Метатели котов тоже поспешили скрыться в толпе, ибо большинство представителей общественности явно осуждало их эксперимент. И вообще молодёжь подросткового возраста и младшее поколение мальчишек с присущим им легкомыслием игнорировали опасность непосредственных контактов с пришельцами и всячески стремились, пробившись к ним поближе, не только как следует рассмотреть, но и пальцем ткнуть. Впрочем, какая опасность? До сих пор эти существа ничего плохого людям не сделали. И только бдительность пилота удерживала излишне любознательных представителей общественности на некоторой дистанции от космонавтов и их корабля. Но вот сейчас на котов пошло очень много боеприпасов, парикмахерской присыпки осталось всего ничего.— Повоняй, пан, немного! — в отчаянии обратился пилот к сатирику. — Того и гляди опять напрут. И чего это наши ползут, как сонные мухи? Их бы оружие тоже пригодилось.Словно услышав его, консультант разогнал несовершеннолетнюю общественность с помощью своей машинки для заметания листьев, в изобилии украсив упомянутую общественность кусочками сухого и свежего лошадиного навоза.И вот все пятеро пришельцев собрались у подножия своего корабля.— Котов и лошадей на нас науськивают, — нервно жаловался сатирик. — Того и гляди собак напустят. Улетаем?— Непонятно, — удивлялся оптимист социолог, — ведь общая реакция весьма доброжелательная. Непонятно. Впрочем, люди разные… О, понял. Ведь они же тоже экспериментируют, их тоже интересует наша реакция.— Я считаю, надо улетать, — поддержал сатирика консультант по науке и технике. — И Януш предупредил. Так что давайте-ка… Пан пилот, к вам сзади опять сопляк подбирается, двиньте его вашей машинкой.Толпа, похоже, и в самом деле осмелела и стала опять напирать. Даже робкий шурин ювелира до того расхрабрился, что снова бочком протиснулся к сатирику, уже немного знакомому пришельцу, и разжал у того под носом потный кулак с русским алмазом. Он бы даже и по плечу пришельца похлопал совсем панибратски, да только не мог определить, где у того плечо. Сварщик с ножницами стоял наизготове в первом ряду зевак.Редактор больше не выдержал. Пришельцы совершенно непростительно мешкали, явно не отдавая себе отчёта в том, насколько опасно складываются для них обстоятельства. Надо вмешаться. И он, прекрасно понимая, что рискует, выскочил на свободное пространство, отделявшее зевак от космонавтов, сделав вид, что его вытолкнули. Зеваки и в самом деле очень ревниво относились к смельчакам, пытающимся установить с космитами личные контакты, и бдительно следили, чтобы этого не случилось.Вот и сейчас, не успел он, неуклюже навалившись на пилота, шепнуть тому: «Сматывайтесь немедленно!» — как уже раздался хор возмущённых завистливых голосов:— Эй, пан, что ты к нему клеишься?— Не подходи, держись на расстоянии!Художник, молодец, сообразил и направил на редактора свою серебристую палку с вращающимся вентилятором на конце. Толпа немедленно отреагировала:— Езус-Мария, прикончит бедолагу!— Так ему и надо, нечего высовываться!— Да не высовывался, он нечаянно выскочил. Видели, чуть не упал!— Эй, пан, сдай назад, что у тебя за дела с ними? Храбрец нашёлся!Редактор поторопился вернуться в толпу земляков, земляки же, увидев его лицо, поняли, что этот несчастный явно не в себе, и простили его.Художник постоял ещё немного с вытянутой рукой, убедился, что редактору ничего не грозит, и выключил вентилятор.Он же первым двинулся к вертолёту.Первый секретарь партии пришёл в себя после наркоза и пожалел, что операция заняла так мало времени. К сожалению, космический конфликт ещё не был разрешён. Впрочем, космиты — это ещё полбеды, с ними бы первый справился. Хуже, что к вопросам космическим прибавились сугубо земные проблемы.
