Похоже, они пришли вслед за Строителями и обделывают свои собственные делишки.
– И все же это не значит, что Строители ушли совсем. Они могут находиться в других районах этого рукава.
– Могут. Я вполне допускаю, что существуют две расы сверхсуществ. Однако ты сама слышала фразу Грейвса по поводу «ненужных усложнений». Впрочем, надеюсь, что на Ледяном мире мы найдем доказательства, которые его убедят.
– Значит, моя идея не нова? Ты сама так думаешь, и уже давно?
– Так или почти так. Только все равно продолжай размышлять. Возможно, Строители вымерли как раз потому, что перестали думать.
– Погоди, ты же не веришь, что они и в самом деле вымерли, правда?
– Нет, не верю. С другой стороны, я уже столько раз ошибалась, что мою точку зрения не стоит воспринимать как истину в последней инстанции. – Дари еще раз взглянула на мужчин: Бен хохотал, рассматривая что-то в кухонном агрегате. – Если у тебя будут новые идеи, можем их обсудить.
Этой фразой Дари рассчитывала закончить разговор и поспешить на помощь горе-кулинарам, чтобы спасти собственный желудок, но результат оказался неожиданным. Лара наклонилась к ней и прошептала:
– Я хотела еще с тобой поговорить. Правда, не сейчас, а наедине.
Похоже, Строителей Лара больше обсуждать не собиралась. Жаль. Дари с удовольствием продолжила бы разговор, особенно после того, как экспедиция побывает на Ледяном мире.
Наверное, Ханс прав: слово «зациклилась» тут подходит лучше всего.
* * *
Они путешествовали по чужой ветви галактики, там, где прежде никогда не бывали люди. Вокруг простиралась чужая звездная система, позади осталась чужая мертвая планета. Хотя «чужой» – относительное понятие. По сравнению с Ледяным миром, эта мертвая планета с ее воздухом, горами и долинами, где когда-то процветала разумная жизнь, казалась родным домом.
Дари сидела рядом с Хансом и смотрела то на показания датчиков, то на планету, на орбите которой находился «Спаситель». Собственно, слово «смотрела» не совсем годилось, поскольку в обычном смысле Ледяной мир увидеть было нельзя. Человеческие глаза могли увидеть здесь лишь абсолютное воплощение темноты – черный диск, различимый потому, что он загораживал звезды.
Все датчики независимо от рабочего диапазона – от жестких рентгеновских лучей до радиоволн – показывали ту же самую темноту. Никаких сигналов они не принимали. Казалось, планеты просто не существовало. Только один прибор, изредка используемый для измерения фонового излучения, обнаруживал присутствие чужого мира. Согласно его показаниям, перед путешественниками находился уникальный объект с максимальной температурой около одного градуса выше абсолютного нуля – и это лишь в отдельных точках. На остальной поверхности температура не поддавалась измерению, поскольку была ниже одной сотой градуса.
Во всей вселенной не было и не могло быть ничего холоднее, так как излучение, падающее на поверхность небесных тел, должно нагревать их как минимум до двух и семи десятых градуса, соответствующих космическому фону.
– Ее не существует, – покачал головой Ребка. – И все-таки – вот она!
– Будем высаживаться? – Бен Блеш уже протискивался к экранам, оттесняя Дари.
– В конце концов да. – Ханс сидел в кресле пилота. – Но сначала надо узнать как можно больше. Это, правда, займет еще день-другой. Придется облететь всю поверхность, каждый квадратный километр, и пощекотать ее чем-нибудь пожестче.
«Спаситель» двигался по круговой орбите, делая виток за витком вокруг планеты, как будто наматывая нитку на клубок. Корабль скользил на высоте меньше двухсот километров. В обычных условиях исследователям мешало бы сопротивление воздуха, но на Ледяном мире атмосфера отсутствовала. Планета была идеальной сферой, причем распределение гравитационного поля указывало на то, что и внутри ее структура столь же симметрична. Таким образом, полету «Спасителя» ничто не препятствовало, и лишь осторожность не давала Ребке снизиться до высоты пятидесяти или даже пяти километров.
– Что значит пощекотать? – спросила Дари. – Смотри не повреди там что-нибудь. Мне нужен объект в нетронутом состоянии.
– Это большая планета, Дари. Площадь поверхности у нее в двадцать раз больше, чем у Миранды. Лазер будет работать в импульсном режиме: одна вспышка каждые пять секунд. Не беспокойся, мы только получим эмиссионные спектры, и при этом затронем лишь одну миллиардную часть всей площади.
– Послушай, нам никогда не встречались такие холодные объекты! Ты уверен, что ничего не повредишь?
– На сто процентов – нет. Только что хуже – рисковать немного повредить поверхность там внизу или рисковать своей шкурой, когда мы высадимся? Так… – Ребка вгляделся в экран, на котором появилась диаграмма с серией острых пиков. – Вот и спектры. Одно и то же независимо от импульса. И знаешь, Дари, с именем для планеты ты немножко ошиблась.
