Со вздохом вернув мне документы, сотник повел меня осматривать
казармы. Ну что ж, здесь как раз я и не ожидал разнообразия. То же, что и
везде - деревянные, наспех сколоченные бараки, нары с соломенными
матрасами, козлы для оружия... Впрочем, вокруг было на удивление чисто, и
я уже с большим уважением поглядел на своего провожатого.
На плацу несколько солдат лениво тыкали длинными пиками в соломенное
чучело (похоже, солома здесь была основным расходным материалом).
Остальные, рассевшись на траве у забора, жевали смолу и вяло наблюдали за
происходящим.
При нашем появлении солдаты поспешно вскочили, выстроились по росту и
замерли, поедая глазами начальство. Сотник представил меня, Роа с эполета
презрительно обкашлял весь строй, и занятия возобновились. Надо заметить,
теперь все выглядело куда четче и слаженней - и я еще раз мысленно воздал
хвалу моему неразговорчивому сотнику.
То ли он почувствовал смену настроения, то ли просто сегодня был
удачный день, только сотник пригласил меня отобедать с ним в офицерском
собрании, и я не стал отказываться. Обед оказался весьма недурен, но вот
вино подавалось мерзкое - дешевое и крепкое, с каким-то тухловатым
привкусом. Я промолчал и лишь едва заметно скривился - что позволило
вежливо поднимать кубок и тут же отставлять его в сторону. Вообще-то все
шло как нельзя лучше, поскольку вкус зелья из моей сумки (первый флакон,
пузатенький, с граненой пробкой - инспекция подаваемых блюд плюс
олух-услужающий) полностью тонул в дрянном букете местного пойла.
На обеде присутствовали четверо капралов, и их тоже не обнесли ни
вином, ни зельем. Я сдержанно улыбался и радовался, что сумел воздержаться
от пития - хотя радоваться должна была скорее Лайна... Варна уверяла, что
срок действия порошка - не более двух недель, но я все равно не имел ни
малейшего желания проверять на себе его действие.
За обедом потеплевший сотник разговорился и поведал мне, что завтра
он с тремя капралами собирается в столицу по вызову (Знаю я этот вызов!
Бравым воякам явно не терпелось принять участие в Празднестве Сиаллы и
пощупать молоденьких жриц столичных храмов!..), а один из капралов
останется при казармах для поддержания порядка.
Этого обделенного судьбой капрала звали Зархи, и он понуро сидел в
дальнем конце стола, кушая за троих и выпивая за гораздо большее
количество народа. Видимо, таким образом он пытался скрасить себе
вынужденное воздержание.
Некоторое время я внимательно изучал несчастного Зархи, а тот
игнорировал штабного хлыща и кидал злобные взгляды на сияющего в
предвкушении любовных утех сотника. Характер капрала был не из сложных.
Нарушить приказ он побоится. А от ярости и небогатой фантазии устроит
солдатам такую жизнь, что те волками взвоют.
Что ж, такой вариант меня вполне устраивал.
Сотник любезно предложил проводить меня до столицы и лично дать самый
лестный отзыв о проведенной инспекции - с отзывом он явно что-то
перепутал, это я должен был писать инспекционный рапорт, а не он - но я не
стал заострять внимания на его промахе и отказался от предложения,
сославшись на усталость моего коня и помянув с кислой миной столичную
суету. Похоже, сотник весьма обрадовался моему отказу, поскольку истинная
цель его отлучки была не самой благовидной, а он был не настолько туп,
чтобы самому нарываться на неприятности.
Он и не подозревал, что уже нарвался. С того самого момента, когда
запретил солдатам присутствовать на весеннем празднестве в Фольнарке. Так
что сотник любезно предоставил мне свою комнату на время его отсутствия, а
я поспешил не менее любезно поблагодарить его, в свой черед заверив в
благожелательнейшем (ишь, слово-то какое придумал!) рапорте о вверенной
ему сотне, после чего не стану более злоупотреблять его гостеприимством.
Мы расстались вечером самым дружеским образом, считая друг друга
полными, но симпатичными болванами.
На рассвете один болван уехал в столицу, а второй занялся делом.



