И тут охватило его новое беспокойство. Какое впечатление произведет на Надийку тот, чье имя она так часто слышала от мужа?
Она так красива сегодня,— умеет, если находит нужным, становиться еще красивее. И нарядная — в платье, сшитом специально для этой поездки, с новой, затейливой прической. Во всеоружии прибыла на первую встречу со свекром.
А Сергей явился сюда прямо из клиники, в костюме неопределенного рыжего цвета, наскоро купленном еще до Игорева бегства, и не в универмаге, а в первом попавшемся магазине. Даже галстука не поправил в передней...
А ведь первое впечатление долго остается в женской памяти...
Осторожно, будто к драгоценной чаше из тончайшего хрусталя, дотронулся Сергей до руки Надийки. Зато с малышом поздоровался как с равным. И после долгого молчания удосужился отвесить замысловатый комплимент:
— Честное слово, в сыне вы оба возвели себя в квадрат. А то и в куб. Поздравляю!
Надийке это, кажется, понравилось. Она указала Сергею на место рядом с собой. Но тот попросил разрешения пойти поздороваться с Ольгой Яковлевной: догадался, что Игорю и его жене надо остаться вдвоем хотя бы на минуту.
Игорь с Ивасиком на руках уселся рядом с женой.
— Ну, как? — шепотом спросила Надийка.
Вместо ответа Игорь притянул ее к себе и быстро поцеловал возле уха.
— Сама вижу,— засмеялась Надийка.— Если и ты здесь, значит, не так страшно, как тебе казалось. Никогда больше не смей спорить со мной.— Она отодвинулась от Игоря, чтобы второй поцелуй не испортил ей прически.— Как же чувствует себя мой суровый свекор?
— Пасмурно. Возможна гроза.
Надийка погладила муже по щеке.
—Будь же скромным,— приказала ему, как маленькому.— За столом помалкивай. Грозу мы с Ивасиком постараемся отвести.
Совсем неплохо, когда храбрости и уверенности у жены не меньше, чем у тебя...
Сергей возвратился из кухни с такой смущенной улыбкой, будто встретили его там незаслуженным, но очень приятным подарком. Позже Татьяна шепнула брату, как обрадовалась мама, увидев Сергея, как расцеловала его; эти три года они не видели друг друга.
А еще больше удивил Игоря отец.
Профессор Шостенко вошел в столовую вслед за Сергеем. Вместо костюма на нем была домашняя куртка и старые вельветовые брюки, в которых он еще до войны ездил на охоту. Галстук исчез, а верхняя пуговка сорочки расстегнута. Неужели для того этот маскарад, чтобы гости поняли: от вашего присутствия мне ни жарко, ни холодно?..
На Надийку он даже не взглянул. Зато Ивасика увидел. А увидев, нахмурился.
— А это еще кто?
Сергей тихонько стукнул палкой об пол. На лице Надийки застыла улыбка. Игорь стал подниматься.
— А кто ты? — задиристо и громко спросил вдруг Ивасик.
— Да как будто твой дед,— буркнул профессор и подошел ближе.
И тотчас же Ивасик очутился высоко в воздухе.
Перепуганная Надийка вскочила. Но ничего страшного не произошло. Держа внука на уровне своих глаз, дед всматривался. Нет, не всматривался, а исследовал у;
внука каждую черточку лица, каждый завиток темных волнистых волос, выражение глаз. Удивительно, но Ивасик не надулся, сам с любопытством разглядывал деда. Даже потрогал пальцем колючий дедов ус и громко рассмеялся—так забавно это ему показалось. Тогда и лицо деда начало преображаться. Брови очутились на своих местах. Разгладились морщины. Оказалось, что родитель Игоря способен на добрую улыбку.
Затем дед повернулся и, неся внука- перед собой на вытянутых руках, прошел в переднюю.
И когда Игорь заглянул туда из-за косяка — увидел..
Посадив Ивасика к себе на плечо, его отец стоял перед зеркалом — сравнивал внука с собой. И оба смеялись, глядя на свои отражения...
Возвратившись в столовую и отдав Ивасика Игорю, отец не без гордости заявил:
— А от тебя у него меньше, чем от меня. И только теперь удостоил взглядом Надийку.—Ах, вот что... Если и прибавлено что-то, то только для улучшения породы... Ну-ка, подойдите ко мне, невестушка.— И когда Надийка поднялась, спросил: — Сколько же это лет, как мы стали родственниками?
— Породнимся мы только сегодня,— не менее высокомерно ответила она.
Трудно поверить, но старик остался доволен.
— Это не мешает мне получить с вас, что причитается. С процентами за все годы.
Торжественно и по всем правилам выполнил Шостенко-старший обряд приема нового члена в лоно своего рода. Подошел, обнял и так исколол ей усами щеки, что они покрылись красными пятнами.
Но без ядовитой капли не обошлось. Выпустив из объятий Надийку, профессор бросил сыну:
— Не думай, что это скажется на моих с тобой отношениях.
