В трубке хорошо было слышно, как они там в комнате разговаривают. А тот, кто со мной говорил, начал жаловаться, что это сущее проклятье, сначала техник свалился с террасы, неизвестно почему — балюстрада там крепкая, и как он умудрился? А только ему гипс сняли, так электрик загремел. Для них наш фотограф — электрик. Я слышала, как они ещё кого-то вспоминали, да не знала, как спросить. Слушай! А теперь что делать?
— Пока допиши этих к списку замковых жертв. А вернётся отец, его расспросим. Дело, похоже, становится серьёзным.
Пан Кемпиньский вернулся домой в радужном настроении.
— Ну, мои дорогие, избавился я от этих Мослов! — воскликнул он с огромным удовлетворением ещё с порога.
В дверях кухни возник Янушек, который по поведению сестры и её подружки безошибочно определил, что что-то наклёвывается, и с интересом ждал дальнейшего развития событий.
— Ясное дело, избавился, раз они у него вылетели, — пробормотал он. — Тоже мне, нашёл, чему радоваться…
— Последний раз с ними связываюсь, — продолжал довольный пан Кемпиньский. — Так и быть, отмучаюсь напоследок, зато избавлюсь навсегда. В следующем году передадут эту инвестицию медеплавильному комбинату.
Тереска махнула рукой.
— Комбинат нам до лампочки. Это дело будущего. А кто был последним инвестором, узнал?
— Последним нас подвело Центральное управление курортов. Хотели там устроить санаторий и отказались. Не уложились в сроки, и теперь все переходит комбинату, а у того — своя бухгалтерия, пусть делают что хотят.
— А почему в сроки не уложились, узнал?
— Узнал. Их подвело проектное бюро.
— Какое проектное бюро?
— Этого я не знаю. Вы от меня слишком многого хотите, мои дорогие.
Тереска со Шпулькой отправились к себе наверх. Жутко заинтригованный Янушек поспешил за ними и протиснулся в комнату сестры.
— Эй, послушайте, в чем дело? — подозрительно спросил он. — Что-то слишком много разговоров о мослах, то мослы себе переломали, то мослы у кого-то вылетели. Танец скелетов какой-то. Что все это значит?
— Мы и сами толком не знаем, — ответила Шпулька и обратилась к Тереске:
— Я думаю, ему можно сказать. Вполне заслужил и вообще ещё пригодится. Ты как?
Тереска согласно кивнула.
— Странная история, — начала она объяснять. — Пока в наличии целых пять жертв неизвестно чего. Дело происходит в Мослах…
— В каком смысле в мослах? Ревматизм всех скрутил?
— Не в мослах в смысле в костях, а в Мослах — в посёлке. Название такое: Мослы. Там есть замок. Так вот, подозрительные дела творятся в том замке и в округе. И пока нам самим ничего не ясно.
— Ищут что-то, — сделал вывод Янушек. — Шарят в разных местах и сваливаются. А может, на них что валится. Вот и не признаются. Выдумывают всякую чушь, лапшу на уши вешают, чтобы никто не догадался и тоже не кинулся искать. Не иначе!
— А муж с пробкой? Он что? Тоже искал? На шоссе?
— Кто его знает, был он на том шоссе или нет. Его же не на шоссе нашли. Он сам до больницы дотелепался, разве не так? А кроме того, сам сознался, что нервничал. Сознался или нет?
— Сознался.
— А спрашивается, с чего ему нервничать? Из-за дождя? Или жены? Разбежались! Точно вам говорю — из-за того, что пора было уезжать, а он ничего не нашёл. Это ещё можно понять.
— А вдруг и вправду, — предположила Шпулька, которой страшно хотелось, чтобы Янушек оказался прав. Уж очень заманчиво, если бы в замке было бы что-нибудь спрятано и удалось бы это обнаружить. Какие-нибудь исторические ценности…
— Слишком мало мы пока знаем, — недовольно сказала Тереска. — Нужны подробности. Лучше из первых рук. Хорошо бы жертвы порасспросить.
— А от фотографа узнать, какое проектное бюро подвело на этот раз, — подсказал Янушек. — Он должен быть в курсе.
Шпулька вдруг подпрыгнула на стуле.
— Как какое? Господи! Да его же собственное! Он же ещё тогда говорил, что едет в служебную командировку!
— И ты только сейчас вспомнила? — рассердилась Тереска. — Отправляйся к ним. Выясни не по телефону, а лично, прямо после школы, ещё успеешь. И подробно расспроси!
— А я? — Янушек тоже рвался в бой. — Мне что делать?
— Ты пока будешь в резерве. Подождём, когда что-нибудь прояснится.
* * *
В течение двух последующих дней Шпульке удалось раздобыть кучу информации, которой никак не удавалось поделиться с подругой. Тереска куда-то запропастилась, и даже поздним вечером её ещё не было дома. Пришлось частично рассказать Янушеку, который отсутствие сестры объяснил аварией. У Терески в тот вечер было последнее занятие по технике вождения.