13

После непродолжительной беседы с капралом Зархи я оставил его в
погребке сотника досматривать сладкий утренний сон (флакон второй,
нефритовый, пробка резная, три-четыре капли - и сутки ровного
похрапывания) и отправился в казармы.
Все выглядело более, чем естественно - с утра пораньше оскорбленный
капрал забрался в погребок старшего по званию и изнасиловал лучший бочонок
из особых запасов, после чего почил в винной луже. Кстати, изрядно
попотев, я извлек на свет божий бочонок того самого вина, которое уже
ничем нельзя было испортить. В него был опорожнен третий флакончик - самый
маленький, металлический, рекомендуется стареющим греховодникам и
новобрачным, но не слишком часто.
Завидев меня с беркутом на плече - высокомерный Роа выглядел еще
похлеще уехавшего сотника - солдаты бросили играть в кости и принялись
ускоренно (с поправкой на жару) строиться. Я досадливо махнул им рукой.
- Вольно, ребята...
Панцирники застыли в недостроенном виде, обалдело воззрившись не
меня.
- Я сказал "вольно", а не "окаменеть и разинуть рот", - пояснил я,
усаживаясь на ближайшие нары. - И кости можете не прятать. Роа, ррай...
Мой алиец соскочил на устланный соломой пол, выковырял из-под лежака
кубики, клюнул их, отчего оба выпали "шестерками", и вылетел в дверь -
гулять.
- Ну, кто со мной кон раскидает?..
Плюгавый солдатик с жиденькими рыжими кучеряшками и сальной
ухмылочкой поспешил поднять кости и преподнести их мне на ладони, как на
подносе. Играть он явно не собирался.
- Чтоб тебе, мерину драному, плешь вспучило! - рявкнул я в его наглую
рожу - и добавил еще кое-что из столичного армейского лексикона, про его
неразборчивую мамашу и похмельного Инара. Слава богу (какому?),
натаскался, из Дома бегая...
Наступила восхищенная тишина. Потом из задних рядов протолкался рыжий
лохматый детина в расстегнутом мундире.
- Ну, я играю! - заявил он таким тоном, словно собирался немедленно
дать мне по морде.
- Ну так играй, а не мельтеши, как вошь под рубахой! - я хлопнул
рукой по нарам рядом с собой.
Детина гнусаво хихикнул и кинул на кон две медных монеты. Я поддержал
компанию. Выиграв, мой партнер довольно осклабился, сгреб деньги - и
дальше игра покатила в полный рост, как любили выражаться солдаты. Я пару
раз проиграл - для затравки, потом пару раз выиграл - для престижа, а там
игра завертелась сама собой. Менялись партнеры, росли ставки, деньги
гуляли из рук в руки, солдаты прочно уверились, что я - свой парень, и
обращались просто по имени; мы хлопали друг друга по спинам, хохотали над
грубыми мужскими шутками, и пора было переходить к следующей стадии моего
плана.
- А не выпить ли нам, братва? - осведомился я как бы между делом.
Хохот смолк, выдвинутая мною идея была всесторонне обсуждена и с
сожалением отставлена в сторону.
- Выпьешь тут, как же... - физиономия детины вытянулась и стала
кислой-кислой. - В заначке пусто, а зараза Зархи, кобель жареный,
злобствует, что в столицу не взяли! Слова лишнего не скажи... так
поднесет, что неделю похмеляться будешь...
- Сообщаю, парни, - я таинственно понизил голос до шепота, -
противник надрался и потерял бдительность, самое малое, на сутки, а ключи
от сотникова погребка - у меня в кармане. Слазим за бочонком?
- Ну да, - недоверчиво протянул один из солдат, - Зархи, чтоб
напиться, как раз бочонок и нужен. И то неизвестно, хватит ли...
- Кто мне не верит, - я рубанул ладонью по краю нар, - пошли
смотреть! Пригодитесь - бочонок тащить. Гулять - так гулять!..
Слово "гулять" возымело магическое действие. Вызвались двое - мой
первый партнер по игре, несколько обогатившийся за мой счет и теперь
согласный на все; и плюгавый подлиза, выискивавший скрытый подвох.
Подвох, конечно, был, но вряд ли солдатик мог догадываться о его
истинной сути.
Разумеется, факты подтвердились - Зархи сочно храпел, и от него за
лигу разило дешевым вином; солдаты радостно отволокли капрала на его
койку, пару раз уронив по дороге - а бочонок с вожделенным содержимым
только и ждал, чтобы его перенесли в казарму.
Верзила тут же отогнал всех интересующихся и взвалил драгоценный груз
себе на плечи, и, пока мы шли, плюгавый все крутился под ногами, пытаясь
поддержать, потрогать, рассмотреть или хотя бы поинтересоваться - не нужна
ли какая помощь?..
Наше появление было встречено восторженным воплем. Присутствие
известного труса и перестраховщика - плюгавого - убедило казарму в полной
безопасности происходящего, и веселье стало казарменным в прямом смысле
этого слова.
Мне не удалось отвертеться, и пришлось выпить два или три кубка. Ну
что ж, это еще не самый худший вариант...
В самый разгар я бросил новую порцию дрожжей в уже готовое сусло:
- Парни, а вы что тут - совсем без баб?
- Да не то чтобы совсем... Иногда вот в самоволку по деревням
рванешь... ну а там уж - как повезет...
- Ладно тебе, не трави душу!.. В той деревне всех телок - три старухи
да корова!..
- И мужья с кольями лезут... А пришибешь кого - начальству доносят!..
На сутки с полной выкладкой ставят, в панцире - на солнцепек!..
Я сочувственно поцокал языком и разлил остатки вина.
- Ну, а на Празднество Сиаллы слабо сбегать?
- Да мы бы хоть сейчас... только сотник...
- А что - сотник? Он - в столице, а мы - здесь. Откуда ему знать?
- А Зархи? Язык до пупа, болтанет сгоряча...
- Ваш Зархи до утра во сне копытом бить будет. А если что и
заподозрит - так скажете, что напился и в горячке невесть что увидел!..
- Верно, братва! Пошли!..
- Стремно как-то... Неровен час - проснется капрал...
- Да хрен с ним, с капралом!..
- Плевать мы на него хотели!..
- Собирайся, парни, время не ждет...
Обо мне уже успели забыть, и я под шумок протолкался к выходу и
выскользнул из вопящей и гогочущей казармы.
Дело было сделано. А зелье в вине не даст их порыву остынуть - это я
ощущал на собственной шкуре, торопя коня и ерзая в седле...