Дело в том, что, пока первого оперировали, в Гарволин прибыл посланец ЦК из Варшавы и теперь вместе с председателем городского совета дожидался у дверей реанимации. Вот эта опасность была посерьёзней!О ней первому сообщил хирург, когда пациент стал приходить в себя, и теперь первый, усилием воли прогоняя остатки наркоза, лихорадочно искал выход из создавшегося положения. И нашёл! Когда спустя пять минут, сметая врачебный заслон, к нему прорвались варшавский посланец и предсовета, первым уже было принято решение.С мстительным удовлетворением подумал первый о своём заместителе. Пришло время! Правда, заместитель чуть свет с разрешения первого поехал к своей родне в деревушку под Гарволином, там по всей деревне кололи свиней — событие выдающееся. Что ж, придётся пожертвовать вырезкой и колбасами, кресло первого дороже.— Мадейчак, — слабым голосом прошептал первый склонившимся над ним государственным мужам. — Мой зам. В Пшекорах… Он один может… Видите же, я после серьёзной операции. Пусть кто-нибудь туда подскочит.Председатель совета с ходу уловил протянутую ему нить спасения. Мадейчака он прекрасно знал, столь же прекрасно отдавал себе отчёт в том, что в Пшекорах сегодня бьют свиней и ни одного трезвого не найдёшь, но какое это имело значение?Главное, найдена жертва, козёл отпущения, надо быстренько этого козла доставить в Гарволин и свалить на него всю ответственность. Так этому Мадейчаку и надо! Сам лез в замы, вот теперь пусть и расхлёбывает! Ему решать, ведь партия у нас ведущая и направляющая сила, ей и принимать решения, а он, предсовета, им подчинится, его дело маленькое. Разве что вот этот, из Варшавы, возьмёт на себя ответственность.Этот, из Варшавы был тоже не лыком шит и предпочёл свалить ответственность на местных товарищей. Узнав, что до упомянутых Пшекор всего двенадцать километров, вызвался предоставить в распоряжение председателя свою машину с шофёром. Председатель машину принял, но в качестве сопровождающего решил направить заведующего отделом культуры, а самому не ехать.И тут пошли сплошные осложнения. Началось с заведующего отделом культуры, которого никак не могли разыскать. По слухам, он с утра был на рыночной площади. Послали за ним шофёра, и тот тоже пропал. Розыски потерявшихся входили в обязанность специального отдела местной милиции, но в помещении милиции не было ни души. «Или тоже торчали на площади, или специально попрятались, — с горечью подумал председатель совета. — Скорее всего второе». Посланец ЦК, человек умный и опытный, твёрдо придерживался раз выбранной линии: не принимать личного участия ни в каких событиях, ни в какие конфликты не вмешиваться. Золотое правило! Вот почему представитель ведущей и направляющей и глава местной власти застряли в дежурке больницы, куда дежурная сестра, она же кузина жены предсовета, доставила в необходимом количестве укрепляющее и подбадривающее средство из запасов ординаторской. А на розыски затерявшихся выслали персонал морга.
«Опель» спортивного комментатора из гданьской газеты был машиной надёжной, но с покрышками по всей Польше дело обстояло весьма неважно. Одну сменили в Пасленке, и это пока не доставило проблем. Однако в Нидзице уже пришлось обратиться в вулканизационную мастерскую. И только под двойным нажимом — мощным воздействием представителей прессы и значительной суммы наличными — удалось заставить рабочих мастерской залатать покрышку немедленно, а не через «недельку».В восемнадцать десять, под Млавой, полетело третье колесо.— Что ты понатыкал в свои покрышки? — ворчал на комментатора театральный критик. — Чем так мучиться, лучше бы купил новые!— Попробуй купи! — раздражённо огрызнулся владелец «опеля». — Во-первых, бешеные деньги, во-вторых, не сразу найдёшь подходящую оказию. Хорошо, мы живём в Гданьске, моряков достаточно, но не все корабли ходят в нужном направлении и не все моряки специализируются на покрышках, интересы у них самые широкие.— Я сам видел, в «Стомиле» продавали, — упорствовал критик.— Так ведь в государственном магазине ещё дороже обходится. Официально очередь и в самом деле на сто миль, а в неофициальном порядке… Знаешь сколько бесплатных входных билетов на футбольный матч я раздал и фиг получил!— А, вот почему ты так дрался за эти входные! Когтями выдирал, никому в редакции больше не досталось.— А ты что думал? Мне самому они ни к чему. А за «данлопы» моряки ещё и билеты на матч потребовали, ну я и старался.— Для себя старался.— Интересно, а в чьей машине ты сейчас едешь? Ведь не для себя стараюсь.Сидя на обочине шоссе и глядя на пыхтящих над очередной проколотой покрышкой коллег, редактор задумчиво произнёс:— Знаете, о чем я сейчас думаю? Доживём ли мы до тех времён, когда в обычном магазине можно будет купить все, что душа пожелает? И не придётся ко всем этим штучкам прибегать. Никакого тебе блата, никаких очередей. Приходишь, платишь денежки — пусть дорого, да зато без всяких хлопот, а ты ещё и выбираешь товар, капризничаешь… Продавцы вокруг тебя суетятся, уважают…— Фантаст! — прикручивая покрепче гайку, отозвался спортивный комментатор. — Размечтался! Может, у тех, что из космоса прилетели, так и живут, а нам и мечтать нечего.— И в самом деле, о таком лишь в научно-фантастической литературе прочитаешь, — поддержал его начитанный литературный критик.— Ну почему же? — удивился молчавший до сих пор фельетонист. — Я слышал, что, например, в Париже…Пугливо оглянувшись на безлюдные поля, редактор поспешил перебить наивного коллегу:— Ты бы поменьше рассуждал, побольше вкалывал.— Да уже готово. Едем, — распорядился владелец «опеля».Под Плонском опять пришлось обратиться к услугам шиномонтажа.— И чего только люди не придумают, лишь бы без очереди обслужили, — ворчал старый мастер, которого по настоянию приезжих срочно вызвали на работу, оторвав от ужина в семейном кругу. — Теперь вот, оказывается, и космические пришельцы к нам прилетели! Выдумают же, на встречу с космитами спешат, а сами старую калошу вместо камеры подсовывают! Да ладно, ладно, сейчас залатаю, чего уж там, но где гарантия, что вот тут рядышком не лопнет?— Поесть бы! — вслух мечтал критик. — Может, хоть в Варшаве удастся.— Опять же фантаст!— Все равно, где ты в такую пору поешь?— Да хотя бы на Центральном вокзале.— Ага, леденцы и засохшее яйцо в прокисшем майонезе. Ну как, все ещё не потерял аппетита?Критик вздохнул и ничего не ответил.
