И вполне возможно, что сидящий за пультом дежурный именно сейчас, зевая и ругаясь, с удивлением читает ориентировку о моем розыске…
Нужная мне квартира располагалась на последнем этаже обшарпанной «хрущевки» и была оснащена солидной металлической дверью.
Звонить пришлось долго, пока хозяин, глянув в глазок, отпер с лязгом тяжелые замки.
— Привет, — сказал он таким тоном, словно давно ждал моего визита. — Заходи.
Квартира была обставлена более чем скромно, и железная дверь оберегала не хранящиеся за ней ценности, а самого хозяина, чей род занятий напрямую был связан со всевозможными опасностями. Когда-то я помог этому немолодому, невзрачной наружности худощавому мужчине, отсрочив наступление серьезных неприятностей. Он принадлежал к тому типу людей, которые не забывают о неотданных долгах, даже если роли переменились и вчерашний хозяин положения сегодня сам выступает в роли просителя. Я не сомневался: он не откажет мне в помощи.
Мы прошли на кухню. Он поставил на плиту чайник и включил тостер.
— Как дела? — спросил он, нарезая колбасу. — Чисто символический вопрос, и так вижу, что не блестяще. Верно?
— Да.
— Тогда не трать время на церемонии. В чем проблема?
— Мне нужен паспорт.
— Заграничный?
Я вспомнил про письмо отца.
— Оба.
— Хм… И срочно?
— Еще вчера.
— Хм… Трудный вопрос… Фотография с собой есть?
— Нет…
— Плохо. Нужно…
Зазвонил телефон, и он не договорил.
— Извини, я сейчас. Если задержусь, делай кофе.
Выйдя в коридор, он плотно затворил за собой дверь.
Когда он вернулся, я успел выпить половину чашки. Он посмотрел на меня так, будто звонивший говорил исключительно обо мне, и сел к столу.
— Значит, говоришь, паспорта… Хм, в принципе вопрос решаемый. Если все будет нормально, к обеду можно управиться. Устроит?
— Да.
— Тогда допивай кофе и иди в «Галактику», там открыли круглосуточное фотоателье. За час, даже меньше, все напечатают. Деньги-то есть? Я не про паспорта говорю, за них с тебя ничего не возьму, про фотографии. Есть?
— Найду.
— Тогда иди. Только кофе допей…
Я посетил фотоателье, отдал ему фотографии и отправился гулять по городу, дожидаясь назначенного срока и шлифуя план своих действий. Заметно потеплело, и было безветренно, такая погода, несмотря на всю нелюбовь к зиме, мне нравилась, и я с удовольствием вышагивал по улицам, стараясь не попадаться на глаза милиции.
Заметив телефонную будку, я набрал родной номер.
— Алло.
— Привет, Наташа. Это я, Федор.
— А-а… — Она растерялась. — А ты где?
— Послушай, я, конечно, понимаю, как ты сейчас ко мне относишься, и прошу прощения. За все. Я во всем виноват, я был полностью не прав.
— Ты можешь приехать? — перебила она меня.
— К тебе? — Я никак не ожидал подобного предложения. — Когда?
— Сейчас. Нам есть о чем поговорить. Ты можешь?
— Не знаю… Боюсь, что вряд ли… Понимаешь, Наташка, мне надо срочно уехать из города. Я поэтому и звоню.
— У нас будет ребенок, — сказала она глухим, отстраненным голосом. — Если тебя это хоть немного интересует, то приезжай. Нет — иди, развлекайся со своей крашеной шкурой!
— Послушай… — Я не мог найти слов. — А…
— Что, хочешь сказать, что не ты отец? — В ее голосе я услышал нотки презрения. — Ни при тебе, ни после у меня никого не было. Напомнить, когда это произошло?
Отстранив трубку, я прижался лбом к холодному стеклу. Лучше бы не звонил. Я ничем помочь ей не могу, а только навлеку неприятности… И объяснить этого не могу.
— Алло! Алло! — неслось из трубки. — Ты что, в обморок упал? Так ты приедешь или нет? Алло?
Я вспомнил ту ночь, когда это могло произойти.
— Алло, ты меня слышишь? Глубоко вздохнув, я повесил трубку.

* * *

Степанов Антон Владимирович.
Я усмехнулся зловещему совпадению.
Документы сделаны отменно. Никаких признаков замены фотокарточек и подделки печатей. Я убрал их в карман и крепко пожал моему знакомому руку.
— Спасибо!
— Пожалуйста.
Мы вышли из кухни в коридор, и он остановился.
— Я тебе этого не говорил, но… Тебя полгорода ищет. И настроены они решительно.
Я не стал уточнять, кто такие «они» и что ему известно.
— И второе… Не приходи больше.
— Никогда? — Я попытался усмехнуться.
— Может быть, и никогда. Сегодняшнего дня это не касается, но потом я буду вынужден сообщить, что ты у меня был. Извини, но на меня тоже и глаза, и уши найдутся.
