И ко всему этому.
– Да? – Она попыталась сжать ноги. Он не шевельнулся. – Я не собираюсь заставлять ее ревновать. И покрывать делишки, которые вы скрываете от Калеба. Чего ты хочешь, Дилан?
– Я думал, это очевидно.
– Только не для меня.
Он взял ее руку и прижал к низу живота, где его твердое естество болезненно рвалось к ней.
– Тебя, – сказал он. – Я хочу тебя.
Губы ее дрогнули, но тут же скривились в презрительной улыбке.
– Очень хорошо. Прости, только мне это не польстило.
И не убедило меня.
Он рывком ткнулся членом в ее ладонь.
– А что могло бы тебя убедить?
Покраснев, она отдернула руку.
– Не знаю. Но уж никак не тисканье на кухонной стойке.
Где были, там и справились…
– Я тебя не тискал, – раздраженно сказал он.
Но прежде чем он успел повторить свою попытку, она уже оттолкнула его.
– Я не всегда имею в виду тебя, красавчик.
Все-таки есть другой мужчина!
Глаза его сузились.
– Кто он?
– Я не хочу об этом говорить.
– Тогда не следовало о нём упоминать! Так кто он?
– Как будто тебе действительно это интересно! – Она подняла голову, почти коснувшись его подбородка. – Ты сейчас не обо мне думаешь, а о том, кто еще получал то, чего так хочется тебе. Пошел ты!
– Ты же сама мне помешала. Тогда хотя бы поговори со мной.
Неожиданно вырвавшийся у нее смешок удивил обоих.
– Это был отец Ника. Доволен? Я работала у него.
– В Бостоне.
Ее глаза удивленно округлились.
– А ты откуда знаешь?
– Мне сказал Ник. Еще в первый день, на берегу.
Ее рука потянулась к цепочке на шее, к тотему Христа. Дилан видел этот жест и раньше. Может, она обращалась к Нему за помощью? Или это была просто привычка?
– Ник говорил с тобой о своем отце? – спросила она.
Он рассматривал ее грудь, золотую цепочку, гладкую кожу над краем майки на лямках.
– Он сказал, что ты от него ушла.
– Да. После того как Алэн четко дал понять, что не собирается иметь ничего общего ни со мной, ни с моим ребенком.
Что ж, дети – это… Дети являются серьезным обязательством. Неудивительно, что тот парень испугался. Дилан перевел взгляд с легкого изгиба груди на ее рот, чувственный и немного печальный.
– Есть вещи и похуже, чем расти без отца, – заметил он.
– Мне ли не знать…
Он удивленно поднял брови.
– Отец бросил нас, когда мне было три года, – пояснила она.
– С тобой была мать.
– Да, когда не работала… Для Ника я хотела бы другой жизни.
Тени в ее глазах встревожили его.
– У тебя не было выбора, – сказал он.
– Тогда – нет. Зато сейчас есть.
Дилан не ответил. Его рассудок по-прежнему был затуманен вожделением. Она вздохнула.
– Я не могу стать Нику матерью, которая постоянно будет рядом. Все, что я могу сделать, это уберечь его от человека, к которому он может привязаться.
Дилан нахмурился.
– Ты с самого начала знала, что я здесь не останусь.
И не я остановил тебя тогда на берегу.
Ее подбородок воинственно поднялся.
– Я была пьяна. Так или иначе, но это было до того, как я узнала тебя. И до того, как тебя узнал Ник. Он действительно может к тебе привязаться, и я не хочу рисковать.
– Я не собираюсь ходить за тобою по пятам. – От разочарования голос его стал резким. – Ничего не должно измениться. Я просто хочу секса.
– Секс все меняет. – Их взгляды встретились. У нее были теплые, честные глаза. – Мне следует быть осторожнее. Я тоже могу привязаться к тебе.
Его сердце сжалось. Он был селки. Привязанности противоречили его природе. И тем не менее…
– Ты себя недооцениваешь, – сказал он.
– Что ты хочешь этим сказать, черт возьми?
– Возможно, ты больше похожа на меня, чем подозреваешь.
Или, может быть, она обладала над ним большей властью, чем он мог признаться даже самому себе.
– У меня есть ребенок. У тебя нет. – Реджина спрыгнула со стойки и легонько оттолкнула его в сторону. – Попробуй взять на себя ответственность за кого-нибудь, кроме самого себя, тогда и поговорим.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Я не могу есть в кухне.
Иерихон отступил на шаг от двери, сжимая пакет для еды на вынос. За ним на дорожку потянулся аромат жареной картошки с луком, смешивавшийся с запахом кипящего масла и душком из мусорного бака с остатками лобстеров. Реджина с отвращением поморщилась.
– Если бы это не было милостыней, – сказал он, – все было бы иначе.
Она нахмурилась. Ее бесило, что она больше ничего не может для него сделать. Не хочет сделать больше.
– Никакая это ни милостыня. Это всего лишь сэндвич.
Узкие губы Иерихона скривились в некоем подобии улыбки. Она заметила, что он попытался умыться и даже побриться. На его шее виднелась черта, за которой заканчивалась борода и начиналась грязь. Несмотря на столь своеобразное разграничение, Реджина решила, что без щетины он выглядит не таким пугающим.
