Протирал башмаки о ковер, чтобы больше блестели. Это тюрьма виновата, она отучает человека торопиться, время проходит быстрее, чем должно, и оставляет вас позади.
Когда Рикки наконец ушел, Ньют снял трубку и заказал в номер чизбургер и воду. Потом отправился по коридорам искать холодильник. Он забыл пластмассовое ведерко, пришлось нести лед в ладонях. В чемодане лежала бутылка виски «Уайлд тёки Кентаки». Он щедро плеснул себе и подумал, как здорово будет, закончив дела, вернуться в Лос-Анджелес.
Странно вспомнить, как началась эта история. Года два назад он прочел о Фрэнке в одной ванкуверской газете, позвонил ему и больше из праздного любопытства, чем еще почему-либо, предложил работу. Фрэнк оказался настоящим сокровищем. Он не злоупотреблял наркотиками, не пытался прибрать к рукам Ньютовых милашек и Ньютовы денежки. Чего он еще мог желать, особенно при том, сколько платил?
Затем, несколько месяцев назад, на излете долгой, мучительной ночи Ньюта бесцеремонно отвергла женщина с большими карими глазами и черными волосами – редкость в Лос-Анджелесе, где по временам казалось, что существует лишь одна разновидность особей женского пола, выведенная в местном инкубаторе: с голубыми глазами и спутанными белокурыми волосами. Брюнетка напомнила Ньюту Паркер, он и завелся. Зудел часами о ванкуверских детективах, мужике и бабе, которые сыграли такую роковую роль в его жизни.
Ублаженный бурбоном и удобным шезлонгом под ночными звездами, Ньют пустился в воспоминания о том вечере около пяти лет назад, когда он вступил в перестрелку с Уиллоусом и Паркер и получил пулю 38-го калибра в грудь. И как его папаша – мир его праху – внес залог в четверть миллиона наличными, чтобы Ньют мог залечь на дно, если понадобится, и как адвокат, который стоил много дороже и потому был куда хитрее, чем прокурор, которому пришлось освободить его, благодаря фактам, которые судья назвал неконституционными задержками процедуры.
Ближе к счастливому концу истории Ньют более или менее внезапно решил, что неплохо бы замочить Паркер. Почему он не приказал Фрэнку убрать заодно и Уиллоуса, он не мог сказать. Может, потому, что, хотя стреляли оба детектива, его уложила пуля Паркер. Во всяком случае, ему просто не пришло в голову разделаться разом с обоими.
До сих пор. Нет, нужно выбросить это из головы. Невозможно шлепнуть обоих и выдать их смерти за несчастный случай, нечаянное происшествие. Даже легавые не такие кретины.
Принесли заказ. Ньют ел за столом у окна, запивая каждый кусок виски и водой. Робсон-сквер, открытое пространство в конце Лоу-Кортс, был озарен мириадами крошечных белых фонариков, которые свисали с деревьев, как раздувшиеся трупики светляков. Ньют жевал, глотал и смотрел на машины, что медленно проезжали мимо, на траурную процессию прохожих на тротуаре. Ванкувер – странный город. Дыра дырой, но уровень преступности самый высокий среди крупнейших городов страны. Ньют улыбнулся. Может, потому он и чувствует себя здесь как дома.
Он поймал себя на том, что думает о Феликсе, своем старикане отце, и об огромном доме в западной части Ванкувера, на горе, который ему принадлежал. Оттуда открывался потрясный вид. Если взобраться на крышу, можно было обозреть весь город.
Ньют подобрал кусочки жареного лука, вывалившиеся из чизбургера. Облизнул замасленные пальцы, потянулся и вытер их о покрывало. Любимым его местом в ванкуверском доме был бассейн в форме сердца, выкрашенный в горячий розовый цвет, с подсветкой. Вспомнив купания голышом в лунном свете, в которых он участвовал, и неизбежные последствия, Ньют подумал о Мише, коварной юной подружке отца, которая плохо с ним обошлась.
Что, интересно, поделывает сейчас эта холеная красотка? Без сомнения, что-нибудь скверное. Нарушает уголовный кодекс.
