Никто над этим не думал?— Прошу прощения, господин Сдумс?Послышался звук разбиваемых камней, и в стене возникла дыра, смутно напоминающая по форме фигуру Ветром Сдумса. В дыру просунулась рука Сдумса и подняла упавшую с головы шляпу.Модо снова раскурил трубку. «И чего только не повидаешь на этой работе!» — с восторгом подумал гном.В грязном переулке, скрытом от глаз прохожих, некто по имени Редж Башмак, уже принадлежащий к рядам мертвых, воровато оглянулся по сторонам, достал из кармана кисть, банку с краской и вывел на стене следующий лозунг:УМЕРЕТЬ — ДА! УЙТИ — НЕТ!И убежал. Ну, или с большой скоростью уковылял.Аркканцлер распахнул окно в ночь. — Слушайте, — велел он волшебникам.Волшебники прислушались.Лаяла собака. Засвистел вор, и с соседней крыши раздался ответ. Где-то далеко ссорилась супружеская пара, причем так, что люди, живущие на соседних улицах, открыли окна, чтобы послушать и записать особо понравившиеся выражения. Но то были лишь сольные темы, выделяющиеся на фоне вечного гудения города. Двигаясь к рассвету, Анк-Морпорк мирно урчал, этакое огромное живое существо — но это, как вы понимаете, не более чем метафора.— Ну и что? — осведомился главный философ. Как и во многих других учебных заведениях, в Незримом Университете существует человек, преподающий студентам основы философии. Только в данном случае речь идет о магических аспектах данных наук. И естественно, в Университете, как и в большинстве других подобных школ, такого человека тоже называют главным философом.

— Ничего особенного не слышу. С философской точки зрения данный звуковой фон является естественным явлением каждого города.— Именно это я и хотел сказать. В Анк-Морпорке люди умирают каждый день. Если бы они стали возвращаться, как бедняга Сдумс, неужели мы бы этого не услышали? Весь город встал бы на уши. Это, конечно, его нормальное состояние, но, в общем, что-то мы бы услышали.— В Анк-Морпорке вечно ошиваются всякие умертвия или зомби, — с сомнением в голосе заметил декан. — Это если не говорить о вампирах, банши и всех прочих.— Да, но они — нормальные существа. Конечно, они тоже мертвы, но это естественный ход событий, — возразил аркканцлер. — А кроме того, они умеют себя вести. С самого рождения их соответствующим образом воспитывают.— Очень философская мысль. Родиться, чтобы жить мертвецом… — заметил главный философ.— Я имею в виду традиции, — отрезал аркканцлер. — Неподалеку от деревушки, где я рос, жила семья вполне уважаемых вампиров. Причем жила она там уже много веков.— Да, но они ведь пьют кровь, — не сдавался главный философ. — За что их уважать?— Я где-то читал, что на самом деле в настоящей человеческой крови они совсем не нуждаются, — вставил декан, которому не терпелось помочь. — Им нужно только то, что содержится в крови. Гемогоблин, так, кажется, это называется.Остальные волшебники недоуменно уставились на него.— Я лишь пересказываю то, что читал, — пожал плечами декан. — Так и было написано. Гемогоблин. Что-то там насчет содержания железа в крови.— Честно говоря, в своей крови никаких железных гоблинов я не находил, — твердо заявил главный философ.— По крайней мере, лучше уж вампиры, чем зомби, — продолжал декан. — Они по своему развитию стоят куда выше. По крайней мере, не шаркают ногами.— Знаете, — непринужденно сказал профессор современного руносложения, — а ведь людей можно превращать в зомби искусственным путем. Даже волшебства не требуется. Нужно лишь взять печень какой-то там редкой рыбы и найти редкий корешок. Одна чайная ложка зелья, заснул, проснулся — и ты уже зомби.— И о какой же рыбе идет речь? — язвительно поинтересовался главный философ.— Откуда мне-то знать?— А откуда знают другие? — парировал главный философ. — Представьте себе такую картинку, просыпается кто-нибудь утром и говорит: «Эй, какая классная идея меня посетила! Можно превращать людей в зомби, а все, что для этого нужно, — это печень редкой рыбы и огрызок некоего корешка. Главное теперь — найти правильное сочетание. Видите очередь у моей хижины? Вот сколько желающих. Ну, за работу. Номер девяносто четыре, печень рыбы-полосатки и маньячный корень… не работает. Номер девяносто пять, печень рыбы-шаробум и корешок дум-дум… нет, тоже не работает. Номер девяносто шесть…»— Ты что несешь? — спросил аркканцлер.— Я просто хотел отметить маловероятность…— Заткнись, а? — беззлобно приказал аркканцлер. — Мне кажется… лично мне кажется, что смерть — это явление непреходящее, все согласны? Смерть должен случаться. В этом и заключается смысл жизни. Сначала ты живешь, затем — умираешь. Смерть не может перестать случаться.— Но Сдумса Смерть почему-то проигнорировал, — напомнил декан.— Да, смерть — есть, — не обращая на него внимания, продолжал Чудакулли. — Все когда-нибудь умирают. Даже овощи.— Сомневаюсь, чтобы Смерть когда-нибудь наведывался к картофелине, — неуверенно произнес декан.— Смерть посещает всех, — твердо заявил аркканцлер.Волшебники с умным видом закивали.— Знаете, — чуть погодя высказался главный философ. — Я когда-то читал, что каждый атом в наших телах меняется каждые семь лет. Новые атомы присоединяются, старые отваливаются. Это происходит постоянно. Правда здорово?