А вообще как тебя понимать? Что значит “не тот”?— Я тебе разве не говорила? Мы с ним столкнулись случайно в “Бристоле”. Оказалось, не тот. Я преследовала невинного агнца.— Но ведь это он оскорблял тебя по телефону?— Да, но меня интересует совсем другой… Я объяснила Весе в деталях прискорбное недоразумение. Он слушал и неодобрительно качал головой.— Я уже во всяких твоих субчиках запутался. Лично мне не нравится скандалист. А которого из них зовут Януш?— Подозреваю, что обоих. Этого точно, а того наверное. Вообще Янушей развелось как собак нерезаных.— Вот именно, — с горечью подхватил Януш. — Я, пожалуй, сменю себе имя. Тот твой, из Лодзи, тоже Януш?— Ага. Преследует меня это имя, хоть плачь.— Я бы с удовольствием с ним повидался, — сказал Весе раздумчиво.— С которым?— Со скандалистом. Позвонить, что ли, и предложить встретиться?— Бить будешь? Когда хватился! Все уже быльём поросло. И вообще я не хочу с ним связываться. Его личность меня не вдохновляет.Уверенности в том, что Весе образумился, у меня не было, как бы теперь ещё и он не натворил глупостей, расхлёбывать-то придётся мне! Вот уж не было печали, и так на меня все шишки валятся, белый свет не мил, даже собственная персона ничего, кроме раздражения, не вызывает…Видно, не судил мне бог дописать треклятую статью в тиши и спокойствии. Сразу же по возвращении домой я создала себе рабочую обстановку, вознамерившись целиком отдаться творчеству. Окно стояло распахнутым по причине внезапного и бурного наступления весны. И вот в это самое окно врывался странный, раздражающий своей монотонностью звук. Что-то где-то пыхтело: “пффф.., пффф…” — переходя в сочный рык, разносящийся далеко окрест. Сил моих больше не было, я встала и подошла к окну. Напротив на балконе какая-то баба набирала в рот воды и могучим фонтаном прыскала на свой цветник.Казалось бы, балкон являет собой физический объект, ограниченный в пространстве. Как бы не так — балкон этой поливальщицы, засаженный цветочками, судя по продолжительности действа, тянулся в бесконечность. Все-таки запрет на владение огнестрельным оружием имеет свой глубокий смысл…Я попыталась воздействовать на свою мучительницу устрашающим взглядом, но меня оторвал от гипнотического сеанса звонок. Подходя к телефону, я была уже на точке кипения. Кто бы ни звонил, чума на его голову! Значит, судьба к нему неблагосклонна, а я лишь слепое её орудие.— Слушаю, — процедила я.— Четыре сорок девять восемьдесят один?— Да!— Операция “Скорбут”…Несмотря на дикое раздражение, я сразу усекла, что голос на этот раз совсем другой. При мысли о том, что полстолицы решило изводить меня припурочными розыгрышами, я окончательно вскипела и оттого стала олицетворением любезности.— Что означают эти шутки? — спросила я строгим, но исключительно вежливым тоном.— Какие шутки, это не их вина! — обеспокоенно вскричал голос. — Подвела синхронизация, почему никто не принимал сигналов?Честно говоря, озадачил он меня до крайности. Нерастраченная злость делала мои реакции не совсем нормальными, и вместо того чтобы объяснить ошибку, я снова ввязалась в диалог.— Ясно почему! Значит, не правильно подобраны позиции, — сварливо сказала я. Слово “сигналы” ассоциировалось у меня с пусканием зайчиков, и в моем воображении возник некто с зеркальцем в руках — он пускает зайчиков на местности, заслонённой холмом, оттого их и не видно.— Может, и так, — с сомнением протянул голос. — Следующим будет район сто два, К-2 и К-4. Завтра, в двадцать три ноль-ноль. Конец связи.Ошеломлённая не меньше, чем в прошлый раз, я хотела было спросить, как это можно пускать зайчиков в двадцать три ноль-ноль, но он уже отключился. Оставалось только тупо таращиться на безмолвствующую в руке трубку. О чем он, говорил? К-2 и К-4 — это дома из железобетона; воруют стройматериалы, что ли?Странный разговор немного меня развлёк, баба на балконе перестала наконец плеваться, и я снова уселась за статью. Дошла до половины, когда телефон опять затренькал. Я подняла трубку не без азарта, у меня уже сложилось суеверное представление, что усиленные мои размышления о домах культуры притягивают ко мне некие сверхъестественные силы, как громоотвод притягивает молнии.— Это ты? — спросила моя верная, незаменимая приятельница Янка и сразу же таинственно доложила:— Видела твоего друга.— Какого друга?— Или врага, — уступчиво поправилась Янка. — Смертельного твоего врага.— Какого ещё врага?!— Врага с собакой!— Мать честная!Вздумалось же сегодня всем как по заказу морочить мне голову этим человеком. Сначала Весе, теперь Янка… Чтоб им пусто было! Однако не худо бы узнать подробности.— Ты хотела сказать — мою жертву? — с нажимом уточнила я.