Широкое распространение протестантской этики способствовало формированию и укреплению необходимой контрольно-регулятивной основы развития новых производственных отношений. Реформация способствовала появлению человека буржуазного общества, независимого индивида со свободой нравственного выбора, самостоятельного и ответственного в своих суждениях и поступках. Именно в носителях протестантских идей с наибольшей полнотой выразился новый буржуазный тип личности с новой культурой и отношением к миру. Было пересмотрено отношение к труду, приобретшему религиозно-этическую ценность, тогда как неумение и некомпетентность в своем деле стали считаться таким же тяжким грехом, как и праздность. Мануфактурный капитализм получил в протестантизме свое духовное обоснование, предопределившее раскрытие возможностей нового строя, продвижение общества по пути прогресса. Реформация вызвала необходимость преобразования и традиционного католического вероисповедания, приспособления его к условиям нового буржуазного общества, что позволило католической церкви остаться важнейшим созидательным регулятором капиталистического хозяйства.
Эволюционируя в направлении усложнения производительных сил, общество всё больше нуждалось в технических усовершенствованиях и быстро приближалось к следующему этапу развития капитализма. Революционная промышленная технология, окончательно доработанная Джеймсом Уаттом в 1784 году, стала отправной точкой следующей - индустриальной - эпохи развития производительных сил. Процесс массового внедрения трехзвенных машин, с их сосредоточением во всё более крупных предприятиях, получивший название «промышленная революция», стал причиной невиданного прежде роста производительности труда. Мануфактурный капитализм становился машинофактурным.
До массового использования машин работник непосредственно воздействовал на предмет труда, фактически приспосабливая ритм работы к собственному физиологическому ритму. В эпоху же индустриализации сам работник становился частью технологического процесса, превращаясь в «живой придаток» машины, и вынужден был подчинять свой физиологический ритм машинному (механическому) ритму производства. Машинный ритм подчинял себе не только производственную сферу, но и другие сферы общественной жизни, так как для функционирования мощных производственных комплексов требовалось, чтобы в синхронном ритме функционировали многочисленные элементы производственной и социальной структуры и инфраструктуры.
Вместе с новыми факторами повышения производительности труда промышленная революция предоставила невиданные ранее возможности получения прибыли. Однако для обеспечения стабильно высокого уровня прибыли требовались масштабные инвестиции в крупные индустриальные проекты. Огромный масштаб инвестиций замедлял оборот инвестируемого капитала и существенно превышал возможности каждого отдельного капиталиста. Даже если инвестиционные возможности капиталиста были подкреплены неограниченным доступом к заёмным средствам, организация крупного фабричного производства на единоличной основе была весьма проблематична из-за высокой степени неопределённости в деле получения прибыли. В условиях форсированной индустриализации отдельный капиталист не решался взять на себя всю ответственность за реализацию того или иного индустриального проекта.
Так, в условиях скачкообразного развития машинной техники, замещения отдельных машин всё более сложными машинными комплексами и системами, возникает идея реализации крупных индустриальных проектов на началах открытого акционирования. Идею, которая позволила ограничить имущественную ответственность до размера личных инвестиций, американский писатель-сатирик А. Бирс в своё время метко назвал «хитроумным изобретением для получения личной прибыли без личной ответственности».
Реализация капиталоёмких проектов через создание открытых акционерных обществ позволяла разделить инвестиционный риск на множество долей, и сделать не слишком обременительной имущественную ответственность инвесторов за возможный экономический вред от осуществляемых инвестиций. Идея распространения акций через отрытую подписку для разделения предпринимательского риска среди бессчётного количества акционеров обеспечила революционное развитие транспорта, связи и других капиталоёмких отраслей. По справедливому замечанию К. Маркса, «мир до сих пор оставался бы без железных дорог, если бы приходилось дожидаться, пока накопление не доведёт некоторые отдельные капиталы до таких размеров, что они могли бы справиться с постройкой железной дороги. Напротив, централизация посредством акционерных обществ осуществила это в один миг». К тому же, открытые акционерные общества оказались весьма приспособленными для осуществления перелива капитала из одной отрасли в другую.