– Может быть, я мог бы вам помогать, – предложил он, стараясь не встречаться с ней глазами. – В обмен на еду.
О нет! Она не собирается брать на себя еще один груз ответственности. Хотя, возможно…
Вчерашняя помощь Дилана оказалась для нее и откровением, и предупреждением. Но она не могла рассчитывать на это при каждой доставке. Как не могла рассчитывать и на Дилана – месячные задерживались.
Как он вчера сказал? «Ничего не должно измениться. Я просто хочу секса». Вполне предсказуемая мужская реакция.
Он ненадежный. Но предсказуемый.
– Простите, – сказала она. – Но мы никого не нанимаем.
– Я не прошу денег.
В голосе Иерихона чувствовался легкий южный акцент, словно аромат бурбона в родниковой воде. Она снова подумала, что за нелегкая забросила его так далеко от дома.
– Только иногда… Я подумал, что мог бы вам помогать, – со спокойным достоинством повторил он.
Голова у нее разболелась. Она не знала, что делать. Когда в «Перфеттос» требовалась посудомойка, Алэн выезжал на угол, где околачивались поденные рабочие, и нанимал помощника прямо с улицы. Но у Алэна не было ребенка, о котором он мог бы беспокоиться. Он и не хотел никакого ребенка, никого, о ком можно было бы заботиться. Сволочь!
Но через столько лет эти слова уже потеряли свою силу и не заводили ее больше. Когда она думала об Алэне, то ощущала только усталость.
– Я дам вам знать, – сказала она.
– Хорошо, мэм. – Иерихон поглубже натянул кепку, прикрывая козырьком чистые беспокойные глаза. – Спасибо.
Он повернулся, чтобы уйти, и чуть не столкнулся с Маргред, которая как раз выходила из-за угла. Они топтались на месте, словно бойцы, выискивающие у противника уязвимые места и пока не наносящие ударов. Наконец Иерихон отступил, и Маргред прошла в кухню.
Когда она потянулась за передником, щеки ее горели.
– Что он здесь делает?
Реджина приподняла брови, удивленная ноткой враждебности, прозвучавшей в ее голосе.
– Я думаю его нанять.
– Зачем?
– Мыть пол, разгружать покупки и всякое такое…
Антония, не оборачиваясь от плиты, презрительно фыркнула:
– Нам не нужен посторонний мужчина, чтобы выполнять за нас работу.
Им не нужен был мужчина и восемь лет назад, когда Реджина появилась на пороге ресторана Антонии с Ником на руках. Несмотря на все свои недостатки, на все сложные чувства по отношению к ушедшей из дому дочери и трехмесячному внуку, Антония делала все, что было необходимо. Но с годами она не становилась моложе. Реджина смотрела на руки матери, когда та лопаткой переворачивала на решетке нарезанное мясо, – сильные, с выпуклыми венами, с узловатыми от возраста суставами пальцев, с пожелтевшими от дыма ногтями – и чувствовала, как горло сжимает спазм любви и паники. Антония в этом никогда не признается, но она уже не может работать столько, сколько раньше. Маргред прекрасно обслуживает клиентов, но по вечерам она уходит домой к мужу. А сама Реджина…
– Все меняется, – коротко ответила Реджина.
Секс все меняет…
Да, приятель, так было всегда.
Месячные задерживались. Пока только на день. На один день.
Может, она и не беременна. Но Реджина ощущала груз тревоги, которая, как живое существо, давила ей на живот, жгла в груди.
– Все эти чертовы заказы на обслуживание праздников! – заявила Антония, обращаясь к Маргред. – Она приняла еще один заказ, торжество по поводу воссоединения семейства, через неделю после дня рождения Фрэнка Айви. А теперь собирается нанять помощника.
Реджина взяла нож и начала крошить зеленый лук для итальянского салата с пастой, не обращая внимания на неприятный комок в горле.
– Шесть баксов в час, пару часов в день, несколько дней в неделю. Подумаешь, большое дело!
– Мы не можем позволить себе взять его. Даже до конца сезона, – проворчала Антония.
Вжик, ежик, ежик…
– Он на это и не рассчитывает. Он не собирается оставаться здесь зимой.
– А вдруг. Он выглядит достаточно ненормальным для этого.
Может быть, и так. Нож замер над столом.
– Мне он не нравится, – сказала Маргред.
Реджина взглянула на нее так, будто ее предали.
– Раньше ты нормально к нему относилась. Он же ветеран войны. Как твой Калеб.
– От него дурно пахнет.
Реджина вспомнила Свежевыскобленный подбородок Иерихона, границу грязи у него на шее и почувствовала неприятный укол вины.
– И с тобой было бы то же самое, если бы у тебя не было места, где можно регулярно принимать душ.
Маргред покачала головой.
– Нет, все же не настолько плохо. От него пахнет… как-то не так.
Антония с шумом поставила тарелку на окошко.
– Если он не будет прикасаться к еде или путать посетителей, мне наплевать, как от него пахнет.
Реджина, не ожидавшая от матери поддержки, изумленно взглянула нее.