Роль гостеприимного хозяина и души общества Шостенко-старший играл неплохо. Даже Игорю временами казалось, что сегодня, как до войны, как в первые послевоенные годы, за этим столом не только члены семьи, но
и ученики отца:. дружный смех, шутки перебивают глубоком о том, чему посвящена их жизнь.
Глава семьи сидел на почетном месте. Слева он посадил невестку, справа — дочь. Сыну и Сергею приказал быть паладинами хозяйки. Уверенно, как дирижер оркестром, руководил разговором за столом.
Чаще всего он обращался., к своей соседке слева. Чего-чего, а уменья любоваться женской красотой, становиться под ее влиянием остроумным профессор еще не утратил. Жена Игоря сразу же заметила эту ахиллесову пяту свекра и старалась показать ее всем: почти не отводила от него взгляда, отвечала так задорно, что даже Игорь удивленно посматривал на нее.
К Игорю отец не обращался, и Игорь был доволен. Его занимало иное: Сергей и Таня ни разу не взглянули друг на друга.
Вид у Сергея сегодня вообще отсутствующий. Лишь изредка он исподлобья посматривал на профессора. Очевидно, услышанное от Каранды не давало ему покоя.
Не по себе было и Игорю: неужели отец и Самойло единомышленники?
Одна мама чувствовала себя счастливой. Сбылась ее самая заветная мечта: собрались вокруг нее все, кому принадлежит ее жизнь. Она даже помолодела.
Обед тянулся долго.
Когда на столе появились чашки с кофе, из кабинета донеслось семь протяжных ударов. В это время отец обычно отдыхает. Но сегодня на колени к нему взобрался Ивасик. Укрепив дружеские отношения с дедом, малыш прижался к его уютной груди и задремал. Застольная беседа от этого не прекратилась, только стала тише. И в глазах ученого мужа всякий раз, когда он смотрел на внука, появлялась та удовлетворенность, в которой никто не обнаружил бы лицемерия.
Но вот отец, словно вспомнив нечто важное, воскликнул:
— Чуть не забыл!.. Вчера Сергей наотрез отказался работать вместе с Игорем. Было такое? Игорь, я тебя спрашиваю!
— Было...
— Почему же, когда я предложил ему в помощники тебя, Сергей даже поблагодарил меня? Когда он был искренним?
Тихо стукнула чашка, поставленная на блюдце. Опираясь на палку и край стола, Сергей поднялся.
— Федор Ипполитович, разрешите мне позвонить в клинику.
Лицо профессора стало недобрым. Все же он кивнул:
— Пожалуй, пора.
Насторожилась и Таня: от нее не укрылось, каким взглядом отец проводил Сергея. Она так посмотрела на Игоря, что он сразу понял ее молчаливый наказ: что бы ни произошло сейчас, не вмешивайся! И уставилась на отца, готовясь к атаке.
Пока Сергей отсутствовал, Федор Ипполитович добродушно расспрашивал Надийку, как собирается она жить в этом большом, полном соблазнов городе.
Вернувшись, Сергей доложил:
— У Черемашко без изменений... У Хорунжей температура повысилась до тридцати девяти. Значительно усилились боли в брюшной полости. Временами бредит. Мне кажется...
— Этот идиот Фармагей там? — резко прервал его отец.
— В клинике его помощник. Он, дежурный врач и медсестра почти не отходят от Хорунжей. Сделано все, так сказал мне этот самый помощник. А результаты... Я сейчас поеду в клинику.
Федор Ипполитович поднял было голову, чтобы кивнуть. Но вдруг хитро прищурился...
— Снова паника, как вчера с Черемашко? Садись, допей кофе, успокойся... Допил уже? Ольга, налей ему еще. Когда выпьешь...
— Федор Ипполитович...— попытался возразить Сергей.
— Когда выпьешь, позвонишь Фармагею...
— У него нет телефона.
— Как нет? — переспросил профессор, и глаза его зловеще блеснули.— Ладно, я порадую сейчас Самойла новым успехом его протеже. Допьем кофе, и позвоню. А ты сядь. Тебе говорю, Сергей!
Странно повел себя Сергей. Некоторое время он вглядывался в своего учителя, будто в его словах был какой-то другой смысл. Потом взял из рук Ольги Яковлевны чашку и сел.
Федор Ипполитович пренебрежительно фыркнул:
— То-то... От неприятного разговора тебе все равно не увильнуть.
Должно быть, нелегко было Сергею поднять опущенную голову, выдержать взгляд своего наставника...
— Я готов, Федор Ипполитович...
Но Сергея прервала мать Игоря:
— Может быть, не Сергею, а тебе, Федор, надо поехать в клинику?
Профессор ответил подчеркнуто мягко:
— Оля, ты ведь знаешь — в таких случаях я никогда не опаздываю. Но сначала пусть поедет Самойло. Ему крайне необходимо собственными глазами кое-что увидеть. Знала б ты, с чем он приставал ко мне сегодня.— И еще мягче сказал Друзю: — Ну-с, я тебя слушаю.