— Жертву так жертву, хотя я что-то не слышала, чтобы жертвы так обращались со своими палачами. По мне, так он сущий враг!— Пусть будет враг. Где ты его видела?— На лестнице.— А нельзя ли поточней? На какой лестнице? Пожарной?— Нет, на его лестнице. Он ведь живёт на Старом Мясте? Верно? Бьюсь об заклад, это он!— Во-первых, с чего ты взяла? А во-вторых, как тебя занесло на его лестницу?— Я была у Маньки, ну знаешь её, моя товарка, забежала к ней в рабочее время. Она там живёт, на Старувке. Стою, понимаешь, под дверью, звоню-звоню. Мёртвая тишина, звони хоть до конца света. Слышу — чьи-то шаги на лестнице, вот было бы здорово, думаю, если б это оказался он. Оборачиваюсь, смотрю — точно он!— Почему ты так решила?— Узнала по твоим описаниям. Брюнет, ростом два метра, волосы зализанные. Ведь зализанные?— Да, назад, без пробора.— Вот-вот! Возраст тот же, а главное — собака! Большая чёрная зверюга! Господи, какая она громадная!— Ещё подрастёт. Порода такая, я же тебе говорила. И что дальше?— А ничего, он спускался себе по лестнице со своей псиной. Мне что — я повернулась и уставилась во все глаза.— А он тебя заметил?— Не слепой же. Конечно, заметил, даже внизу оглянулся, а я все таращилась. Могу сразу сказать, он мне не понравился!— Ну и зря! — разозлилась я — враг или не враг, но если у меня с ним что-то было, значит, он того стоит. — Почему не понравился?— Потому что вид у него был как раз тот самый, — со значением произнесла Янка.Я поняла её с полуслова. Годы дружбы бесследно не проходят. Пришлось попридержать своё возмущение.— Ты так считаешь?— Типичное, понимаешь, выражение лица… И пёс мне не понравился. Под стать хозяину. Такой же вальяжный, надутый, словом, важная шишка. И тоже без чувства юмора, уверяю тебя: у них у обоих с юмором плоховато.— Не может быть. Он неоднократно его проявлял.— Проявлял или имел?— Ну ладно, что дальше?— Я перестала звонить — потом оказалось, Маньки дома не было — и сошла за ним вниз. Не сразу — сразу не решилась. Видела их уже издали, оба шли такие представительные… Вообще по виду он типичный хладнокровный педант.— Вполне возможно. Скандалил довольно хладнокровно… Что ещё?— Ничего. Мало тебе?— Как?! И ты его просто так отпустила? Надо было подойти и попросить пять злотых. С Коперником. Лишний раз подкрепила бы его мнение о слабом поле.— Не пришло, понимаешь, в голову, от неожиданности реакция подвела. А вообще я рада, что поглядела на него. Ага, наконец сообразила, что мне в нем не понравилось больше всего. Это его отношение к женщинам у него на лице прямо-таки написано.— Да пусть хоть калёным железом выжжено. Слышать о нем не могу! Вот уж попала впросак, такого со мной ещё не бывало!— Хотела бы я знать, почему он потом снова…— В отличие от тебя я ничего о нем знать не хочу. Думаю, мы с ним в этом смысле квиты. Два сапога пара, оба дурака сваляли…— Тут я спорить не буду…Закончив наш разговор, я предприняла слабую попытку разделаться со статьёй. Дома культуры внушали мне все большее отвращение..Телефон зазвонил, когда я подбиралась к концу.— Слушаю, — буркнула я недовольно.— Алло, на связи Скорбут. Операция сегодня, в двадцать три тридцать…Черт подери, опять сбили с толку. Ну чего этим людям неймётся, и вообще, сколько их? Снова другой голос, такое ощущение, что полгорода дурью мается.— Ведь назначили на завтра, на двадцать три ноль-ноль, — с досадой сказала я.— Срок ускорен, завтра будет поздно. В остальном без изменений.— Где это видано, переносить в последнюю минуту! — возмутилась я. Хотела ещё добавить, что такие игры не по мне, да вовремя вспомнила, что я тут сбоку припёка, пусть себе меняют сроки, пусть хоть застрелятся со своей галиматьёй.— Так надо. Лучше действовать внезапно, — нетерпеливо объяснил мой собеседник и отключился.Я не стала отвлекаться на загадку телефонных звонков, а сразу же вернулась к статье, чтоб не утерять нить рассуждений. В час ночи поставила последнюю точку и тотчас улеглась спать.Телефон вырвал меня из объятий Морфея в полтретьего. Я сонно потянулась к трубке.— Слушаю…— Скорбут, Скорбут..Голос был очень нервный. Ну нет, хорошего понемногу. Я очень люблю шутки, но не в такое же время, чувство юмора посреди ночи мне отказывает.— Ничего не выйдет, — отрезала я, имея в виду, что не намерена играть в их игры, да ещё по ночам, и собралась швырнуть трубку на рычаг, но поскольку со сна движения у меня были замедленными, то успела услышать ответ, от которого оторопела:— Есть! Немедленно спускаемся! — с готовностью и явным облечением объявил нервный голос и отключился раньше меня.