— Я понимаю.
— Про сегодня никто не узнает. По крайней мере, от меня. О том, что ты делал документы и на какое имя, тоже никто не узнает. Даю слово. Если тебе это поможет, я рад. Но большего для тебя сделать никак не могу. Извини.
Я сжал ему плечо и пошел к двери. Взявшись за ручку, остановился и решил испытать судьбу.
— Послушай, ты ведь знаешь, что в городе творится? Я попал…
— Я знаю. — Он посмотрел на меня с жалостью. — Ты попал… Но больше того, что сказал, я сказать не могу. Извини.
— Все равно спасибо, — сказал я и вышел на лестницу.

* * *

Еще раз посетив «Галактику», я купил вязаную шапочку-маску с прорезями для глаз и рта, а в отделе игрушек приобрел пластмассовый пистолет, точную копию немецкого «вальтера». С таким пугачом можно было идти грабить банк. В наше время не много найдется людей, желающих на собственной шкуре испытать, в руке у бандита боевой ствол или подделка. Потом я отправился в парикмахерскую, где сильно укоротил и высветлил волосы. Я сам удивился, посмотрев после этого в зеркало. Никогда бы не подумал, что моя внешность изменится столь разительно. Надо было сделать это до фотографирования.
После этого я вернулся в «Правобережную» и снял номер. Администратор сама предложила мне третий этаж, и я увидел в этом хороший знак. Тем более мой номер располагался недалеко от того, в котором останавливались Реваз и компания.
Я растянулся на кровати и уснул.
Мне приснилась Наталья. Опустив голову и теребя букет из ромашек, она шла по перрону. На ней был свободного покроя балахон в яркий горошек, и, просыпаясь, я вспомнил наш дневной разговор.
Пять минут шестого. Получается, спал я чуть больше часа.
Я сел на кровати и закурил.
Меня знобило, сигаретный дым опротивел. После третьей затяжки я раздавил окурок в пепельнице, оделся и вышел.
В номере «золотого поезда» было тихо, а из соседнего слева доносились возбужденные мужские голоса и негромкая музыка. Мне показалось, что я услышал запах марихуаны. Я прошел мимо и остановился около пожарной лестницы. Двойные двери были закрыты, но навесной замок не заперт, хотя и висел на своем месте.
Дежурила по этажу женщина лет пятидесяти с флегматичным лицом и обилием золотых украшений. Она вряд ли могла быть сестрой охранника Паши.
Убедившись, что на стоянке позади гостиницы красного «блейзера» нет, я приготовился наблюдать.
А через пять минут красный, с синими полосами на боках джип стремительно вывернул из-за угла и помчался мимо меня. Водитель дважды, не снижая скорости, объехал вокруг гостиницы и только потом загнал машину в распахнутые ворота стоянки. Управлял он здорово: с ювелирной точностью проскочил между двумя «жигулями», прошел впритирку к микроавтобусу и резко замер около будки охранника.
Первым вылез Павлик. Выглядел он в точности так, как описала мне его Лика, и был одет в тот же блестящий черный костюм, только очки отсутствовали. Мягко спрыгнув из высокого проема задней двери, он постоял около машины, поворачивая голову из стороны в сторону и шевеля пальцами опущенных вдоль тела рук, а потом резво взбежал по лесенке и исчез в будке охранника. Дверь машины оставалась открытой, и я разглядел, что в салоне на передних креслах сидят двое мужчин. Потом пассажир перегнулся через спинку и захлопнул дверь. Я успел разглядеть аккуратно уложенные светлые волосы и невозмутимое лицо… Вадик. Н-да, он мог бы перевозить деньги и один в обычном городском троллейбусе.
Павлик отсутствовал дольше, чем требуется, чтобы договориться о краткосрочной стоянке. Снова появившись на лестнице, он постоял, держась за металлический поручень и глядя на гостиницу, а потом кивнул.
Я даже поморщился — все это смотрелось, как сцена из плохого гангстерского боевика.
Вылез Вадик. Он был одет в такой же черный костюм и ослепительную белую рубашку. Под пиджаком угадывался легкий бронежилет, две «беретты» заметно выпирали под мышками. Двигался он плавно, и в каждом его движении угадывалась огромная сила. Отойдя от машины, он стал в воротах, контролируя ту часть территории, которая оставалась вне поля зрения напарника.
Реваз оказался худым и подвижным молодым мужчиной. Внешность — типично кавказская, одет в короткую кожаную куртку с поднятым воротником и обтягивающие черные джинсы. Спустя мгновение из машины извлекли белый кейс, пискнула сигнализация и три зловещие фигуры направились к гостинице. Реваз и Вадик впереди, а Павлик двигался метрах в десяти за ними, постоянно оборачиваясь.