На другой день школьные уроки страшно осложнили жизнь подругам, так как мешали обмену информацией. Тереска, целая и невредимая, успела только сообщить Шпульке, что машина у неё сломалась на краю города, и пришлось им вместе с инструктором дожидаться техпомощи. Пока ждали, инструктор развлекал её рассказами о всевозможных капризах погоды и о том, что в связи с этим может подстерегать водителя на дороге. Приводил он и конкретные примеры, а к концу разговора Тереска поняла, что поломка учебной машины — настоящий подарок судьбы. Вмешательство высших сил, не иначе. Или просто слепое счастье…
Сразу после уроков подружки расстались. Тереска должна была мчаться на свои занятия с учениками, а потом на английский. Когда же вечером она, наконец, добралась домой, Шпулька с Янушеком прямо-таки сгорали от нетерпения.
— Ну, говори же скорей, что он тебе такое рассказал! — потребовала Шпулька. — Я ничего не поняла!
— Ты, будь человеком, — обратилась Тереска к брату. — Принеси нам что-нибудь пожевать, а то я с голоду помираю, а внизу не поговоришь. Там тётка Магда сидит, сразу же начнёт цепляться.
— Хорошенькое дело! Я же тоже хочу знать, что он тебе рассказал! — возмутился Янушек.
— Слова не пикну, пока не вернёшься. Она мне пока о своих достижениях расскажет, а ты, я думаю, это уже раз десять слышал. Сбегай на кухню!
— Только вы без меня — ни гу-гу! — предупредил парнишка и помчался вниз.
Шпулька, разрывавшаяся от желания услышать Терескины новости и одновременно сообщить свои, сразу приступила к делу.
— Слушай, ни за что не отгадаешь! Знаешь, где работает этот твой муж?..
— Чтобы не было недоразумений, сразу уточним — это не мой муж, — прервала её Тереска.
— Ладно, твой — в переносном смысле. Знаешь, где он работает?
Тереска угадала с первого раза.
— В той же конторе, где и фотограф?
— Точно! Откуда ты знаешь?
— Только сейчас догадалась. То-то мне смутно помнилось, что он вроде бы архитектор. Жена, похоже, говорила. Замок, ремонт, все сходится!
— Вот именно! Оба там работают. Только в разных отделах. А их сослуживцы несут жуткую чушь и, похоже, сами в неё верят. Проектное бюро во Вроцлаве отказалось, районный архитектор отказался, все отказались, тогда заказ поступил к ним, а они отказались только в этом году, поэтому у твоего отца из планов и вылетели. А они отказались, потому что никто ни за какие коврижки не хочет туда ехать. Та клетка фотографа — совсем другая клетка…
До этого момента Тереска ещё успевала следить за логикой рассказа подруги, но здесь почувствовала, что перестаёт понимать.
— Погоди! Какая клетка? Грудная? Он же руку сломал, то есть ногу, ещё дальше.
— Какая грудная? Спятила? Лестничная!
— Лестничная клетка фотографа?…
— Ну да. С которой он свалился. Она такая наружная, при той террасе, откуда грохнулся техник. Говорят они неохотно, но оттуда уже давно кто-то удрал, а потом въехала контора госхоза, а исторически там ничего интересного нет, до самой войны жил какой-то граф или барон, что-то в этом роде, немного тронутый и поэтому пытался ремонтировать, а сам в прекрасном состоянии…
Тереска поняла, что самостоятельно ей ни за что не разобраться во всех затронутых подругой аспектах дела, хотя сомнений в прекрасном состоянии замка, а, не графа, у неё не было никаких.
— Стой! Так нельзя. Давай как-нибудь по порядку. — Отдельными темами или хронологически. Пока я поняла, что проектное бюро мужа и фотографа должно было заняться ремонтом, так как другие организации отказались. Хотелось бы знать, почему?
— Вот об этом-то они говорить никак не хотят. Правда, все равно пробалтываются, и получается сплошной идиотизм: со всеми поочерёдно там что-то нехорошее случается, и все оттуда удирают как черт от ладана. А ещё говорят…
— Погоди! — снова прервала подругу Тереска, пытаясь одновременно слушать и соображать. — Давай-ка сначала исторический фон. Как там все было?…
Шпулька вздохнула и попыталась справиться с волнением.
— Построили это где-то в пятнадцатом или шестнадцатом веке. Замок был не слишком большой и не сказать, чтоб очень укреплённый. Но странное дело — ни разу за всю свою историю не был разрушен и даже не горел. Подразвалился самостоятельно где-то в восемнадцатом… нет, в девятнадцатом веке. В начале девятнадцатого его перестроили во дворец. Собственно говоря, часть осталась замком, а другая стала дворцом, мне фотографию показывали. Сооружение само по себе небольшое, но с наворотами, особенно лестничные клетки там в самых неподходящих местах. А перед войной его ещё перестраивал тот свихнувшийся граф. Удобства всякие проводил: свет, воду, центральное отопление, ванные комнаты, кое-что развалил, кое-что пристроил. Некоторые пристройки даже успел оштукатурить, а некоторые так и стоят. И ещё внутри штукатурил. Теперь не разберёшь. Чтобы установить, надо все проверить, исследовать, а некому — все удрали.
