Эх, жаль, что у нас нет фортепиано!
— А зачем тебе фортепиано? — Янушек так удивился, что на мгновение позабыл о своём кладе.
— Говорят, хуже нет — фортепиано таскать.
— А, ясно! Клево! Ну, я тоже не отступлюсь…
* * *
На следующий день в восемь утра прогресс работ по сносу дома был явно налицо. Тереска и Янушек, прибывшие с тремя раздобытыми по дороге коробками, воочию смогли убедиться, насколько реальна угроза, нависшая над квартирой в середине здания.
— Если им все это на голову не рухнет, то я — китайский император, — заявил Янушек.
Шпулька, полная новых сил, встретила их появление возгласами облегчения. Она как раз сражалась с грудой кастрюль, сковородок и прочей кухонной утварью, которая никуда не влезала, то и дело выскальзывала у неё из рук и вообще категорически отказывалась упаковываться.
— Вчера мы все отлично устроили, — язвительно заметила она. — Уложили все постельное бельё, полотенца, мыло и зубные щётки, я уж не говорю о пижамах. Как я не подумала, что нам все это ещё может понадобиться?!
— Ну и как ты выкрутилась? — поинтересовалась Тереска.
— У соседей одолжила. Мыло и одно полотенце. Помогите мне с этим…
— И куда ты хочешь это засунуть?
— Никуда. Зигмунт отлично придумал, что надо их просто связать верёвкой за ручки. Главное, чтобы все вместе были.
Янушек бросил коробки и отобрал у Шпульки верёвку.
— Давай сюда кастрюли, я ими займусь. А потом, если хотите, могу складывать соседские книжки. Я уже навострился.
— Хорошо бы отдельно нас связать, а отдельно соседей, — посоветовала Тереска. — С соседями вообще дело хуже — нельзя ничего выбрасывать. А где детки?
— В песочнице. Я проверяла — там поблизости никакой смолы нет.
— А Зигмунт где?
— Тоже за коробками побежал. Люстры он поснимал, все равно света уже нет. Отключили. Сказал, что заглянет в жилконтору, чтобы сориентироваться насчёт скандала.
— Только бы он сейчас не начал.
— Нет, обещал потерпеть.
— Ну, ладно. Давай приниматься за соседей. Предлагаю все, что можно, увязывать в узлы.
Когда Зигмунт вернулся из своей экспедиции, наловчившиеся Шпулька и Тереска уже кончали упаковывать мягкую соседскую рухлядь. Два чемодана и три огромных тюка решили проблему постельного белья, одежды и обуви. Остальные вещи ещё ждали своей очереди. Янушек соседей очень хвалил.
— Приличные люди — книжек совсем мало. Две коробки, и все убралось, не то что у вас.
— Зигмунт пришёл! — крикнула Тереска из-за узлов.
— И коробки принёс! — обрадовалась Шпулька. — Дай-ка сюда одну, а остальные неси на кухню!
— По моим разведданным, жилконтора и районная администрация в сговоре с этими аферистами, — заявил парень, швыряя на пол пять раздобытых в овощном магазине коробок из-под бананов. — И слушать ни черта не хотят. Не иначе как тоже на замурованные сокровища надеются.
— Ты что, все-таки пошёл скандалить? — испугалась Тереска. — Не дай Бог, ещё строителей отсюда заберут, что тогда делать будем?!
— Не трепыхайся. Ходи я туда весь год хоть каждый день, никто и пальцем не шевельнёт. В районной администрации сидит такое новое изобретение. Робот… С виду — старая толстая баба в парике, причём говорит только две фразы.
— Какие? — полюбопытствовал Янушек.
— «Жалобы принимаются по понедельникам с четырнадцати до восемнадцати» и «Жилищный отдел — этажом ниже». Я уже их наизусть выучил. Зло меня разбирает, и жутко хочется им жизнь отравить. Как переедем, попробую их достать. Буду ходить на приём, писать каждый понедельник жалобы и требовать ответа в письменной форме.