Как. он только может! Задержать ради глупой прихоти того, кто все еще верит в тебя,— неужели именно так подействовали на него две рюмки коньяку? Неужели не понимает он, что Сергею надо быть в клинике как можно скорее? Хорунжая — и его больная!.. Забыв о молчаливом наказе сестры, не замечая, как изумленно поглядывает Надийка то на него, то на свекра, Игорь так стремительно повернулся к отцу, что вместе с ним повернулся и его стул.
— Папа!
Но произнес это не негодующий Игорь. Его опередила Татьяна.
— Об Игоре я расскажу тебе лучше, чем Сергей,— продолжала она.— Сергей сейчас торопится — нужных слов ему не подобрать.
— Не суйся не в свое дело, Татьяна! — Отец явно сдерживался, чтобы не повысить голоса.— Твоя очередь еще придет.
Таня пропустила это мимо ушей.
— То, что Сергей целый вечер вчера старался вбить мне в голову, сводится к вещам, до которых мне и Игорю следовало бы самим додуматься. Сергей сказал, что оба мы никудышные дети.—Она повернулась к Друзю, который от смущения то хватался за чашку, то ставил ее на блюдце.— Так ведь я вас поняла?
Смелая у Игоря сестра! Смелая и рассудительная. Примерно то же самое сказал бы отцу и Игорь.
И еще одно удивило Игоря. До сих пор Таня только
за глаза называла Сергея по имени. А тут уже несколько раз забыла о его отчестве.
Кажется, и Сергей был ошеломлен этим. Во всяком случае, он не решился взглянуть на Таню. И ответил не сразу:
— Да, Татьяна Федоровна.
На мгновенье лучистыми стали ее глаза. Впрочем, это лишь почудилось Игорю, так как сидел он, кажется, не на стуле, а на еже. И не кофе стоял перед ним, а расплавленное олово.
А Таня говорила отцу тем же ласково-укоризненным тоном:
— Впрочем, главное не в том, папа, что Игорь и я во всем согласны с Сергеем, а в том, что ты не изменился, дети твои такие же, как и вчера, и сидим мы все за одним столом и, весьма возможно, не поссоримся, даже если сейчас будет сказано то, о чем за праздничным столом вспоминать не стоит.
Это главу семьи не успокоило. Но возразить дочери ему было нечем, и он сразу нашел новый повод для острот:
— А тебя, Сергей, я совсем не узнаю. Вчера тебе вдруг показалось, что у меня совесть нечиста. А сейчас меня укоряют, что ты рьяно защищаешь меня от нападок моих детей. Что это значит?
Сергей преодолел свою скованность.
— Я всегда был и всегда буду вашим учеником, Федор Ипполитович. Со всеми правами и обязанностями, которые из этого вытекают.
Федор Ипполитович прищурился.
— Тогда помни об этом, даже когда меня нет поблизости. Не заводи, например, шашней с хорошенькими медсестрами, особенно в непосредственном соседстве с тяжелобольным. Правда, такое я услышал о тебе впервые. Понимаю, тебе, тридцатипятилетнему холостяку, без этого не обойтись.— Профессор даже сочувственно улыбнулся.— Однако коридоры клиники не место для адюльтера.
И, обращаясь только к Надийке, начал рассказывать, как им —и не только им! — было обнаружено, что некая Женя Жовнир для Сергея не только медицинская сестра, а он для нее не просто врач. Как она глядела на Сергея! До чего переволновался из-за нее он!
При этом профессор чуть ли не на каждую свою
фразу требовал от своего подчиненного подтверждения. И не замечал, что все избегают встречаться взглядами.
Ольга Яковлевна не верила ни одному слову мужа. Свое сочувствие Сергею она выражала тем, что незаметно сметала со скатерти возле него крошки.
Всегда уверенная в себе Надийка оторопела: никогда еще не видела она, чтобы хозяин так обращался с гостем.
Таня неизвестно чему все беззаботнее улыбалась.
А Сергей не спускал послушного взгляда со своего учителя и все сказанное им подтверждал однообразным «да».
Все ниже и ниже опускалась голова Игоря. Не рак- отшельник, а великий праведник — вот кто такой Сергей! Двух безнадежно больных сразу он посадил себе на шею — Василя Максимовича Черемашко и профессора Шостенко. И готов вытерпеть от них все.
— Оказывается, я совсем не знаю Сергея,— весьма мило пояснял тем временем отец Игоря Надийке.— Я все время думал, что его альфа и омега — это четвертая палата нашей клиники.
Он налил себе рюмку коньяку и поднял ее.
— Твое здоровье, Сергей! Я, если хочешь знать, рад за тебя. Пленить красавицу, которая, как королева, гордо шествует по осколкам без счета разбитых сердец,— такое, друг мой, не всякому дано. Браво!! — Профессор опрокинул третью чарку и аппетитно крякнул.— Почему я не слышу твоего очередного «да»?
Еще мгновение — и забыл бы Игорь о данном Сергею обещании, о. молчаливом Танином предупреждении. До чего дошел отец—повторяет сплетни, копается в том, чем развлекаются на досуге лишь обыватели! Неужели ему невдомек, что этим он унижает прежде всего себя?
Тем удивительнее было Игорю услышать, как сдержанно, не роняя собственного достоинства, Сергей ответил своему полубогу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32