— Даже надеюсь на это, — продолжил Сдумс. — Думаю, будет очень весело.Казначей в отчаянии перебрал свой достаточно ограниченный набор вежливых фраз, касающихся женщин, и наклонился к узловатому уху Сдумса.— А не слишком ли это связано со стиркой? — наугад ляпнул он. — С заправкой постелей, со всякой там возней на кухне?..— Ну, лично я намереваюсь вести несколько иную жизнь, — твердо заявил Сдумс.Казначей предпочел промолчать. Аркканцлер постучал ложкой по столу.— Братья, — начал он, выбрав момент, когда в комнате воцарилось некое подобие тишины.Его реплика вызвала громкий и нестройный хор выкриков.— …Как всем вам, наверное, известно, мы собрались сегодня, чтобы отметить, э-э, отставку, — нервный смех, — нашего старого друга и коллеги Ветром Сдумса. И знаете что? Когда я посмотрел на сидящего здесь старину Сдумса, мне на ум вдруг пришла старая история о корове, у которой было три деревянных ноги. В общем, жила-была корова…Казначей позволил себе отвлечься. Он знал этот анекдот. В самый кульминационный момент аркканцлер всегда начинал путаться и надолго терял мысль. К тому же казначея сейчас занимали совсем другие проблемы. Он все время посматривал на маленький столик.Казначей был добрым человеком, хотя и немного нервным, и очень любил свою работу. Кроме того, никто из волшебников на нее не претендовал. Многие хотели стать, например, аркканцлером или возглавить один из восьми волшебных орденов, но практически никто не испытывал ни малейшего желания просиживать часами в пыльном кабинете, шелестеть бумажками и заниматься арифметикой. Все университетские бумаги имели тенденцию скапливаться в кабинете казначея, и это означало, что ложился спать он усталым, но, по крайней мере, спал крепко и ему не приходилось каждую ночь вылавливать из своей ночной рубашки скорпионов, подброшенных неизвестным доброжелателем.Убийство волшебника более высокой степени было признанным способом продвижения по службе. Однако пойти на убийство казначея мог только тот человек, который получает тихое наслаждение от ровных колонок цифр, а такие люди редко решаются на столь радикальные меры. Нож для резки бумаг — единственный инструмент, которым они могут внести свое имя в историю судебной медицины. Тем не менее подобные случаи известны.

Казначей вспомнил свое раннее детство в Овцепикских горах, как они с сестрой оставляли Санта Хрякусу стакан вина и сладкий пирог в канун каждой Ночи Всех Пустых. Тогда жизнь была другой. Тогда казначей был гораздо моложе, многого не знал и, вероятно, был намного счастливее.Например, он даже не догадывался, что станет волшебником и вместе с другими волшебниками будет оставлять бокал вина, кусок торта, куриный рулет довольно сомнительного вида и бумажный смешной колпак для……Для того, кто должен прийти. Когда он был маленьким мальчиком, в канун Ночи Всех Пустых устраивали праздник, который всегда проходил одинаково. Когда все дети едва не теряли сознание от перевозбуждения, один из взрослых вдруг говорил насмешливо: — Кажется, у нас сегодня будет особый гость! Именно в этот момент за окном раздавался подозрительный звон свиных колокольчиков и в дом входил……И в дом входил…Казначей потряс головой. Обычно это был чей-нибудь дедушка, нацепивший фальшивые усы. Веселый старикан с полным мешком игрушек. Он отряхивал снег с сапог, а потом начинал раздавать подарки. Но сегодня…Конечно, старина Сдумс чувствует себя совсем иначе. После ста тридцати лет жизни смерть, должно быть, обладает определенной привлекательностью. В тебе начинает пробуждаться интерес: а что будет дальше?Запутанный анекдот аркканцлера наконец подошел к мучительному завершению. Собравшиеся волшебники подобострастно захихикали, а потом попытались понять, в чем же соль.Казначей незаметно взглянул на часы. Двадцать минут десятого.Ветром Сдумс толкнул речь. Она была длинной, бессвязной и посвященной добрым старым временам. Могло показаться, что он обращается к своим друзьям, умершим по крайней мере лет пятьдесят назад. Однако никто из волшебников не возражал, потому что со временем у всех выработалась устойчивая привычка не слушать старика Сдумса.Казначей не мог оторвать глаз от часов. Изнутри доносился скрип педалей — это демон терпеливо двигался к бесконечности.