— Этим их не проймёшь, — предостерегла Шпулька. — Ты сдохнешь, а с них — как с гуся вода.
— Ну, тогда я их подожгу!
— Тоже испугал! Да они только обрадуются, получат внеочередной отпуск, будут сидеть по домам и зарплату получать. А впрочем, поджигай, если тебе так хочется, только попозже, а сейчас сними наконец занавески и карнизы, чтобы хоть с этой квартирой покончить!
— Холера. Ладно, сниму, только убери свои паршивые кактусы…
К часу дня одна из двух квартир уже полностью была готова к переезду, так что ожидание знакомого грузовика становилось все более невыносимым. Янушек высказал предположение, что он вообще не приедет, так как ничего не знает, потому что жена ему забыла передать. Шум, грохот и рёв моторов за стеной усиливались и только усугубляли атмосферу общей нервозности.
— Зигмунт, смотайся к нему ещё раз, — попросила Тереска. — Возьми такси. Не дай Бог, тут ещё до завтра торчать придётся. Света нет, ничего нет…
— Вода есть, — утешил сестру Янушек.
— Да уж, во дворе!
— Может, он ещё из рейса не вернулся, — озадаченно предположил Зигмунт. — Ладно, сбегаю.
Вдруг раздался оглушительный грохот, и в соседней комнате посыпалась штукатурка. Все вскочили и, толкая друг друга, бросились туда. Мрачное пророчество Янушека, похоже, начинало сбываться: наружная стена здания треснула от пола до потолка, и образовалась страшная щель. Рёв моторов с улицы стал ещё громче.
— Господи, помилуй! — взмолилась Шпулька.
— Очень уж эти искатели сокровищ спешат, — недовольно заметила Тереска. — Так и перестараться недолго.
— Совсем свихнулись! — рассердился Зигмунт. — Что они себе думают?! Надо им сказать пару ласковых!
— Погоди, я с тобой, надо осторожно! — крикнула Тереска и кинулась за ним следом.
Бульдозер как раз попятился, чтобы взять разбег для следующего удара по все ещё державшейся стене. Зигмунт, размахивая руками, влез на кучу щебня и встал у него на пути. Парень отчаянно кричал, но ничего не было слышно из-за рёва мотора. Бульдозер остановился, мотор немного притих, из кабины высунулся водитель, немногим старше Зигмунта.
— Чего надо? — с изысканной вежливостью осведомился он.
— Что вы делаете?! — резко начал Зигмунт. — Здесь же ещё люди живут!
— Ну и что?
Зигмунт чуть не подавился от возмущения.
— Совсем сбрендил? В доме жильцы, а вы сносите! Водитель холодно посмотрел на парня, затем перевёл взгляд на стену и снова — на человека.
— По бумагам тут нет никаких жильцов! Дом на снос. Мотай отсюда…
— Сам мотай! — заорал Зигмунт. — Здесь маленькие дети! Вы их завалить хотите?!
— Пусть на улицу выйдут.
У Зигмунта зачесались руки. Он с трудом сдержался, чтобы не вытащить из кабины подлеца и не набить ему наглую рожу.
— Вали отсюда, щенок! Будет тут всякая тля рот разевать! — заревел шофёр и начал вылезать из кабины.
Тут из-за угла дома появился другой строитель, постарше, с добродушным выражением лица и маленькими хитрющими глазками.
— Зютек, ты что это с гражданами лаешься? — недовольно спросил он. — Культурно надо. Вы говорите, здесь ещё люди остались? — обратился он к Зигмунту.
— А кто же ещё? — фыркнул тот разъярённо. — Жирафы?
— Что же вы так тянете с переездом? Тоже мне радость, жить в такой развалюхе! Перебрались бы поскорее в новую квартиру…Чего же вы ждёте?
— Глупый вопрос. — Зигмунт все ещё не мог успокоиться. — Транспорт. Или вы думаете, я шкаф на своём горбу поволоку?