Ньют потянулся к телефону, упал со стула. Сидя на полу, набрал номер и несколько заплетающимся языком спросил, могут ему приготовить банановый десерт? Разумеется. Взбитые сливки натуральные или из флакона? На выбор. Ньют заказал из флакона, а потом, словно спохватившись, попросил двойную порцию жаренных в тесте луковых колечек.
Он успел разделаться с десертом, луковыми колечками и доброй половиной бутылки, когда вернулся Рикки. У его главного мексиканца был свежий фонарь под левым глазом, свежая кровь на костяшках пальцев.
Рикки пошарил в кармане и отдал Ньюту деньги. Ньют считал медленно, но все равно сбивался со счета. Он кинул деньги на кровать.
– Он что, сделал какую-нибудь глупость?
Рикки кивнул, его зализанные волосы блеснули металлическим блеском.
– Что случилось, он хотел нагреть тебя на пару зеленых?
– Да, да. Все так.
– Но ты горячий парень, гордый, ты отказался, и этот придурок взбесился и врезал тебе?
Рикки ухмыляясь кивнул.
– Застал тебя врасплох, а то ему не удалось бы и пальцем до тебя дотронуться?
– Чуть мне нос не сломал. Я увидел звезды. Разные цвета.
– Синие, красные, зеленые…
– И желтые, – сказал Рикки улыбаясь. – Куча желтых.
– И что потом случилось?
– Как его зовут?
– Слизняк.
– Да, Слизняк. У Слизняка нет никакие пушки. Дом, где я его встретил? Он там не живет. Знаешь, что он хотел сделать? Обчистить меня, украсть деньги. Подонок.
– И что случилось?
– Я порезал его приятеля немножко. Слизняк убегает, но не далеко. Я его порезал, сильно.
Ньют сказал:
– И у нас по-прежнему нет пушек.
– Не волнуйся. У меня горло пересохло, пойдем в бар, выпьем.
Ньют сказал:
– Дешевле купить бутылку и выпить в номере.
Рикки уже шел к двери, не обращая на него ни малейшего внимания. Ньют был потрясен. Он потянулся было, чтобы ухватить маленького ублюдка за шиворот и хорошенько встряхнуть, вправить мозги, но передумал. Фрэнк со своей крошкой небось не пьют в номере, нет, наслаждаются красивой жизнью в баре за Ньютов счет.
Они спустились в бар, и верно, два голубка ворковали у стойки, как Ньют и воображал. Словно он обладал над ними странной властью, заставляя материализоваться там, где ему захочется.
Быстро шагая по узорному ковру, Ньют сверлил глазами затылок Фрэнка, стараясь вложить во взгляд побольше яда, чтобы Фрэнк обязательно ощутил его. С каждым шагом Ньют предвкушал, как тот обернется, в ужасе выпучит глаза, жалобно захнычет, осознав, как влип.
Но Фрэнк был занят, а может, Ньютова психическая энергия подкачала. И наконец, обнаружив парочку рядом с собой, он просиял, расплылся в улыбке.
– Ньют, вот здорово! Я как раз рассказывал Лулу о тебе.
– Да? – Ньют засунул руку в карманы брюк, попытался облокотиться на рояль, но сильно не рассчитал расстояние. Стараясь удержаться на ногах, налетел на пианиста, который выругался прямо в микрофон и оттолкнул его одной рукой, продолжая играть другой. Ударившись об острый угол рояля, Ньют задохнулся и рухнул на колени.
Лулу сказала:
– Рада познакомиться, Ньют.
У гнома, который состоял при Ньюте, была такая темная кожа, что рядом с ним Ричард Прайор мог показаться малокровным. А пряжки, большей, чем огромная резная серебряная бляха, что красовалась у него на поясе, ей не доводилось видеть никогда.
– Ты Рикки, верно?
– Ты слышала про меня?
– Видела фотографию.
Рикки нахмурился. Удивительно, сколько людей думают, раз ты из Лос-Анджелеса, значит, бизнесмен.
– На почте, – объяснила Лулу.