Первым в космический корабль поднялся пилот. Ему пришлось вдоволь настучаться своим оружием по боку вертолёта, ибо автоматический подъёмник, сняв свою тыкву, разлёгся на полу и вздремнул, пока суд да дело. Пробудившись от стука, ещё не совсем придя в себя, он немедленно приступил к своим обязанностям и, все ещё лёжа на полу, не высовываясь, принялся энергично крутить ручку подъёмника. На глазах у изумлённой публики лестница с вцепившимся в неё одним из марсиан величественно поплыла вверх. У пилота не было ни времени, ни возможности занять правильную позицию, и в вертолёт он влетел горизонтально, головой вперёд, свалившись на пол у своего кресла.Не обращая на него внимания, тяжелоатлет поспешил опустить лестницу, чтобы поднять следующего. «Видно, что-то там у них случилось, раз так тарабанили, — в панике соображал он. — Жаль, выглянуть нельзя, чтобы посмотреть, что именно».— Проще пана, да выпустите же из меня воздух! — кричал на него пилот. — Мне за штурвал надо сесть!Автоматический подъёмник не слышал отчаянных призывов, ведь он не надел своей тыквы с вмонтированными в неё наушниками, к тому же все внимание посвятил спасению собратьев по космосу, которым явно грозила неведомая опасность. Вот и второй из них оказался в вертолёте.Поднявшийся вторым художник услышал отчаянные призывы пилота, в очень неудобной позиции валявшегося на полу. Обе руки его оказались им же самим крепко прижатыми к стенке, встать сам он не мог, не мог и выдернуть затычку из сжимавшей его автомобильной камеры. В довершение несчастья голова его опускалась все ниже и совсем исчезла под креслом.— Да скажи наконец этой обезьяне, чтобы наушники надел! — крикнул пилот художнику.Интересно, как скажешь, если у того нет шлема на голове? А подъёмник снова спешно опустил лестницу, готовясь спасать очередного пришельца.Художник всегда отличался сообразительностью, вот и сейчас он нашёл выход из положения. Поскольку под рукой ничего подходящего не оказалось, художник, собравшись с силами, ткнулся своим шлемофоном в оттопырившуюся заднюю часть тяжелоатлета. Из люка последний не выпал только потому, что крепко вцепился в ручку подъёмника.— Ты чего? — заорал он, сердито оборачиваясь, и только сейчас вспомнил, что общаться с пришельцами может лишь с помощью наушников. Схватив свою тыкву, он насадил её на голову и сразу услышал отчаянные крики пилота.— Воздух! — кричал тот не помня себя от ярости. — Да выпустите же из меня воздух, холера!Смутившийся тяжелоатлет бросился выпускать воздух из художника, не поняв, кто именно просит его о помощи, но крики обоих космонавтов направили его на путь истинный. С трудом отыскав в пилоте нужный вентиль, парень с силой его дёрнул. Надо же, как хорошо надута камера! Тяжелоатлет поднатужился и дёрнул сильнее. Из пилота со свистом принялся выходить воздух. Сразу стало легче. Вот пилот смог повернуться на бок, вот сумел сесть в кресло.Подъёмник вернулся к своим прямым обязанностям. Быстренько втащил в вертолёт консультанта с его машинкой для заметания листьев, вот на лесенке въехал в вертолёт и сатирик.— До чего же трудно первым высаживаться на Землю! — недовольно бормотал он. — Никогда больше ни в какой космос не полечу!Последним втянули социолога, усталого, взопревшего, но чрезвычайно довольного. Реакция общественности на выдающееся событие так восхитила его, что он готов был остаться на гарволинской площади на всю оставшуюся жизнь, если бы не мучительный голод и другие физиологические потребности.— Прекрасно, великолепно! — восклицал он. — Что за потрясающая реакция! И как все чётко, выразительно! Жаль, что приходится улетать, они только разошлись, видели, даже пытались завязать с нами торговые отношения…— А их доброжелательное любопытство!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33