Тереска забралась на кучу щебня и встала рядом с ним.
— Ну, так раз-два грузовик сообразить, — посоветовал старший. — Что за охота в таком поганом жильё торчать?
— Давай отсюда! — шепнула Тереска Зигмунту, пользуясь тем, что рокот двигателя заглушал тихие слова. — Беги, я тут сама… Видите ли, нам это все равно ничего не даст, — крикнула она, стараясь выглядеть очень расстроенной. — И грузовик дела не решит.
— Почему? — удивился рабочий. — Как это не решит? И что значит «не даст»?..
Зигмунт начал потихоньку сползать с развалин, послушно выключившись из дискуссии. Тереска тоже слезла.
— Ничего нам этот грузовик не даст, — тяжело вздыхая, объяснила она. — Мебель же сама туда не полезет. Придётся нам какую-то помощь искать. А это не так просто. Сосед вернётся дня через три…
— Какая-такая помощь? Зачем сосед? — строитель, казалось, даже обиделся. — Мало здесь помощников, что ли? Нас тут три мужика и вот этот парень. Возьмёмся разом, и в два счета провернём.
Зигмунт, оценив ситуацию, быстро исчез за углом. Тереска с огромной благодарностью, но весьма сдержанно принимала предложения бескорыстной помощи. Члены фантастической строительной бригады все более настойчиво навязывали свои услуги, демонстрируя прямо-таки пламенную страсть к тяжёлому физическому труду. Ясно, что грузчики ребятам — обеспечены.
Соседская квартира практически была готова, когда вернулся Зигмунт.
— Приедет где-то через час, как только пообедает, — доложил он, слегка запыхавшись. — Эти трое уже ждут, третий — похож на быка с бараньей мордой. Мы что, уже до конца жизни есть не будем?
— Мы-то ладно, — озабоченно ответила Шпулька, — а вот дети… Надо бы им обед приготовить.
— В таких условиях? — возмутилась Тереска. Зигмунт гордо плюхнул на стол большой пакет.
— Я тут принёс кое-что: сыр, колбасу и какие-то рыбные консервы. Давайте хоть это съедим. Шпулька была потрясена до глубины души.
— Это же надо! — изумилась она. — Впервые в жизни проявил инициативу и добровольно сходил в магазин! Что это с ним сделалось?!
— Несчастья облагораживают, — заявила Тереска и начала вынимать продукты из пакета.
— В чрезвычайных обстоятельствах человек способен на великие дела, — поддержал её Зигмунт. — Дай сюда банку, открою. Где консервный нож?
— Кто его знает… — рассеянно ответила Шпулька. — Тереска?..
— Могу сказать точно: в какой-нибудь коробке, — грустно ответила Тереска. — Лучше сразу смириться, что консервный нож: и всякое такое прочее найдётся дня через три.
Зигмунт беспомощно торчал посреди кухни с банкой в руке.
— А ножницы? Можно ножницами открыть. Или их тоже упаковали?
— Нет, они в ящике в швейной машинке. Ящики сидят плотно. Так и поедут.
— Туристскую плитку до последнего убирать не будем, — распорядилась Шпулька. — Янушек, отдай чайник. Хоть чаю попьём.
— Я же уже его к кастрюлям привязал, — возмутился мальчишка.
— Отвяжи У меня совсем в горле пересохло от этой штукатурки. Можешь соседский отвязать.
— То привяжи, то отвяжи! Мы так никогда не соберёмся…
— Надо, чтобы кто-то вышел и подождал грузовик на улице, а то он нас не найдёт, — заметил Зигмунт, старательно кромсая ножницами консервную банку. — Не иначе как эту рыбу в бронированную сталь закатали.
— Янушек поест и покараулит. Шпулька наделала бутербродов и позвала детей. Тереска заварила чай.