Рикки сверкнул глазами на Фрэнка. Фрэнк сказал:
– Это шутка.
– Да?
Рикки помог Ньюту подняться, не сводя глаз с Лулу, что-то прошептал ему на ухо. Тот попытался заглянуть Лулу за вырез. Она дружески ему улыбнулась.
Фрэнк нарочито небрежно взглянул на часы. Золотой «Ролекс», не мог не заметить Ньют. Если Фрэнк купил часы на его кредитную карточку, его песенка спета. Фрэнк, все еще глядя на часы, сказал:
– Что-то вы припозднились. Надеюсь, обошлось без неприятностей?
Ньют рухнул на табуретку рядом с Лулу. До чего белокожая. Он сказал:
– Мы тут гуляли, любовались городом, какие чистые улицы.
Лулу спросила:
– Откуда у тебя фонарь, Рикки, слишком пристально смотрелся в зеркало?
Бармен принес Лулу и Фрэнку свеженаполненные бокалы.
Ньют заметил, что им выбили счет. Платить будет девочка? Вряд ли. Бармен ждал. Ньют спросил воды со льдом, Рикки – пива. Бармен отошел. Ньют небрежно положил влажную руку на обнаженное плечо Лулу, наклонившись поговорить с Фрэнком. В кассовом аппарате неплохо бы сменить ленту, но, насколько он мог разглядеть, в счете стояло 111.48 доллара. Ньюта чуть удар не хватил. Принесли воду, он прижал ледяной стакан к пылающему лбу.
Это его денежки пропиваются – у Фрэнка не хватит своих.
Фрэнк спросил:
– И когда же вы прилетели, Ньют?
– Недавно.
– Хорошо долетели?
– Было бы о чем спрашивать. Знаешь, что такое самолет, Фрэнк? Лифт с крыльями. – Ньют сжал молочно-белое плечо Лулу. – С кем в последний раз на свиданку бегала, с Бела Лугоши?
– Что-что?
– Ты такая бледная, – сказал Ньют. – Не заметила?
– Я альбинос.
Рикки уставился на нее. Ньют сказал:
– Знаешь что надо сделать, чтобы у блондинки загорелись глаза? Посветить фонариком в ухо.
Фрэнк начал разворачиваться к нему.
Лулу сказала:
– Слушай, я была бы очень признательна, если б ты убрал свою лапу с моего плеча.
– И куда ее положить, киска?
– Засунь в одно место, глубоко-глубоко, и сделай тете ручкой через рот, пупсик.
Рикки хмыкнул в бокал, утер пиво с подбородка. Ньют вдруг заинтересовался пианистом. Некоторое время пощелкав пальцами не в такт, он сказал:
– Классная девочка, Фрэнк. А завести она умеет?
Но это было слишком слабо и слишком поздно, он сам понимал, и все остальные тоже. Ньют мрачно отхлебнул из бокала.
Фрэнк заметил, что в пределах его бокового зрения кто-то маячит. Он оглянулся. Роджер. Он махнул рукой, и Роджер исчез.
Затем появился Фил Эстрада, он так плавно приближался к ним, что Фрэнк не удержался и покосился вниз, нет ли на нем роликовых коньков.
Рикки окинул службиста с блестящих черных башмаков до нежной плоти под подбородком быстрым, свирепым взглядом. Это напомнило Фрэнку, как на пирсе в Санта-Монике молниеносно и одним махом рыбак вспорол брюхо рыбине. Фил и ухом не повел. Он улыбнулся Лулу всеми своими зубами, затем обернулся к Фрэнку:
– Познакомишь меня с новыми дружками? Прежде чем Фрэнк успел ответить, Рикки сказал:
– Нам пора, да?
Ньют согласно кивнул. Допил воду, ткнул пальцем в сторону Фрэнка и сообщил:
– В моем номере завтра утром в десять ровно. Явка обязательна. Фрэнк кивнул.
Фил Эстрада улыбнулся Ньюту. Его зубы были словно оттерты отбеливателем и заточены.
– Джентльмены живут в отеле?