— Погоди. А кто там раньше жил? Какая-нибудь замурованная жена или самоубийца?..
— Ничего подобного. То есть самый первый, кто все построил, забыла, как его там звали, якобы бросил первую жену и поселился в замке со второй, но брак не удался.
— Кто это рассказал?
— Наш муж.
— А он откуда знает и почему об этом заговорил?
— Слышал от кого-то в Мослах. А заговорил, чтобы объяснить слухи о проклятье…
— Так я и знала, что этим кончится! — презрительно заявила Тереска и открыла дверь, заслышав топот Янушека на лестнице. Тот ввалился с полным подносом.
— На, лопай. Больше я никуда не пойду, и так достали, уж не заболела ли ты. Я сказал, что ты умерла, а мы вот с ней справляем по тебе тризну. Отец велел им отцепиться, ему самому интересно, что из этих Мослов получится. И выкладывай, что тебе водитель сказал.
— Не водитель, а инструктор, — поправила Тереска, ставя поднос на стол. — Сейчас пусть она кончит, а я пока перекушу. Слухи о проклятии — дело понятное. Но мне нужны факты. Что там в последнее время помещалось? Кто жил?
— Кого только не было. Сразу после войны — военные. Потом развелись всякие конторы и учреждения. А сейчас там нечто двойное: управление госхоза и какой-то детский лагерь. Госхоз детям продукты поставляет. Помещений, пригодных для жилья, не хватает. Для детей выделили одну большую комнату. Постоянно никто не живёт. Но есть две комнаты для гостей. Иногда командированные останавливаются, и те ночевали, что собирались ремонтировать.
— Наш муж тоже?
— Тоже. А большая часть замка пустует. Кое-где даже стёкол нет, пустые проёмы. Или досками забиты. На фотографии видно. Снаружи они много нафотографировали. Похоже, это все, что удалось сделать. А в парке чуть поодаль есть маленький домик, там живёт сторож, он же за котельной следит.
— А граф там жил аж до самой войны?
— Почти до конца войны. Сбежал в последнюю минуту. Даже не успел до конца одну стену оштукатурить. Так и побросал инструмент и ведра. Ту несчастную стену на всякий случай развалили, думали, может, он туда что замуровал. Но оказалось, ничего подобного, так что её снова сложили.
— Кто?
— Вроде бы военные. Проверяли, нет ли там каких шпионских материалов или ещё чего.
— Провалиться мне на этом месте, если не военные, — встрял Янушек с глубочайшей убеждённостью. — Никто другой бы эту стену заново не сложил.
Девчонки согласно закивали, полностью разделяя его мнение.
— Интересно, как же это ты все запомнила? — недоверчиво поинтересовалась Тереска. Шпулька вздохнула.
— Специально записала, чтобы не забыть, а пока писала, выучила. Ага, а графа считали помешанным, потому что он все строительные работы выполнял собственноручно. Ну, почти все…
— Ладно. Психическое состояние графа сейчас не важно. Давай о фактах!
Шпулька отхлебнула чайку из Терескиной чашки, уселась поудобнее и вытянула ноги.
— Факты кончились, — заявила она. — Больше нет. Первым предупреждало о проклятии проектное бюро из Вроцлава. Здешние только смеялись, а теперь утверждают, что так оно и есть, но подробности сообщать категорически отказываются. Все притворяются, что ни в какие проклятия не верят, но ехать туда не хотят, придумывают всякие отговорки, а сами то и дело проговариваются, что вот, кто-то там не верил, а теперь на собственной шкуре убедился…
Тереску с Янушеком доклад Шпульки явно не удовлетворил.
— Хорошо, а как там с мужем было? — спросила Тереска.
— Никак. То есть он ничего нового не сказал сверх того, что нам и так известно. Признался только, что ночевал в замке. А больше — ни словечка.
— А ты спрашивала?
— Ещё как нахально спрашивала. А он прикинулся дурачком и притворился, что вообще не понимает, о чем речь. Можно посочувствовать его жене… Зато о самом замке как о постройке распространялся много и охотно. Поэтому я столько и узнала. Ну а теперь говори, что твой инструктор рассказывал?
Тереска дожевала принесённое Янушеком, переваривая услышанное, и приступила к изложению.
— Инструктор, собственно говоря, рассказывал о разных автокатастрофах, — начала она издалека! — Отличная тема для беседы с тем, кто учится водить машину. Ну, и среди прочих интересных случаев упомянул, что однажды довелось ему оказаться на шоссе за таким посёлком под названием Мослы. Он туда подвёз одного типа, а сам ехал в Грифово, так что мог того типа подбросить. Выехал он довольно поздно…
— Эй, погоди! — сердито прервал сестру Янушек. — Откуда выехал?
— Из Мослов. Обратно.
— Такие вещи нужно точно говорить, откуда и куда, а то: туда ехал, сюда ехал — ничего не поймёшь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26