрагимович! Неужели это вы?! - воскликнул Петя.
- Мы встречались? Гвозди? Штакетник? Польские обои? Гурзуф? Сын Розалии Павловны?
- Нет! Нет! Мы не встречались, но вас знают миллионы! Знают и любят! Зачем вы здесь! Зачем вы такой!!
Управдом перевел взгляд на дверь, крикнул "следующий!" и нажал на звонок. Петю оттеснили, выдавили из кабинета, потом из приёмной, и он оказался на улице с нарисованной на декорациях перспективой захолустного городка середины 30-х годов. Он присел на поребрик и закрыл лицо руками. Только что он видел самого несчастного и унылого персонажа из всей мировой литературы.
- Восьмой вопрос, две секунды.
Шут лежал рядом на газоне, покусывал травинку и смотрел на Петю с усталым равнодушием.
- Вам попроще или как получится?
Петя молчал.
- Ладно, пусть будет как получится. Вопрос. ЧТО ХУЖЕ - ТЫСЯЧУ РАЗ ОБДУРИТЬ НА ЛОХОТРОНЕ СЛУЧАЙНЫХ ПРОХОЖИХ, ИЛИ ВСЕГО ОДИН ТОЛЬКО РАЗ, НО СВОЕГО ДРУГА?
- Друга хуже, - сказал Петя. - Потому что он тебе доверяет.
Джокер зевнул;
- Похоже, я окончательно теряю интерес к этой игре. Катитесь дальше.
Потеряв равновесие. Петя кувыркнулся спиной назад и покатился по траве под откос.
9
Уклон становился всё круче, трава подёрнулась инеем, потом запорошилась снегом. Ещё ниже Петя заскользил по твёрдому насту, обдирая ладони. И, наконец, распластавшись на животе, выехал на ледяное дно.
Петя встал на ноги, отряхнулся от снега и огляделся. Он находился на дне гигантской снежной воронки, вершина которой тонула во тьме. На льду был устроен каток, освещённый прожекторами, а над катком из громкоговорителей неспешно ухала мрачная музыка похоронного марша.
Под эту музыку каталась довольно разношёрстная публика: люди, животные, предметы и рисунки, среди которых мелькали довольно узнаваемые персонажи.
Как и на верхних ярусах, здесь, на дне, всё было ненастоящее - и снег, и лёд, и даже похоронный марш, который невидимые музыканты исполняли на губах. На самом деле здесь было жарко, как в бане, на верхней полке парного отделения. Коньки были, соответственно, роликовые. Из трещин в прозрачном, но исцарапанном пластике, который изображал лед, выбивался пар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59