Двадцать пять минут.«Интересно, как все произойдет?» — подумал казначей. С улицы должен послышаться — «Кажется, у нас сегодня будет особый гость» — стук копыт…Дверь действительно откроется, или Он пройдет прямо сквозь нее? Глупый вопрос. Он славился своей способностью проникать в закрытые помещения — особенно в закрытые помещения, если поразмыслить логически. Понадежней спрячьтесь, заткните все дырочки до единой и ждите — вскоре Он обязательно явится за вами.И все же казначей надеялся, что Он войдет через дверь, как самый обычный человек. Нервы казначея и так уже звенели, как струны. Разговоры становились все тише. Казначей заметил, что еще несколько волшебников выжидающе поглядывают на дверь.Сдумс очутился в центре постепенно расширяющейся окружности. О нет, специально его никто не избегал, это броуновское движение всех от него отдаляло.Волшебники способны видеть Смерть. И когда умирает волшебник, Смерть является за ним лично, дабы проводить его в загробную жизнь. «Интересно, неужели это можно счесть привилегией?» — рассеянно подумал казначей.— И куда вы все так уставились? — бодро воскликнул Сдумс.Казначей открыл часы. Крышка под цифрой «12» распахнулась.— Может, завяжешь меня трясти? — возмущенно пискнул бес. — Я все время сбиваюсь со счета.— Извини, — тихо прошептал казначей. Девять часов двадцать девять минут. Аркканцлер шагнул вперед.— Пока, Сдумс, — сказал он, пожимая высохшую руку старика. — Нам будет тебя не хватать.— Даже не знаю, и как мы без тебя справимся… — с благодарностью добавил казначей.— Счастья тебе в другой жизни, — проговорил декан. — Заскакивай, когда будешь проходить мимо. Если, конечно, вспомнишь, кем ты был.— Тебя здесь всегда ждут, правда-правда, — прочувствованно изрек аркканцлер.Ветром Сдумс вежливо кивнул. Он ни слова не слышал из того, что они говорили, но по привычке кивал.Все волшебники, как один, повернулись к двери. Крышечка под цифрой «12» снова открылась.— Бим-бом, бим-бом, — проверещал демон. — Бимли-бимли-бом-бим-бим.— Что-что? — испуганно переспросил казначей.— Половина десятого! — рявкнул бес.Все волшебники с несколько осуждающим видом повернулись к Ветром Сдумсу.— Ну и чего вы таращитесь? — осведомился он.Стрелки на часах со скрипом двинулись дальше.— Ты как себя чувствуешь? — громко спросил декан.— Отлично, отлично, как никогда, — ответил Сдумс. — Передайте-ка сюда ром.На глазах у изумленных волшебников он щедро плеснул в свой бокал из бутылки.— Э-э, ты бы не слишком увлекался… — немного нервничая, заметил декан.— За здоровье! — провозгласил тост Ветром Сдумс.Аркканцлер постучал пальцами по столу.— Слушай, Сдумс, — сказал он, — ты абсолютно уверен?..Но Сдумса уже понесло:— А этих залепешек не осталось? Не то чтобы я считал их нормальной пищей. Что особенного в сухих грязных корках? Я бы сейчас не отказался от знаменитого мясного пирога господина Достабля…И тут он умер.Аркканцлер обвел взглядом волшебников, подошел к креслу-каталке и проверил пульс на синих венах запястья. Покачал головой.— Хотел бы и я так уйти… — растроганно произнес декан.— Как? Бормоча что-то о мясных пирогах? — спросил казначей.— Нет. С опозданием.— Погодите, погодите, — воскликнул аркканцлер. — Это ведь все неправильно. В соответствии с традицией, если умирает волшебник, Смерть должен сам явиться за…— Возможно, Он был занят, — торопливо объяснил казначей.— Верно, — согласился декан. — Мне сказали, что из Щеботана движется серьезная эпидемия гриппа.— И та буря прошлой ночью… — добавил профессор современного руносложения. — Полагаю, кораблей погибло не один и не два.— Кроме того, сейчас весна, с гор сходят лавины.— И чума.Аркканцлер задумчиво почесал в бороде.— Гм-м, — промолвил он.Из всех созданий в мире только тролли считают, что живые существа передвигаются по Времени задом наперед. Среди троллей ходит даже такая поговорка: если прошлое известно, а будущее скрыто, значит, вы смотрите не в ту сторону. Все живое движется по жизни от конца к началу… Очень интересная идея, особенно если учитывать, что она была высказана существами, которые большую часть времени стучат друг друга камнями по голове.Как бы то ни было, Время свойственно только живым.