Вскоре после того, как они скрылись в дверях, от соседнего дома отъехала серая «восьмерка» с двумя пассажирами. Неспешно добравшись до перекрестка, она скрылась, и я забыл о ее существовании, пока она снова не попалась мне на глаза. Теперь в кабине оставался один водитель. Он проехал мимо гостиницы, завернул на огороженную толстыми цепями парковочную площадку перед главным подъездом и остановился, развернувшись носом к проезжей части. Из такого положения было удобно наблюдать за «Правобережной» в зеркала заднего вида.
Выждав с полчаса, я вернулся в гостиницу.
Фунт стоял в дальнем углу вестибюля и, крутя четки, разговаривал с парнем, на морде которого было крупными буквами написано: «отморозок». Я, старательно отворачиваясь в сторону прилавков с сувенирами, проскользнул в лифт.
Я ощущал себя не участником, а отстраненным зрителем предстоящей драмы и был уверен, что ничего со мной не случится. Я получу белый кейс с его содержимым и смогу скрыться.
Вот только Наташа… Лучше бы я ей не звонил!
В коридоре третьего этажа я чуть не столкнулся с Ревазом и Павликом, которые направлялись к лифту. Сохранив безразличное выражение лица, я посторонился, и они прошли мимо, обдав меня запахом дорогой парфюмерии. Как недавно Фунт, они не проявили ко мне ни малейшего интереса. Наверное, я стал человеком-невидимкой.
Белого чемоданчика при них не было. Все правильно. Они поужинают и вернутся в номер, после чего в ресторан отправится Вадик. Значит, все события развернутся в ближайшие четверть часа.
Я знал, что у меня все получится.
Оставив дверной замок висеть в одной петле, я вышел на черную лестницу и встал у стены. Она освещалась только лампочкой на первом этаже, и я напрягал слух, пытаясь определить, если ли на лестнице кто-то кроме меня.
Никого.
Я напялил шапочную маску, поправил отверстия для глаз и положил руку на игрушечный «вальтер». После всех перестрелок и мордобоев я очутился на темной лестнице, в двадцати метрах от места очередной бойни с пластмассовым пугачом. Смешно.
Я закрыл глаза и мысленно представил номер, в котором находится Вадик.
Он сидит вполоборота к двери и смотрит телевизор с приглушенным звуком. «Беретта» с досланным в ствол патроном лежит под рукой. Рядом радиостанция, чтобы в любой момент связаться с напарниками. Он пьет сок и жует свою резинку, периодически поглядывая на дверь и прислушиваясь к доносящимся из коридора звукам. Пока ничто не привлекает его внимания, но выработанное годами опасной работы чутье не позволяет расслабиться, как раньше. Белый кейс стоит в стенном шкафу. Нет, определенно ему что-то не нравится. Он поднимает рацию, раздумывая, не вызвать ли коллег из ресторана. Но ничего конкретного он им сказать не сможет. Никак не определить, что это. Но у него уже были такие случаи. Шесть лет назад в Колумбии, когда он, бросив все, удрал из гостиницы за десять минут до полиции. Или двумя годами позже в Аргентине, когда он, подчинясь своим ощущениям, достал ствол за секунду до того, как началась стрельба.
Вадик вздыхает и откладывает рацию. Нет, он не будет поднимать тревогу. Не стоит давать лишний повод к разговорам о том, что его нервы стали ни к черту и что пора ему переходить на менее ответственную работу. Подождем. Скоро они вернутся.
Он наливает себе остатки апельсинового сока из пакета и пьет, глядя на экран. Там очередная телевикторина. Круглый игровой стол, по которому разбросаны пачки денег и какие-то бумаги, в креслах с высокими спинками мужчины в смокингах. Их лица пышут самодовольством; они вальяжно делают ставки; утомленный взгляд направлен в центр стола, а правая рука, с зажатой в пальцах охапкой денег, небрежно откинулась назад, где ждет угодливый халдей. Они очень ценят и любят себя. Вадик отставляет опустевший стакан и пытается настроиться на телепередачу, но чувствует, что ничего не понимает…
Игра прерывается рекламным блоком. Расхваливаются женские гигиенические средства, и он отворачивается от экрана, чтобы взглянуть на дверь и на стенной шкаф. Снова поднимает рацию… После нажатия на кнопку «передача» вспыхивает сигнальная лампочка. Все в порядке, в любой момент он может связаться со своими. Действительно, нервы у него немного расшатались…
Раздается стук в дверь. Три коротких удара, и после паузы слышится женский голос:
— Это Смирнова, дежурный администратор! Вы не могли бы открыть?
Он поворачивается к двери, готовый в любой момент упасть на пол и открыть огонь.
Дежурный администратор. Никогда раньше такого не бывало. Что ей нужно?
— Минуту! — кричит он и берет рацию. — Павел, ты меня слышишь?
— Да, — доносится из динамика хрипловатый голос. — Что у тебя?
— Подойдите ко мне. Кто-то стучится в дверь, говорит, что дежурный администратор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36