Они не спят. Лежат рядом и думают каждый о чем-то своем.
— А ты знаешь... — шепчет она, — я думала, что сегодня мы с тобой расстанемся. Навсегда. Думала, вот приду, уложу чемодан и... — Она всхлипывает.
— Ну зачем ты? Зачем нам расставаться?
— Так... Ты иногда совершенно невыносим. Вот сегодня — т*ак нахамил мне при всех.
— Но ты же прекрасно знаешь, я вел следствие...
— Следствие вела твоя Система. А ты при ней был, прости, вроде собачки при велосипедисте...
— Ну знаешь... — вскипел он.
— А что, разве не так? Вот, скажем, сегодня ты арестовал прекрасного парня по вздорному обвинению в подделке карточки.
— Какого парня? Краммера? Это он то прекрасный?
— Он — великолепный, талантливый молодой режиссер, представитель нового направления этих, как их, «разъяренных».
— Правильнее было бы назвать их распущенными.
— В тебе говорит ханжеская мораль прошлого поколения, — фыркнула Сандра. — Для нынешней молодежи то, что он показывает в своих фильмах, — давно пройденный этап. И то, чем он шокирует старых моралистов, — это своеобразное выражение протеста против прогнившей морали нашего обветшалого общества. Или ты хочешь, чтобы я стала причислять тебя к ретроградам? Ты должен завтра же его освободить.
— Я хочу, чтобы ты причисляла меня к числу честных людей, — устало бросил он, — пойми меня правильно, ведь не я арестовал его, а Система-1. За вполне конкретное, серьезное правонарушение — подделку кредитной карточки...
И тут же сердце его неприятно ёкнуло. Фальшивые карточки, найденные на клюге, и карточка Краммера — нет ли здесь взаимосвязи? Пожалуй, стоило бы подать запрос на Пульт. Он расслабился, сосредоточиваясь (это было одно из основных условий для экстренной связи с Пультом), но слова жены отвлекли его.
— Когда уж вы только поймете, — выговаривала она ему, — что это не может считаться преступлением. Ведь в последний раз нормы пересматривались семьдесят лет назад. Люди стали умнее, образованнее, разностороннее, что ли? Во всяком случае, сейчас уже никого не может устроить один костюм, пара ботинок и фетровая шляпа, которые твоя обожаемая Система выдает каждому из нас ежегодно. По-моему, она вообще не подозревает, что человечество делится на мужчин и женщин...
Он насупился.
— Ты обладаешь удивительной способностью портить хорошее настроение.
— Ну, не дуйся! — приподнявшись, она поцеловала его. — Просто мне всегда хотелось верить в то, что ты — самый лучший и мужчин, сильный, добрый, отважный, умный, а ты... Везде и всю твердишь про свою Систему...
— Но зачем я должен приписывать себе чужие заслуги? — удивился он. — Какой я тебе, к черту, детектив? Времена переменится Я не ползаю по полу с лупой в руке, не гоняюсь за гангстерами, и провожу допросы. Все функции следователя успешно выполняют психологи, педагоги, эксперты, вещдоки собирают киберы, а
Система анализирует и выдает результаты. И вполне успешно.
— А тебе не кажется, что это она делает чересчур успешно? Недавно я читала рукопись одного молодого автора. Там описывается, как электронному мозгу доверили управление обществом, вывели модель идеальной общественной структуры. А мозг пришел к выводу, что самое лучшее общество — это общество без всяких проблем. Разделил людей по стойлам и стал их откармливать. А руки и ноги вообще связывал зелеными шелковыми ленточками, чтобы жирок не растрясли...
— Твой парень идиот, графоман и плагиатор, — сердито сказал Андрон. — Такими опусами кишмя кишит литература со времен Винера. Давно уже доказано, что машина не может быть умнее человека.
— Но ведь она может быть сильнее. Чисто физически. Да ведь твоя Система уже сейчас решает за нас большую часть проблем.
— Ты знаешь, я думаю, если бы она взяла на себя решение всех наших проблем, было бы лучше. А то ведь сплошь и рядом самые сложнейшие вопросы поручают решать дуракам. И каким дуракам — набитым! Представляешь, узнал сегодня, что какие-то бестолочи решили начать строить Суперкорт на месте исторической части города.
И Гурилин рассказал жене об утреннем посетителе.
— Ну, — спросил он спустя некоторое время — что ты на это скажешь?
— Странные вы люди, русские, — сонно отозвалась она. — Больше всех кричите о необходимости охраны природы, сохранении национальной культуры, спасении исторических памятников... и сами свирепей всех ваших врагов все это разрушаете... Спокойной ночи, милый...
— Спокойной ночи, — отозвался он.
Но не заснул. Слова Сандры, сказанные ею спросонок, небрежно, абсолютно безразлично, потрясли его... «Свирепей всех ваших врагов...»