Рикки допил пиво и поставил пустой бокал на клавиатуру рояля. Пианист поднял на него глаза. Рикки сказал:
– Знаешь что? Ты играешь, как моя собака поет.
– Ей нужен агент? – отозвался пианист, не сбившись с ритма.
Фил Эстрада тихо засмеялся, похлопал его по плечу и удалился.
Лулу дождалась, когда Ньют, Рикки и Фил окажутся вне пределов слышимости, обернулась к Фрэнку и спросила:
– Почему ты ничего не сделал?
– Например?
– Ну, я не знаю. Как звучит для начинающих «убил обоих»?
– Оглянись вокруг. Что ты видишь? Бармен, пианист, вон тот парень с бородкой, Фил, эти два голубка за угловым столиком, которые держатся за ручки…
– Золотая свадьба, – сказала Лулу, – правда, милые?
– Роджер, который скорей всего прячется за какой-нибудь цветочной кадкой. Свидетели. Я вышибу мозги Ньюту с Рикки, даже если за дело, и любой из этих людей опознает меня в суде, даст показания и отправит за решетку на ближайшие четверть века. «Инопланетянина» видела? Когда я выйду, буду точь-в-точь такой.
Лулу улыбнулась.
– Вот кого ты мне напоминаешь, Джона Уэйна.
– Ерунда. Он был хороший. Я плохой.
– Не на мой вкус. К тому же люди меняются, Фрэнк.
– Вот это верно. Они стареют и теряют оптимизм. – Фрэнк залпом допил виски, сделал знак повторить. – И поворотливость тоже. Мне не справиться с ними, когда они вместе.
– По-моему, ты кое о чем забыл.
– О чем?
Лулу показала на себя.
– Обо мне.
Глаза Фрэнка смотрели мрачно, печально.
Лулу взяла его руку в свою, поцеловала костяшки пальцев, одну за другой.
– Что будем делать?
– Выживать, – сказал Фрэнк. – Я думаю, это главное, чем нам нужно заняться, – выживать.
– Ты хочешь сказать, нам нужно делать ноги?
– Мне это не нравится. Мне все это не нравится. Рикки – с ним каждый дурак справится. А Ньюту не светит Нобелевская премия. Но, с другой стороны, я работал на него два, почти три года. Его чеки всегда оплачивались. На Рождество он отправлял нас в Палм-Спрингс, мы все праздники ели индейку и играли в гольф, и это не стоило мне ни гроша.
– Понятно, а что ты для него делал?
– То-то и оно – почти ничего. Смеялся над его тупыми шутками. Садился за руль, когда его надо было куда-нибудь отвезти. Иногда ломал кому-нибудь руку.
– Ты кого-нибудь убивал?
– Нет, конечно нет.
Лулу обернулась к пианисту, который, казалось, стал в два раза больше, чем пару минут назад.
– Мы пытаемся поговорить без свидетелей, один на один. Будь добр, отсядь на тот конец скамейки – и играй погромче.
Фрэнку она сказала:
– Значит, было так: ты выполнял легкую работу, а для тяжелой был Рикки?
– Более-менее.
– Тогда почему Ньют послал убивать в Ванкувер тебя?
Фрэнк сказал:
– Как я уже объяснял, Паркер ранила его несколько лет назад, и ему стукнуло в голову отомстить, даже разделаться с ней. И он подумал, что я не откажусь, поскольку тоже был ранен и знаю, что это такое.
– Больно?
– Да.
– Но Паркер не стреляла в тебя, верно?
– Да, но она раскопала мое дело.
– Она просто выполняла свою работу.
– Знаю, знаю.
– Как ее зовут?
Фрэнк заколебался, потом сказал:
– Клер.
– Как ты можешь убить человека с таким красивым именем, Фрэнк?
Фрэнк пристыженно потупился.
– Не знаю.
– Когда Ньют предложил тебе, ты вел себя так, будто хотел это сделать?
– Да нет. Я сказал, что лучше бы воздержался.
– Тогда почему Ньют не послал Рикки? Мне показалось, ему нравится убивать людей.
– Ты правильно поняла.
– Ну и что?
Фрэнк задумался. Ему не приходил в голову этот вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29