– Почему?
– Погляди на показания спектр-анализатора. Льда здесь и в помине нет. А также воды, углекислоты, метана, кислорода, азота, хлора, фтора – ничего.
– Вообще никаких конденсированных газов?
– Хуже. Спектры не соответствуют ни одному из материалов в базе данных. Ни твердому, ни жидкому, ни газообразному… Ты была права – этот объект не мог возникнуть естественным образом. Он сделан из неизвестного материала.
– Вы уверены, что наш лазер не воздействует на что-нибудь под поверхностью? – Лара Кистнер сидела за дисплеем, который показывал окрестности пятна, освещенного лазером.
– В общем, да. – Ребка проверил показания. – Мы работаем на низкой мощности и длинных волнах. Луч должен затрагивать слой поверхности толщиной не больше одной десятой миллиметра.
– А может быть, здесь это недостаточно низкая мощность? Кажется, я что-то вижу, поглядите! Сразу за лазерным лучом.
Из-за вспышек лазера рассмотреть что-либо было непросто. Сначала Дари решила, что Ларе показалось. Правда, чуть позже она увидела слабое, почти незаметное голубоватое свечение, как бы вскипавшее в области, которую только что освещал луч лазера. Через мгновение все исчезало.
– Оно появляется примерно через двадцать секунд после луча, – прошептала Лара. – Что это?
– Без понятия. – Ребка начал менять настройки. – Попробуем усилить сигнал – может быть, получим более внятный спектр…
Прежде чем он успел закончить, экран осветился яркой оранжевой вспышкой. Ослепленная, Дари зажмурилась.
– Есть! – воскликнул Ребка. – Что?
– Анализатор опознал спектр этой вспышки. Теперь мы разберемся, из чего состоит поверхность… Э нет, соврал. Не разберемся.
– Вы же только что сказали… – начал Бен.
– Я знаю. – Ребка откинулся в кресле. – Не знаю, как тебе удалось, Дари, но ты была совершенно права. Это не какая-то чужая технология из рукава Стрельца. Перед нами настоящий артефакт Строителей.
– Откуда ты знаешь?
– Из показаний спектр-анализатора. Он и в самом деле опознал спектр, такой есть в базе данных. Только аппарат не может этот спектр идентифицировать. Та часть поверхности Ледяного мира, откуда пришла вспышка, сделана из того же материала, что и фаги. Что это за материал, Дари?
– Ханс, ты прекрасно знаешь мой ответ. – Дари повернулась к Бену и Ларе. – Люди изучают фагов тысячи лет и до сих пор не знают, из чего они сделаны.
* * *
Бену и Ларе приходилось слышать о фагах – а кто в спиральном рукаве о них не слышал? – а Дари Лэнг и Ханс Ребка своими глазами видели их в действии. И пока «Спаситель» продолжал нарезать витки вокруг загадочной планеты, автоматически регистрируя, сортируя и пытаясь интерпретировать показания датчиков, Ханс и Дари делились с новичками подробностями.
– Вы, наверное, знаете, – начала Дари, – что у фагов скверная репутация: к ним не следует приближаться. И то, что вы ни разу не встречали их во время тренировочных полетов, объясняется очень просто – в каждом исследовательском корабле установлена система безопасности, которая предупреждает встречи с ними. Фаги едят абсолютно все. Выглядят они достаточно безобидно – как правильные двенадцатигранники серого цвета с ребром сорок восемь метров, хотя нам попадались экземпляры и помельче. Крупные фаги могут захватывать объекты до тридцати метров в поперечнике и какой угодно длины.
Но куда уходит проглоченное? – Широко открытые глаза Лары свидетельствовали о том, что она и ее спутник все-таки были плоховато осведомлены о некоторых важных вопросах, непосредственно касающихся выживания.
– Никто не знает. Во всяком случае, обратно ничего не возвращается. А кроме того, детекторы не отмечают никакого изменения массы фага. Похоже, они способны переварить что угодно.
– Не совсем, – добавил Ханс. – Они не могут есть друг друга, а также детали конструкций Строителей. Мы считали, что фаги абсолютно неуязвимы, пока не нашли остатки разбитого фага на поверхности Жемчужины – искусственной луны в системе Добеллии. Теперь мы знаем, что фаги, как и некоторые другие конструкции Строителей, стабилизированы мощными электромагнитными полями. Если это поле слабеет, или на него наложить соответствующее встречное поле, то материал фагов становится мягким – его можно пробить ударом кулака. Однажды мне удалось это сделать на Лабиринте.