Только сейчас я в полной мере осознала необычность этих звонков. В растерянности положила трубку и откинулась на подушку, окончательно проснувшись. Смотрела в темноту широко раскрытыми глазами и чувствовала, как сердце начинает колотиться в сладкой тревоге.Тут-то у меня впервые возникло подозрение, что это не просто ошибка. Просто ошибиться можно раз, ну два, здесь же звонят регулярно, ещё и называя номер, который числится и числился моим с незапамятных времён. Глупая шутка? Исключено. Сколько же это людей должно в ней участвовать, да и кого потянет на розыгрыш в три часа ночи? А голоса, интонации?.. Профессиональных актёров, что ли, они там набрали? И кто набрал? Нет, на злостные шутки явно не похоже.И вдруг я чуть не ахнула — со всей ясностью дошло наконец, что дело нечисто. Спускаются… Немедленно спускаются… О ужас, целая шайка, что ли? А этот Скорбут… Стоп, это же опознавательный пароль банды, планирующей какой-то налёт! Они общаются по телефону с помощью шифра!Ну ладно, банда бандой, но при чем тут я, какого беса я сюда встряла? Чего они ко мне лезут? Никогда в жизни у меня не было никаких точек соприкосновения с преступным миром, да и мои знакомые не имеют чести вращаться в таких кругах. С какой стати они почтили меня своим вниманием? Спускаются… Откуда, черт подери, они спускаются? С лестницы? Судя по нервному голосу того бандита, у них там что-то не заладилось, случился какой-то прокол…Ну нет, все это чересчур заманчиво, чтобы оказаться всамделишным. Сколько себя помню, я всегда мечтала влипнуть в какую-нибудь необыкновенную, авантюрную историю, но чтобы так уж повезло?! Ишь чего захотела — чуда, да ещё в собственных четырех стенах! Тут тебе не костёл в Новолипках!Томясь надеждой и сомнениями, я стала лихорадочно прикидывать, как им попал в руки мой телефон и почему они отличили именно меня. Чем я лучше других?Слабый проблеск мелькнул в голове и тут же угас. Неуловимая, смутная мысль о чем-то чрезвычайно важном, что я непременно должна знать и что могло их вывести на мой телефон. Там-то и зарыта собака, вот только где — там? Где?!Пытаясь поймать ускользающую ниточку, я отвлеклась от самой банды и загадочной её деятельности, впрочем, мысли мои все равно расплывались, и я снова уснула, ничего интересного не придумав. Вернулась я к своим размышлениям лишь наутро, уже по дороге на работу. Утро вечера, как известно, мудрёнее. С глубоким прискорбием я вынуждена была признать, что увлекательная бандитская афёра — не что иное, как плод моих пустых мечтаний, а телефонные звонки — месть моей жертвы за перенесённые преследования и заодно за болгарские помидоры. Скорей всего, это он натравил на меня всех своих коллег, благо уж им-то сноровки в голосовых модуляциях не занимать. * * * Статья была, слава богу, готова, оставалось только подобрать иллюстративный материал. День стоял солнечный, Весенний, и я выбралась в родимую свою редакцию кружным путём. Впрочем, если по-честному, когда бы меня в ту сторону судьба ни заносила, ноги сами вели к гостинице “Варшава”. Без всякой надежды, без повода, вели — и все тут.По дороге я размышляла о таинственных звонках. Странные позывные “Скорбут, Скорбут” не давали мне покоя. Я перебирала в голове самые разные догадки и так увлеклась, что лишь в последний момент заметила идущего мне навстречу долговязого субъекта. Узнала я его мигом, хотя видела лишь однажды, тогда в “Бристоле”, и, если бы не шедшая рядом с ним женщина, непременно бы поздоровалась.Заметив их слишком поздно, я не успела рассмотреть спутницу. А жаль, имею законное право знать, как выглядит дамочка, чьей соперницей мне довелось прослыть. Проморгав такую возможность, я вздохнула и вернулась к своим захватывающим думам о Скорбуте.Фотографии в редакции удалось подобрать очень быстро, и уже через полчаса я переступила порог своего бюро. Весе, Януш и Витольд, дремотно безмолвствуя, корпели кто над чем — сонное царство, да и только. Я уселась за стол и без всякого энтузиазма взялась за проект. Весе зевнул во всю глотку и отрешённо уставился на радиотранслятор.— Что-то скучно сегодня… — протянул он. — Может, позвонить скандалисту?— Не утруждай себя, — холодно разъяснила я. — Его там нет, только что повстречался мне на улице.— Но я слышал его пару минут назад, — запротестовал Весе.— Значит, в записи, чудес не бывает, люди не раздваиваются.Сказала — и встрепенулась. Стоп, когда его Янка видела на лестнице? Вчера? А когда Весе пытал его насчёт болгарских помидоров?— Весе, — заёрзала я, — когда ты ему звонил? Вчера ведь?Весе вскинул на меня мутный взор.— Вчера, как сейчас помню. Перед тем как закончил макет, а потом расколол под ним стекло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23