Антония уперлась руками в бока.
– Ты так и будешь стоять с открытым ртом? Или все-таки подашь жаркое, пока оно не остыло?
Следующие несколько часов прошли в атмосфере напряженной работы и поднимавшегося от плиты пара. В одиннадцать часов меню изменилось: на смену яичнице, жаркому и домашней жареной картошке пришли бутерброды, сэндвичи «субмарина» и пицца. Столики заполнили не желающие самостоятельно готовить отдыхающие, явившиеся в поисках горячей пищи обитатели палаток и пассажиры яхт, сошедшие на берег ради покупок или местного колорита.
Дилана не было. Реджина поймала себя на том, что ее взгляд постоянно устремляется к окошку в зал, высматривая его высокую худую фигуру, и плотно сжала губы.
– Черт, вот черт! – Она резко отдернула руку от разделочной доски.
Мать внимательно посмотрела на нее.
– С тобой все в порядке?
– Все нормально, – ответила она, рассматривая пальцы.
На этот раз под нож попал только кончик ногтя. Никакой крови, ничего не испачкано.
Никакой крови…
Она уже трижды бегала в туалет, как будто процедура стягивания трусов могла каким-то образом трансформировать пот от работы в жаркой кухне в хорошие для нее новости: «Не беременна».
Ей необходимо съездить в Рокленд и купить этот чертов тест!
Ей нужно сконцентрироваться на работе. Она любила стряпать и испытывала удовольствие от того, что кормила людей. Но теперь былой азарт исчез. Она могла приготовить блюда этого меню с закрытыми глазами.
– Если бы я никогда в жизни не поджарила ни одного моллюска и не приготовила ни одного ролла из лобстера, то была бы счастлива, – пробормотала она.
– Ты была бы счастлива, а у нас не было бы нашего бизнеса, – отрезала Антония. – Заказ готов.
Постепенно заказы начали редеть, зал опустел. Посетители возвращались к своим лодкам, отпускам, к своей жизни.
– Господи, как мне нужна сигарета! – сказала Антония и вышла на улицу, к мусорному баку.
Реджина выложила гарнир на последние два заказа: салат латук, помидоры, колечко красного лука. Подавая тарелки в окошко, она снова посмотрела на дверь. Высокий мужчина. Темные волосы. На какое-то мгновение напряжение спало. Дилан?
Но это был всего лишь Калеб, который стоял, опершись на здоровую ногу, и разговаривал с Маргред.
– Подать тебе что-нибудь? – поинтересовалась Реджина. – Чашку кофе?
Он улыбнулся, и в уголках его глаз собрались морщинки.
– Было бы здорово.
Она принесла ему кофе, а Маргред пока обслуживала последний столик.
– Спасибо. – Калеб взял кружку и поднес к губам. – Мэгги говорит, что ты хочешь нанять того бездомного парня, которого подкармливаешь.
Мысли Реджины переключились с одних забот на другие.
– Я думаю над этим. Ты ведь сказал, что он чист.
– У полиции на него ничего нет. Но есть ряд вопросов.
Она с вызовом вздернула подбородок.
– Еще какие-то вопросы, помимо того что у него нет работы и ему негде жить?
Калеб отхлебнул кофе.
– Здесь есть один лагерь… – сказал он. – Там живут бездомные парни, в основном ветераны. Там, на старой каменоломне.
От удивления она открыла рот. И тут же молча его закрыла. Лагерь? Из бездомных ветеранов? Здесь, на Краю Света? Маргред закончила со своим столиком.
– Я бывал там пару раз, – продолжал Калеб. – Присматривался. Одного из них сегодня отвез в больницу к доктору Тома.
– Ну и что?
– У него сильные головные боли. Галлюцинации. – Взгляд Калеба встретился с взглядом жены. – Он утверждает, что им овладел дьявол.
Маргред затаила дыхание.
– М-да… – сказала Реджина.
Зачем он ей все это рассказывает?
– И что? – спросила Маргред.
– Доктор прописал ему халдол, и я отвез его назад в лагерь.
– Ты должен сказать об этом Дилану, – сказала Маргред.
– Я собираюсь это сделать. – Голос Калеба прозвучал угрюмо.
– А где Дилан? – поинтересовалась Реджина.
Взгляд Калеба скользнул по ее лицу, но создавалось впечатление, что на самом деле он ее плохо видит. Во всяком случае, ее жизненную ситуацию.
– Черт его знает!
Все как обычно! Ненадежен. Типичный мужчина.
– Реджи… – Взгляд Калеба стал острым, голос звучал вкрадчиво. – Скажи мне, что происходит. Есть какая-то особая причина, по которой ты хочешь нанять этого парня, Иерихона?
Да. Нет.
Возможно, я беременна. Ребенком от твоего брата.
Нет, определенно нет.
Она пожала плечами.
– Мы сейчас явно загружены. Мне может понадобиться помощник.
– Люси, – сказала Маргред.
Калеб задумчиво нахмурил брови.
Реджина покачала головой.
– Мне не нужна официантка. Мне нужен кто-то для грязной работы.
– Люси не боится работы, – сказал Калеб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29