«При чем здесь враги? — недоумевал он. — Какие враги? Татары? Фашисты? С тех пор прошла целая историческая эпоха, люди освоили Солнечную систему. Вырвались к звездам. Хайсмит получил Нобелевскую премию за теорию совмещенных пространств. Гарольд Ланский, киборг с человеческим мозгом, пишет прекрасные стихи. Человеческая цивилизация достигла таких высот, о которых даже мечтать не могли утописты. Правда, остались недостатки. Временные трудности. С жильем, предметами роскоши. Но питаемся-то мы нормально. Призрак голода не маячит над миллионами людей, как в старину...»
«А дальше? — ехидствовал внутри его незримый собеседник. — Оказалось, что людям мало наедаться до отвала, тепло одеваться и плясать до упаду. Им хочется избивать друг друга, ломать что-то, унижать, извращаться в немыслимых наслаждениях...»
«Лень-матушка заела! — упорствовал он. — С жиру бесятся бездельники, нахальные недоросли, болтуны, не желающие работать».
«А для чего работать, когда Система все сделает за них, для них и так, как им хочется? Остается только изыскивать развлечения, острые ощущения...»
«Бред, бред, бред... — настаивал первый. — Веками человек мечтал избавиться от необходимости тяжелого, изнурительного труда, от беспрестанной борьбы за существование...»
«...от той самой борьбы, которая поставила его на две конечности, возвысила над природой, наделила знаниями»..»
В ту ночь ему приснилось, что он лежит в уютной маленькой комнатке, на подстилке из мягчайшего душистого сена. Руки и ноги его были связаны зеленой шелковой ленточкой с кокетливым бантиком. Ему не трудно было высвободиться, но он не пытался это сделать. С гораздо большим удовольствием он взирал на движущийся перед ним транспортер с горами всякой вкусной снеди. Он ел и ел, сыто отфыркивался и принимался жевать вновь.
Одно лишь вносило некоторый дискомфорт в общую симфонию блаженства — тревожный и томительный взгляд больших черных глаз.
Взгляд женщины, которую он выгнал сегодня.
Глава пятая ЗАМУХРЫШКА
Как обычно, он поднялся с первыми лучами Солнца. Сандра еще спала. Андрон поправил на ней сползшее одеяло, заботливо подоткнул его и отправился в ванную. Стоя под резким, массирующим душем, он, как всегда, прослушал новости. Мир продолжал жить своей нервной, насыщенной, стремительной жизнью.
Пущена в эксплуатацию первая очередь Тихоокеанского пищевого комплекса. Уже в начале следующего месяца земляне смогут отведать первые миллионы тонн мяса, компотов, овощей, не отличимых от настоящих...
Звездолет «Конкуэйтер» достиг Альфы Центавра. Состояние здоровья экипажа — отличное. Все бортовые системы работают исправно...
Экспериментальные посевы хлопчатника в Антарктиде дают Прекрасные результаты. Под лучами космических солнцеотражающих зеркал выращен невиданный урожай...
Шелтон Мармадьюк из Дуйсбурга приглашает всех заинтересованных лиц на пресс-конференцию, где он представит неопровержимые доказательства существования лохнесского чудовища...
И прочая, прочая, прочая...
Одеваясь, он бросил взгляд в зеркало. Все в порядке. Для своих сорока двух лет он держится молодцом. Сердце, зрение, пищеварение — в полном порядке.
В плечах — сажень, живот втянут, взгляд уверенный, походка жинистая. Серые с проседью волосы, карие глаза, прямой нос — не мудрено, что на него еще частенько заглядываются женщины. И лишь одна из них знает его тайну. Но она мирно дремлет в соседней комнате.
В почтовом ящике его ожидала гора писем и одна открытка. Письма он, не читая, сунул в анализатор. На 70 % там просьбы принять в помощники, два-три объяснения в любви, могут быть анонимные доносы. Со всем этим кибер прекрасно разберется, составит грамотные ответы. Сообщит корреспондентам, что личная жизнь инспектора вполне устроена, что помощники ему по штату не предусмотрены, что данные, о которых сообщают, будут проверены...
Повернув открытку с видом Большого Барьерного Рифа, Гурилин опешил. В ней было написано одно-единственное слово «сволочь». Без обратного адреса. Усмехнувшись, он послал открытку на экспертизу и, сев в машину, постарался забыть о ней. Просматривая поступившую за ночь информацию, послал запрос о расследовании вчерашнего взрыва. Но в душе все же неприятно саднило. День начался дурно.
В холле Дворца Правосудия его встретил Шарль Дюбуа, старшина 12-й судейской коллегии по делам несовершеннолетних. 12-я коллегия расследовала служебные преступления. Они поздоровались.
— Решил заранее увидеть тебя и подстраховаться против твоего будущего намерения превратить меня в бифштекс, думаю, оно у тебя вскоре появится.
— Ты опять решил пригласить Сандру в ресторан? — со смешком осведомился Андрон, вспомнив давнюю размолвку.