Главный философ умел поспособствовать разговору — так густая патока помогает шестеренкам крутиться.— Да? — помимо собственной воли заинтересовался Чудакулли. — А что происходит со старыми атомами?— Понятия не имею. Наверное, порхают где-то, пока не присоединятся к кому-нибудь еще.Аркканцлер выглядел оскорбленным:— Что? К волшебникам они тоже присоединяются?— Конечно. К любому человеку. Это и есть чудо мироздания.— Да? А по-моему, это просто плохая гигиена, — заявил аркканцлер. — И что, ничего не изменишь?— Вряд ли, — с сомнением произнес главный философ. — Не думаю, что стоит изменять порядки мироздания.— Но это означает, что все мы, все вещи вокруг не являются целыми, они состоят из чего-то еще, — заметил Чудакулли.— Да, это и есть самое удивительное.— Просто ужасно. Отвратительно, — твердо возразил Чудакулли. — Тем не менее я хотел сказать… О чем я хотел сказать? — Он замолчал, пытаясь вспомнить ход беседы. — Да, нельзя отменить смерть, вот что я хотел сказать. Смерть не может умереть. Это тоже самое, что просить скорпиона ужалить самого себя.— Кстати говоря, — вмешался главный философ, у которого на все был готовый ответ. — Скорпиона можно-таки заставить…— Заткнись, — велел аркканцлер.— Но мы ведь не можем допустить, чтобы по городу шлялся воскресший из мертвых волшебник! — воскликнул декан. — Кто знает, что придет ему в голову? Мы должны… обязаны остановить его. Для его же блага.— Это правильно, — кивнул Чудакулли. — Для его же блага. И особых трудностей я здесь не вижу. Существуют сотни способов справиться со всякими там умертвиями.— Чеснок, — решительно произнес главный философ. — Мертвецы не переносят чеснок.— И я их понимаю, — сказал декан. — Сам это дерьмо терпеть не могу.— Мертвец! И он тоже! Мы все мертвы! — мигом завопил казначей, тыкая в декана пальцем.Никто не обратил на казначея ни малейшего внимания.— Кроме того, есть определенные святыни, — продолжал главный философ. — Обычный умертвий, только взглянув на них, тут же обращается в прах. Кроме того, воскресшие мертвецы не выносят солнечного света. В крайнем случае можно попробовать похоронить его на перекрестке. Это никогда не подводило. А еще в мертвецов, заведших привычку шататься среди живых, вбивают кол, чтобы они больше не поднимались.— На всякий случай стоит смазать этот кол чесноком, — добавил казначей.— М-м, да, верно. Это не помешает, — неохотно согласился главный философ.— А вот хороший кусок мяса никогда не следует натирать чесноком, — заметил декан. — Достаточно немного масла и специй.— Красный перец тоже хорош, — радостно присоединился к беседе профессор современного руносложения.— Заткнитесь, а? — велел аркканцлер.Плюх.Петли шкафа наконец не выдержали, и содержимое вывалилось на пол.
Сержант Колон из Городской Стражи Анк-Морпорка нес ответственное дежурство. Он охранял Бронзовый мост, связывающий Анк и Морпорк. Охранял, чтобы мост не украли. Когда речь шла о предотвращении преступления, сержант Колон предпочитал мыслить масштабно.Некоторые граждане Анк-Морпорка считают, что настоящий городской страж, охраняющий и защищающий закон, должен прежде всего патрулировать улицы и переулки, работать с информаторами, преследовать преступников и тому подобное.Однако сержант Колон не был сторонником подобного рода мнений. Наоборот, в ответ на подобные слова он поспешил бы заявить, что пробовать снизить уровень преступности в Анк-Морпорке — это все равно что пытаться понизить уровень содержания соли в морской воде. Любой страж закона, попытавшийся выступить против анк-морпоркской преступности, рисковал нарваться на следующую реакцию со стороны окружающих: «Эй, послушайте-ка, а этот труп, который валяется в канаве, — это же старина сержант Колон!» Нет, идущий в ногу со временем, предприимчивый и умный страж порядка должен действовать вовсе не столь прямолинейно. Он должен на шаг опережать преступника. Вот если кто-нибудь вдруг надумает украсть Медный мост, сержант Колон немедля схватит вора на месте преступления.Кроме того, место дежурства было тихим, защищенным от ветра, здесь можно было спокойно покурить, и никакого рода неприятности сюда не заглядывали.Упершись локтями в парапет, сержант Колон неспешно размышлял о Жизни.Из тумана появилась фигура. Сержант Колон заметил на ее голове знакомую остроконечную шляпу волшебника.— Добрый вечер, офицер, — проскрипел волшебник.— Доброе утро, ваша честь.— Слушай, ты мне не пособишь забраться на этот парапет?Сержант Колон замешкался. Но вновь прибывший и в самом деле был волшебником. Отказывая в помощи волшебнику, тоже можно нарваться на серьезные неприятности.— Проверяешь новый способ волшебства, ваша честь? — дружелюбно осведомился сержант, помогая щуплому, но неожиданно тяжелому старичку залезть на крошащиеся камни.— Нет.Ветром Сдумс шагнул с моста. Внизу что-то хищно чавкнуло. То, что воскресший мертвец не может пересечь проточную воду, абсолютно верно. Тем не менее мутную от природы реку Анк, вобравшую в себя грязь со всех равнин и прошедшую сквозь огромный город (численность населения — 1 000 000 чел.), вряд ли можно считать «проточной». Не говоря уж о том, что «река Анк» и «вода» — две абсолютно разные вещи.