До того как акционерная форма организации предпринимательства, ограничившая имущественную ответственность до размера личных инвестиций, получила широкое распространение, предприниматель мог реализовать свои бизнес-идеи лишь в рамках фамильного (родового) бизнеса. Те, кто наследства не получал, почти всегда исключались из числа организаторов процесса производства вне зависимости от того, насколько перспективными были их идеи и насколько богатым был их профессионально-творческий потенциал. Система, в которой власть и бизнес были исключительно наследственной привилегией, обладала серьёзным недостатком. Такая система не соответствовала масштабам индустриального производства, не поспевала за машинным ритмом научно-технического прогресса, и всё более препятствовала развитию новых социальных потребностей.
Вместе с тем, доиндустриальная система хозяйствования продолжала сохранять в себе множество достоинств, связанных с тем, что используемые здесь механизмы семейной преемственности и ответственности составляли основу простого, интуитивно понятного и надёжного управленческого контура, максимально синхронизированного с биологическими ритмами человека, с эволюционно-генетической матрицей его поведения. Механизмы ответственности и преемственности деловой компетенции веками отрабатывались внутри института наследования, и всё это время каждая семья бережно, кропотливо и самоотверженно культивировала социально одобряемые формы хозяйствования. Испокон веков «дети были для родителей будущими кормильцами, единственным обеспечением в старости. Воспитанием в семье правила жёсткая обратная связь: не вырастишь в детях трудолюбие и заботливость - умрёшь сам. Воспитание трудолюбия и заботливости было для родителей вопросом жизни и смерти, и потому такое воспитание было несущим устоем трудовой семьи. Кроме того, семья была производственной ячейкой, и сама её трудовая атмосфера лепила детей по своему образу и подобию. И вся народная нравственность - трудовая, заботливая - растила в детях заботливую и трудовую душу».
Младшее поколение, как правило, с детства готовилось к принятию на себя бремени собственности и ответственности за бизнес, а старшее - отвращалось от позиции «после нас - хоть потоп». Наследственная преемственность бизнеса обеспечивала не только стабильную передачу созидательного опыта от отцов к детям, но и его преумножение в процессе гарантированно производительного использования. Гарантией того, что наследник будет прилагать максимум стараний к производительному использованию капитала, была угроза общественного осуждения за праздность и мотовство. Такие мощные регулятивные надстройки как общественное мнение, патриархальная семья, церковь и государство надёжно поддерживали институт наследования бизнеса и укрепляли культурные традиции, лежавшие в основе поступательного, гарантированно производительного, развития хозяйственной системы.
Отказываться от этих надёжных гарантий, охраняемых крепкими культурными традициями, было бы не нужно, если бы развитие производительных сил в индустриальную эпоху не столкнулось с дефицитом созидательных и потенциально успешных предпринимательских идей, отвечающих сложности и динамизму крупного фабричного производства. Положение, в котором большинство искомых идей оставалось невостребованными только потому, что они не вмещались в тесные рамки наследственного бизнеса, к 18 веку стало крайне нетерпимым. Наиболее простым выходом из этого положения стала практика организации инновационных сообществ в форме открытых акционерных обществ (корпораций). Изобретённая в начале 18 века корпоративная форма организации инновационных сообществ фактически предотвратила остановку научно-технического прогресса.
Открыв возможности для реализации прогрессивных идей, ранее блокировавшихся традиционной системой фамильных предприятий, природа корпорации сделала невозможным дальнейшее использование старых механизмов, поддерживающих социальную ответственность и созидательную преемственность. Новых же механизмов ответственности и преемственности, столь же действенных для своей эпохи, создано не было.