— Этого я не сделаю даже под дулом пистолета,— поднял руки судья. — Просто я... вызываю тебя в суд. Завтра в 15.50 в 38-м зале на 114-м этаже. В качестве обвиняемого, — уточнил он. — Ты понимаешь, я не имею права говорить с тобой на эту тему, но помятую о нашей старой дружбе...
— В чем меня обвиняют?
— Некто Краммер заявил, что твой ордер на его арест выдан незаконно.
— Но он был в розыске.
— Его мать представила документы, в которых указано, что он освобожден досрочно за примерное поведение.
— Ах даже за примерное...
— Дело усугубляется тем, что киберы во время ареста грубо с ним обошлись. Теперь он жалуется на нанесенную ему моральную и психическую травму.
— Пусть скажет спасибо, что роботы его не кастрировали! вспылил Гурилин.
— Будем считать, что я этого не слышал, — замахал руками Шарль. — Обвинения обоснованные, но я постараюсь свести дело к извинениям...
— Извиняться перед этим подонком?!
Он прекрасно помнил Генри Краммера. Плюгавый тип с длинными лоснящимися черными волосами. Одевался он подчеркнуто старомодно. Галоши, макинтош, шляпа-котелок, трость-зонтик и пенсне были непременными атрибутами этого наглого двадцатипятилетного бездельника. Ловкий демагог, невероятно циничный и распущенный, он умело пользовался своей начитанностью и сколотил вокруг себя кружок восторженной молодежи, мечтавшей о сценической славе. Ходили слухи о том, что он держал их в повиновении при помощи гипноза. Но инспектор в это не верил. Для того чтобы заморочить головы десятку молокососов, особенных парапсихологических способностей не требовалось.
— Привет, Ан! — Моника Адаме втиснулась в кабину лифта вместе с ним. Она работала в прокурорском надзоре. Гурилин почтительно поцеловал ей руку. Ее полное курносое личико мгновенно порозовело.
— Ты — сама галантность! — засмеялась она. — Слушай, в 14.20 тебя вызывают в суд. Зал № 523, этаж 2.
— Что я еще натворил?
— Бэрглери с целью фелонии. Плюс моральный ущерб. На тебя подали в суд эти двое супругов, которым ты помешал подраться.
— Ишь ты... — Он мотнул головой. — Я ведь извинился. Что им теперь, в ножки прикажешь кланяться? Кто обвинитель?
— Я... Ну, не расстраивайся.
Лифт остановился. Людской водоворот разъединил их.
— Моника! — крикнул он на прощание. — Я, наверное, не приду. Но ты постарайся, чтобы меня приговорили к изгнанию на Цереру. Годика на два-три, ладно?!
Она засмеялась и помахала растопыренной пятерней.
Выйдя на свой ярус, он бодро зашагал по свежевымытым коридорам, на ходу здороваясь с друзьями, раскланиваясь с юридическими светилами, бросая «привет-привет» и пожимая руки. Прокуроры, судьи, адвокаты, эксперты, консультанты — всех их было слишком много на одного-единственного детектива.
Вот коридор «без вести пропавших». И тут удача. Сразу над пятью ребячьими мордашками надпись: «Найдены службой розыска»... Все живы-здоровы. Прятались в багажном отделении космического порта. Собирались бежать на Марс.
Дверь его кабинета была последней по коридору. За ней был небольшой тупик, ниша в стене, в которой проходила вентиляционная труба.
Подойдя к двери, он взялся за ручку. Почувствовав прикосновение знакомых пальцев, дверь распахнулась. И в ту же секунду он краем глаза заметил метнувшуюся к нему тень, резко повернулся и, перехватив занесенную над ним руку, заломил ее назад и швырнул нападавшего в кабинет.
Вторжение в частное жилище с целью ограбления. На пол с грохотом упал обломок кирпича, обернутый платком. Закрыв за собой дверь, Гурилин встал на пороге и скрестил руки на груди.
Ошеломленная, она сидела на полу, прислонившись к стене. Худенькая девушка лет шестнадцати. Бледная. С очень светлыми, будто седыми волосами. В коротком платьице, которое при падении задралось, обнажив стройные, крепкие ноги.
«Интересно, — подумал он, узнав в ней вчерашнюю замухрышку из кафетерия «Заяц и Волк». — Никак счеты пришла сводить?»
Спустя некоторое время девушка пришла в себя, встала, одернула платье, перебросила через плечо сумочку и с независимым видом направилась к двери. Делая вид, что не замечает стоящего перед ней человека, взялась за ручку.
Гурилин улыбнулся.
— Пройдите, — резко сказала она.
— И не подумаю, — ответил он. — Вы думаете, каждый имеет право покушаться на жизнь инспектора юстиции и потом так вот, запросто, уходить, даже не извинившись?
— А я не собираюсь перед вами извиняться, — сказала она, холодно глядя ему в глаза. — Я считаю, таких, как вы, надо убивать без всякой жалости, как микробов.
— Что же такого плохого я вам сделал?
— Вы? Вы издеваетесь над людьми! Корчите из себя защитника справедливости, а сами, сами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20