ВОЗЛЕСЛОВИЕ. ГРОЛЬН ЛЬНЯНОЙ ГОЛОС

Сарт явился перед самым началом Празднества. Он был явно чем-то
доволен, и мне передалась частица его радостного возбуждения.
- Ну, дети мои, дерзайте!.. И смотрите, не подведите - сегодня к нам
явится много, очень много гостей, и все они будут весьма возбуждены... -
он слегка усмехнулся и потрепал меня по плечу. И подмигнул Клейрис.
- Да, Учитель, - ответили мы с Клейрис одновременно. И рассмеялись.
Зал был битком набит народом. Большую часть, к нашему удивлению,
составляли изрядно подвыпившие солдаты. Ну и гости!.. Мне даже вдруг стало
страшно - и за себя, и за Клейрис, и за весь праздник... и за Учителя... Я
обернулся - Сарт кивнул мне из-за колонны в дальнем углу, лукаво собрав
морщинки возле хитрых глаз, но я заметил, что руки Учителя дрожат. И страх
ушел. Я сделаю это. Я и мой лей. Мы сделаем все, что возможно. И еще
чуть-чуть.
Как странно - в эту минуту я почти не думал о Клейрис... простить
себе не могу...
Свечи ярко вспыхнули, с потолка посыпались благоухающие лепестки
лоренны, главная жрица запела гимн во славу Сиаллы-Несущей Счастье, - и
праздник начался.
Я плохо помнил, что было дальше. Я видел красные, потные лица солдат,
их безумные, алчущие глаза, устремленные на танцующих жриц Сиаллы; из
общего гомона прорывались отдельные, пахнущие перегаром реплики... И тогда
я ступил на ковер из цветов и вновь доверился своим пальцам, и музыка,
звучавшая во мне, перетекла в дрожащие от предчувствия струны лея, и
дальше, дальше...
Я видел, как звериный блеск в глазах солдат постепенно сменяется
огнем искреннего восхищения, и руки, привыкшие к мечу и копью, тянутся к
обнаженным жрицам уже не с грубой похотью, а с мольбой о снисхождении; как
хмельные морды становятся человеческими лицами, и нестройные, осипшие
голоса присоединяются к голосу главной жрицы, вознося хвалу...
И когда в центре освещенного круга возникла Клейрис - на мгновенье
все, даже я, застыли в потрясенной немоте! Спустя секунду я вновь заиграл,
и так я играл в первый и последний раз в своей раздерганной, промозглой
жизни!.. Тело Клейрис покорно окунулось в поток звуков и поплыло в их
струях; оно словно менялось вместе с музыкой - и девушка то выгибалась
сладострастной кошкой, то гордым лебедем плыла по цветочной воде, то
застывала безмолвным изваяньем, то превращалась в неистовое, сжигающее
пламя - и из пламени рождалась Богиня, сама Сиалла-Лучница, рассыпающая
цветы и поражающая стрелами своего чудесного лука; а когда она, наконец,
выстрелила - сотни сияющих лучей пронзили сердца сидящих в зале, и стон
восторга отразился от древних стен, а жрицы и вместе с ними девушки
окрестных деревень, решившиеся развязать свой пояс в честь Богини - все
они скользнули в ждущие объятия, и больше не было пьяной солдатни и голых
тел, а было великое таинство единения и потаенное, известное только
двоим...
А я все играл и не видел крови на сбитых пальцах... играл и не видел,
играл и...



14

...Ночь. Мать-Ночь Ахайри стоит за окном, подрагивая светляками
звезд, отголоски Празднества бродят во мне терпким, клокочущим хмелем, и
горячее тело Лайны-Предстоящей рядом...
- Ты молодец, Сарт...
Я лежу в смятых простынях, вольно закинув руки за голову. Я молчу. Я
и сам знаю, что я - молодец.
- Ты хорошо поработал, Сарт...
Я молчу. Я не просто хорошо - я прекрасно поработал. Праздник удался
как нельзя лучше, у Варны-Предстоящей есть два отличных Мифотворца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19