Бен Блеш также слушал, затаив дыхание. Он бросил взгляд на дисплеи – лазерный луч продолжал делать стежки по поверхности Ледяного мира. Каждые несколько минут датчик, следивший за реакцией неизвестного материала на лазерные уколы, регистрировал очередную вспышку оранжевого света.
– Вы считаете, что мы сможем проникнуть внутрь, если приложим нужное электрическое поле? – оживился Бен, указывая на оранжевое сияние.
– Нужное поле в нужном месте, – кивнул Ребка. – Может быть, вот в этом самом. Только следует помнить, что большая часть поверхности не из материала Строителей. Или, во всяком случае, из такого их материала, который нам никогда не встречался. Но в целом ты прав. Судя по нашему опыту, если мы высадимся в районе оранжевой вспышки и приложим соответствующее поле, то провалимся внутрь. Я знаю, как сгенерировать это поле, хотя надо подогнать его под скафандр.
– Это мы сделаем.
Ханс не удивился, услышав ответ Бена. Скафандры, которыми была экипирована команда «Гордости Ориона», были настоящим чудом технологии: они кормили, удаляли отходы, лечили раны, если те были не слишком тяжелыми, и даже позволяли в случае необходимости самостоятельно вернуться на планету с орбиты. Разве что сексом с ними нельзя было заниматься. (Впрочем, в последнем вопросе Ханс не был уверен.)
– Можно подобрать дестабилизирующие поля как для индивидуальных скафандров, так и для всего корабля, – продолжал Блеш. – Датчики регистрируют все время одно и то же. Либо не видно ничего, если не считать слабого голубого свечения, либо возникает вспышка в области, состоящей из материала Строителей. Если мы хотим узнать что-то новое, то надо садиться.
Предложение Бена выглядело соблазнительно – прервать скучное сканирование, выйти наконец из тесного корабля и попытаться найти нечто важное. Перед прошлой высадкой Хансу было не по себе: он заранее предвидел тягостную картину мира, полного трупов. На Ледяном мире ничего подобного вроде бы не ожидалось. Артефакты Строителей представляли опасность лишь для неосторожных или слишком любопытных. Правда, на Тектоне во время Летнего прилива Ханс и Дари в компании других наблюдателей чуть не расстались с жизнью. Но кто из здравомыслящих существ сунулся бы туда в момент, когда все признаки свидетельствовали о всепланетной катастрофе?
Только многолетний опыт заставил Ханса отрицательно покачать головой.
– Сначала закончим сканирование, а потом, если все будет в порядке, сядем. – Он посмотрел на дисплей, понимая, что следующие слова вряд ли понравятся коллегам. – Это означает еще пару дней на орбите.
– Два дня?! Почему?.. – посыпались возмущенные восклицания.
– Прошу прощения! – оборвал их Ханс. – Это не обсуждается. Я понимаю, что Бену с Ларой не терпится взять бразды правления и показать себя, а Дари хочет поскорее заглянуть внутрь Ледяного мира. Я чувствую то же самое, и все же пока ответственность лежит на мне. Безопасность – прежде всего.
Однако в глазах Ханса мелькнули неуверенность и смущение. Дари задумалась. Действительно – какой смысл ждать, если признаков опасности нет и скорее всего не будет? Ханс должен это понимать. Почему тогда он так себя ведет?
Ребка не был готов отвечать на вопросы. Он упрямо наклонил голову и повторил:
– У нас два дня на то, чтобы закончить обследование поверхности. Затем изучим полученные данные и примем решение.
Глава 13
На орбите
Час проходил за часом. У Ханса на душе скребли кошки. Он уже наладил генераторы дестабилизирующего поля для скафандров и всего корабля и теперь томился от безделья, ощущая на себе осуждающие взгляды спутников. «Спаситель» продолжал делать витки вокруг Ледяного мира, но картинка на дисплее не менялась. На лицах остальных членов экспедиции, мрачно глядевших на мониторы, огромными буквами было написано: «Мы тратим время впустую». Они не понимали, что Ребка тоже рвется в бой. Капитан пристально вглядывался в экран, хотя не имел понятия, что надеется там увидеть. Так или иначе, новых результатов не появилось. Наконец, когда было пора уже укладываться спать, терпение Ханса лопнуло.
– Ну ладно. Я понимаю, вам это не нравится. Давайте попробуем кое-что еще.
Вторично звать никого не понадобилось: через пару секунд все столпились у пульта управления.
– Бен, ты хорошо разбираешься в технике, – продолжал Ханс. – Помоги вывести на экран то, что получилось. А потом мы обменяемся мнениями.
«Спаситель» шел по полярной орбите. Поскольку планета вращалась вокруг своей оси, на каждом витке корабль проходил над новым участком поверхности. С помощью Белша капитан объединил полученные данные в трехмерную картинку.
– Так, отлично. Спасибо, Бен. Как видите, пока мы прошли чуть более четверти всей поверхности, так что это далеко не полное исследование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40