— Слава Богу, что наши квартиры рядом, в соседних подъездах, — с облегчением вздохнула Шпулька. — А то прямо не знаю, что бы я делала, ведь надо же ещё следить за этой парочкой. Я с ними спячу.
— Понять не могу, как это родители справляются, — буркнула Тереска. — И зря ты все время их моешь.
— Уже давно перестала. Последнее, что я пыталась с них смыть — была угольная пыль. Где они её выискали, ума не приложу… Теперь в комнате сидят, там одна мебель осталась. Ножей там нет, ножниц — тоже.
Страшный удар, грохот и звон за стеной прервали Шпулькины рассуждения. Весь этот шум тут же перекрыл пронзительный визг Марыськи. Трое ребят вскочили на ноги, не понимая, что происходит, ведь строительная техника молчала. Все трое ввалились в комнату, чуть не сорвав двери с петель.
Соседская комната представляла собой жалкое зрелище. От треснувшей стены отвалился здоровенный кусок, рассыпавшийся на более мелкие. В этих развалинах сидел перепуганный и присыпанный штукатуркой Петрусь, сжимавший в руках какой-то длинный чёрный шнур. Марыська в другом углу, целая и невредимая, ревела во все горло, заливаясь горючими слезами. Обломки стены валялись по всей комнате. Среди кусков битого кирпича и штукатурки лежала большая круглая металлическая коробка с отскочившей крышкой, содержимое которой разлетелось вокруг.
Шпулька подбежала к заплаканной Марыське.
— Что с тобой? Ударилась? Покажи, где болит? Марыська перешла с громкого рёва на всхлипывания, чтобы иметь возможность наябедничать на брата.
— Он тянул… и тянул… и на меня набрасывал…
— И вовсе это не я! — обиделся Петрусь. — Оно само набрасывалось!
Зигмунт отобрал у него шнур, осмотрелся и оценил степень и причину разрушений.
— Здесь какой-то провод шёл, — заметил он. — Стена уже была разрушена, они здорово дёрнули и завершили дело. С этими детками и бульдозера не надо…
Шпулька успокаивала Марыську, пытаясь одновременно использовать её слезы для умывания. В результате данной процедуры равномерная грязь превратилась в замысловатые коричнево-серые узоры, а Марыська стала похожа на больное привидение. Петрусь поднялся с пола и с удовольствием обозревал дело своих рук. Зигмунт с интересом разглядывал учинённый им разгром, когда вдруг заметил валявшуюся на полу жестянку.
— А что это такое?
— Я все жду, когда же вы это наконец заметите, — спокойно произнесла Тереска. — Похоже, мы-таки обнаружили замурованный клад. Петрусь, откуда оно вылетело?
— А вот тут, из стены, — охотно ответил Петрусь, весьма довольный собой. — И как грохнет!…
Зигмунт поднял коробку. Все присутствующие с изумлением разглядывали её содержимое, рассыпанное по полу.
— Все сходится. Квартира в середине дома, — напомнила Тереска. — Янушек был прав. Только я не совсем уверена, что на этом можно здорово разбогатеть.
Среди обломков стены в большом количестве валялась довоенная мелочь, в основном монеты в пять и десять грошей. Зигмунт с Тереской начали их собирать. Шпулька присела рядом.
— Вот так и кончаются разговоры о сокровищах, — пренебрежительно заметила она. — А воображают-то золотые горы!..
— Да что ты! Здесь же злотых двести будет, правда мелочью, но ведь довоенная мелочь теперь — нумизматическая редкость.
— А вдруг там ещё есть? — предположил Зигмунт. — Эй, Петрусь, пошуруй-ка ещё в стене!
— Ты что, спятил?! Она же может совсем рухнуть! — крикнула Шпулька.
Тереска продолжала рыться среди обломков кирпича и штукатурки.
— Наверное, здесь какой-нибудь нищий жил. Замуровал в стене свои сбережения, может, перед самой войной. Удобнее всего было бы все это смести и куда-нибудь сложить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26