Сержант Колон уставился на медленно смыкающуюся поверхность реки Анк.Ох уж эти волшебники. Вечно что-нибудь придумают.На реку, он смотрел долго. Спустя минут пятнадцать отходы и прочая мерзость, болтающиеся у основания одной из опор моста, расступились и возле скользких, исчезающих в реке серых ступеней появилась остроконечная шляпа.Сержант Колон услышал, как волшебник медленно ковыляет по ступеням и шепотом ругается.Промокший насквозь Ветром Сдумс поднялся на мост.— Тебе стоило бы переодеться, — подсказал сержант Колон. — Замерзнешь до смерти, если будешь торчать на ветру в таком виде.— Ха!— И на твоем месте я бы хорошенько прогрелся у жарко пылающего камина.— Ха!Сержант Колон не спускал глаз с Ветром Сдумса. У ног волшебника медленно образовывалась лужа.— Испытываешь какую-нибудь новую подводную магию, ваша честь?— Не совсем так, офицер.— Да, мне тоже всегда было интересно, как оно там, под водой, — ободряюще продолжал сержант Колон. — О эти таинственные, невероятные существа, населяющие подводные глубины… Моя мама как-то рассказывала мне сказку о маленьком мальчике, который превратился в русалку, вернее в русала, о всех его чудесных приключениях…Под грозным взглядом Ветром Сдумса он вдруг лишился дара речи.— Там скучно, — сказал Сдумс, повернулся и шагнул в туман. — Очень, очень скучно. Ты даже представить себе не можешь, как там неинтересно.Сержант Колон опять остался один. Дрожащей рукой он поднес спичку к новой сигарете и торопливо зашагал к штабу Городской Стражи.— Это лицо… — бормотал он. — И глаза… прям как эти пирожные… ну, что в кулинарии на Цепной…— Сержант!Колон замер, потом посмотрел вниз. С уровня земли на него смотрело чье-то лицо. Придя в себя, он узнал пронырливую мордочку своего старого знакомого Себя-Режу-Без-Ножа Достабля — ходячего и разговаривающего доказательства того, что человечество произошло от грызунов. С.Р.Б.Н. Достабль любил называть себя авантюристом от торговли, но другие склонялись к мнению, что Достабль — просто мелкий жулик, чьи схемы зарабатывания денег всегда обладают небольшим, но жизненно важным недостатком: чаще всего он пытается продать то, что ему не принадлежит, то, что не работает, и даже то, чего никогда не существовало. Знаменитое золото фей бесследно испаряется с первыми же лучами солнца, но по сравнению с некоторыми товарами Достабля эта крайне эфемерная субстанция все равно что железобетонная плита.Сейчас Достабль стоял на нижней ступени одной из лестниц, ведущих в бесчисленные подвалы Анк-Морпорка.— Привет, Себя-Режу.— Слушай, Фред, ты не спустишься сюда на минутку? Нужна помощь законопорядка.— Проблемы? Достабль почесал нос.— Фред, вот ты можешь сказать… Э-э… Когда тебе что-то дают — это преступление? Ну, дают без твоего ведома.— А тебе что, кто-то что-то дал? Себя-Режу-Без-Ножа кивнул.— Понимаешь, тут такая ситуация… Тебе известно, что я храню здесь кое-какой товар?— Да.— Ну так вот, значит, спускаюсь я, чтобы сделать переучет, а тут… — Он беспомощно развел руками. — Ты лучше сам посмотри…Он открыл дверь в подвал.В темноте что-то упало. Плюх.
Вытянув перед собой руки, Ветром Сдумс бесцельно брел по кварталу под названием Тени. Его кисти расслабленно покачивались. Он и сам не знал, почему так идет, просто такое положение рук казалось ему правильным.Может, спрыгнуть с крыши? Нет, не сработает. Ходить и так трудно, а переломанные ноги только осложнят ситуацию. Яд? Тоже нет, заработаешь лишь жуткую боль в желудке.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6