Ограничение имущественной ответственности повлекло за собой ослабление наследственных обязательств, обеспечивающих межпоколенную преемственность созидательных устремлений и навыков успешной интеграции наследуемого капитала в систему общественного разделения труда. Природа корпорации, предоставившая предпринимателю значительную свободу от имущественной ответственности и от наследственных обязательств, подспудно делала разум предпринимателя безответственным и необязательным по отношению к судьбе его детей и внуков. Можно сказать, что новый предприниматель, избавленный от риска утраты всей своей собственности из-за своего неразумно-рискованного участия в том или ином инвестиционном проекте, стал утрачивать разум, ведь, говоря языком Гегеля, «лишь в собственности лицо выступает как разум».
Корпоративная (акционерная) форма организации бизнеса была известна и ранее. В качестве первого акционерного общества, как правило, называют Генуэзский банк Святого Георгия, созданный на базе крупного объединения менял в 1407 году. Его структура была тождественна структуре всех современных корпораций: «капитал банка был разделён на 20400 равных долей, которые были отчуждаемы; управление его было выборным, его органами были общее собрание и правление». Однако примечательной особенностью всех акционерных обществ доиндустриальной эпохи было то, что в условиях сословного разделения средневекового общества распространение акций было ограничено узким кругом лиц, связанных друг с другом сословными обязательствами, обеспечивающими необходимый кредит доверия. «До принятия … законодательства, разрешающего создание свободных объединений с ограниченной ответственностью, владельцы все вместе и по отдельности несли полную ответственность за долги компании (кроме тех редких случаев, когда владельцы получали специальное разрешение правительства на ограничение своей ответственности). Это означало, что если партнеры владельца были нищими, то выплаты кредиторам производились из средств владельца. Более того, владелец должен был хорошо узнать своих управляющих, прежде чем осуществлять инвестиции, поскольку, доверившись недобросовестному управляющему, он мог понести сколь угодно крупные потери. Таким образом, инвестор мог владеть акциями лишь нескольких компаний, в противном случае он не имел возможности уделять каждой компании должного внимания».
Ещё одной важной отличительной особенностью акционерных компаний 15-18 веков было то, что учреждались они всякий раз специальным декретом. «Акционерные декретные компании были частично правительственными, частично деловыми организациями, которые специализировались территориально для исключения других подобных организаций. Они были немногочисленны и связаны с консолидацией и экспансией территориальной исключительности европейской системы суверенных государств».
Практика закрытого для широкой общественности акционирования не имела альтернативы вплоть до 1717 года, когда некий Джон Ло, будучи председателем государственного банка Франции, создал первое в мире открытое акционерное общество с ограниченной ответственностью. Этот финансист организовал акционерное предприятие «Компания Индий», которое должно было направлять капитал на освоение принадлежащих Франции колоний вдоль реки Миссисипи. Особенность данного предприятия была в том, что впервые его акции распределялись не среди узкой группки купцов, а среди всех желающих. Первый опыт организации открытого акционерного общества, в котором ответственность индивидуального инвестора сопоставлялась только с размером его инвестиций, вышел не совсем удачным - предприятие Джона Ло, вскоре после своего создания, превратилось в первую в мире «финансовую пирамиду».
В целом, весь начальный период распространения открытых акционерных обществ в Европе ознаменовался массовыми банкротствами. Но, несмотря на скандальную репутацию, инвесторы индустриальной эпохи всё больше осознавали пользу и незаменимость «одного из наиболее хитроумных экономических институтов, созданных человечеством, - акционерной компании с ограниченной ответственностью». Польза и незаменимость этих учреждений была неоспорима и состояла в том, что «инвестор, вложения которого имеют высокую степень диверсификации, мог позволить себе осуществить рискованное вложение; если же это была бы его единственная инвестиция, ситуация была бы обратной».
Для масштабного распространения акционерных предприятий открытого типа оставалось придать новую форму определённой части социальных амортизаторов, традиционно ограждавших человека от низменных устремлений и обеспечивавших гарантии прогрессивного развития общества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38