Смерть галопом несся сквозь густые черные тучи. Теперь у него тоже было Время. Время его жизни.Ветром Сдумс вглядывался в темноту.— Привет, — крикнул он. — Приве-ет! Есть здесь кто-нибудь? Эй!Издалека донесся какой-то жалкий звук, похожий на свист ветра в конце туннеля.— Выходи, выходи, кем бы ты ни был, — позвал Сдумс дрожащим от восторга голосом. — Не бойся. Честно говоря, мне самому не терпится умереть.Он хлопнул в свои призрачные ладони и с натянутым воодушевлением потер их.— Давай, двигайся. Пора начинать новую жизнь.Темнота оставалось бесстрастной. У нее не было формы, она не издавала звуков. Это была пустота без формы. Дух Ветром Сдумса подлетел к краю тьмы.— Проклятье, это еще что за шутки? — покачав головой, пробормотал он. — Разве так поступают?Немножко поболтавшись по округе, дух направился к единственному известному ему дому, потому что больше направиться было некуда. Этот дом он занимал в течение ста тридцати лет. Дом, правда, не ожидал его возвращения и начал сопротивляться. Нужно быть очень настойчивым или очень сильным, чтобы сломить такое сопротивление, но Ветром Сдумс не зря почти целый век был волшебником. Кроме того, это походило на взлом собственного дома, своей старой собственности, где ты жил долгие годы. Кто-кто, а ты всегда знаешь, где неплотно прикрыта твоя метафорическая форточка.Короче говоря, Ветром Сдумс вернулся в Ветром Сдумса.Волшебники не верят в богов. Примерно так же, как большинство людей не видят необходимости верить, скажем, в столы. Люди знают, что столы существуют, знают, что существование это оправданно и столы занимают определенное место в хорошо организованной вселенной. Люди просто не видят никакой необходимости в том, чтобы ходить кругами и приговаривать: «О великий стол, без тебя я — ничто». В любом случае, либо боги существуют — вне зависимости от того, верите вы в них или нет, — либо они существуют в качестве функции веры. Так что на всякие частности можно не обращать внимания. А хочется преклонить голову — всегда пожалуйста.Тем не менее в Главном зале Университета стояла часовенка — хоть волшебники и придерживались описанной выше философии, успеха в магическом ремесле ты никогда не достигнешь, если будешь задирать нос перед богами. Пусть даже эти боги существуют лишь в эфирном и метафорическом смысле. Да, волшебники в богов не верят, но им прекрасно известно: в богов верят сами боги.Сейчас в часовенке лежало тело Ветром Сдумса. Тридцать лет назад во время похорон Благонрава «Веселого Шутника» Сосса произошел крайне неприятный инцидент, и с тех пор Университет постановил: в течение двадцати четырех часов после явления Смерти обеспечивать к телу покойного беспрепятственный доступ всякому желающему.Тело Ветром Сдумса открыло глаза. Две монеты, придерживавшие веки, со звоном упали на каменный пол.Скрещенные на груди руки расцепились.Сдумс поднял голову. Какой идиот положил ему на живот лилию?Он посмотрел по сторонам. По обе стороны от его лица стояли свечи.Он приподнял голову.Еще две свечи стояли в ногах.«Спасибо тебе, старина Сосс, — с благодарностью подумал Сдумс. — Если бы не ты, обсматривал бы я сейчас изнутри дешевый сосновый гроб».«Самое смешное, — подумал он потом, — что я очень ясно и четко соображаю. Здорово!»Сдумс лежал и ощущал, как дух заполняет тело, словно сверкающий расплавленный металл вливается в пустую форму. Раскаленные добела мысли обожгли темную пустоту мозга и заставили ленивые нейроны пошевеливаться.«Никогда себя так не чувствовал. Даже когда был живым.Но я не мертв.Не совсем живой и не совсем мертвый.Типа неживой.Или немертвый. Неужели я превратился в умертвие?О боги…»Он принял вертикальное положение. Мышцы, которые последние семьдесят или восемьдесят лет наотрез отказывались работать, переключились на ускоренную передачу. Впервые за всю жизнь (тут же поправившись, Сдумс решил называть это «периодом существования») тело Ветром Сдумса целиком и полностью подчинялось своему хозяину. Дух Ветром Сдумса не собирался церемониться с какой-то там грудой мышц.Тело встало. Коленные суставы попытались было воспротивиться, но шансов отразить стремительную атаку силы воли у них было не больше, чем у больного комара, попробовавшего сразиться с газовой горелкой.Дверь в часовню была заперта, но Сдумс быстро понял, что малейшего усилия вполне хватит, чтобы выдрать из дерева замок и оставить рельефные отпечатки пальцев на металлической дверной ручке.— О боги, — еще раз пробормотал он.Он направил свое тело в коридор. Звон столовых приборов и приглушенные голоса предполагали, что неподалеку свершается один из четырех ежедневных приемов пищи, которые так свято чтились в Университете.«Интересно, разрешается ли тебе есть, если ты мертвый? — задумался Сдумс. — Скорее всего нет».Кстати, а способен ли он есть? Дело не в том, что он еще не успел проголодаться. Просто… его мозг функционировал, а ходьба, всякого рода движения — это всего лишь сокращение определенных мышц… Но как работает желудок?Сдумс вдруг стал понимать, что мозг может думать себе все что угодно, но человеческое тело ему не подвластно. На самом деле оно управляется множеством сложных автоматических систем, которые жужжат и пощелкивают. Настройка тела столь точна, что ощущаешь ее, только когда что-нибудь выходит из строя.Удобно устроившись в зале управления, который располагался в черепной коробке, Сдумс принялся исследовать свое тело.
1 2 3 4 5 6