- Официальный? Вы откомандированы к нам?
И этот туда же. Вот Крым отделился, а скоро и эти захотят собственную
валюту ввести и границы установить. Республика Курорт. Все с ума посхо-
дили.
- Нет, интерес у меня неофициальный. - Я был терпелив, как опытная
сиделка у постели тяжелобольного. - Я нахожусь здесь на отдыхе, а на ки-
нофестивале работает моя жена, которая сообщила мне сегодня утром об
убийстве Доренко. И я пришел к тебе, Сережа, как мужик к мужику, чтобы
объяснить, что Игорь Аркадьевич никогда не был любовником Ольги, поэтому
все твои подозрения в его адрес напрасны.
- Но если Литвак не был ее любовником, то почему вы решили, что мы
его в связи с этим подозреваем? Откуда такие сведения?
- От моей жены. Ведь это она первая сказала вам о Литваке, верно?
Первая и единственная.
Сергей молча открыл папку и стал листать бумаги. Я понял, что он ищет
показания свидетельницы Стасовой. И пока он будет их искать, я успею
состариться, а Лиля выйдет замуж и нарожает мне внуков. Но я не хотел
его торопить. Мальчик был совсем молоденький и требовал к себе уважения.
- Фамилия вашей жены Стасова? - наконец спросил он, не отрывая глаз
от лежащих в папке бумаг.
- Мезенцева. Маргарита Мезенцева.
- Ах вот как!
Черт возьми, ну чего Ритке не жилось с моей фамилией! Сменила ее на
девичью сразу же после развода. Вот теперь и объясняйся с каждым встреч-
ным.
Он нашел нужный документ и бегло его просмотрел, потом едва заметно
улыбнулся:
- Забавно получается. Первые свидетели в один голос утверждали, что
ваша жена давно ревновала вас к убитой. А она, словно оправдываясь, -
подбрасывает нам Литвака. Литвак же, в свою очередь, категорически все
отрицает. И как вы это объясните, Владислав Николаевич?
Я рассказал ему про наш с Ольгой обман и про девственно-чистую репу-
тацию Игоря. Сергей слушал с интересом, весело хмыкал и кивал головой.
Но в конце моего покаянного повествования вдруг посерьезнел:
- Почему я должен вам верить? Может быть, вы - друг Литвака и говори-
те сейчас неправду, чтобы выгородить его.
- Может быть, - сердито откликнулся я. - Попробуйте опросить всех
участников фестиваля, и если хоть одна живая душа заикнется о романе
Ольги и Игоря - можете плюнуть мне в лицо. Потому что этого романа не
было, это плод нашей фантазии. Вам назовут с десяток любовников и пок-
лонников Ольги, но среди этих имен не будет имени Литвака, это я вам га-
рантирую.
От злости я даже не заметил, как стал обращаться к нему на "вы". Вне-
запно Сергей улыбнулся открыто и весело, хотя глаза его по-прежнему были
голодными и какими-то грустными.
- Хорошо, что вы пришли, Владислав Николаевич, а то я уже совсем за-
мучился. Работаю первый год, опыта мало, а тут такое... Звезда, претен-
дентка на первую премию.
Он умолк и поглядел куда-то за окно. Я проследил за его взглядом и не
увидел ничего интересного, кроме розового фасада большого здания, напо-
минающего обком партии.
- Владислав Николаевич, мне сложно говорить... Одним словом, наше на-
чальство залетных помощников не жалует. Я бы хотел спросить вашего сове-
та, тем более что вы хорошо знали Доренко и ее окружение, но мне за это
голову снимут. Советчик у нас один.
- Это который в двенадцатой комнате сидит? - догадался я.
- Он самый, - усмехнулся Сергей.
- И какой же выход? Сделать вид, что я сюда не приходил и ты меня не
знаешь?
- Нет. Я включаю вас в список свидетелей и на этом основании могу об-
щаться с вами сколько угодно. Только для этого вам придется хотя бы
иногда приходить сюда. Вы располагаете ценной информацией...
- Нет, Сережа, этот фокус у тебя не пройдет. Твое начальство меня ви-
дело и весьма нелюбезно выставило вон. Если ты попробуешь выдать меня за
свидетеля, завтра же я окажусь в двенадцатом кабинете, и допрашивать ме-
ня будет его хозяин, а не ты. И вообще, с чего ты взял, что я собираюсь
тебе помогать, а? Я, между прочим, в отпуске.
Лицо его вмиг осунулось и окаменело. Конечно, я был груб, но после
странного разговора с его начальником у меня не было оснований для бла-
годушия.
- Если вы сюда пришли, чтобы рассказать о Литваке, значит, вы хотели
помочь нам, чтобы мы не тратили напрасно силы и время на эту версию.
- Я хотел помочь не вам, а Игорю. У него очень ревнивая жена, которой
он ни разу в жизни не изменял. Если будет скандал, ему вовек не от-
мыться, ты это понимаешь? Можно всю жизнь ему искалечить, и его жене,
кстати, тоже, не говоря уже о детях.
- Значит, я не могу на вас рассчитывать?
Он смотрел на меня, как смотрят больные щенки, выброшенные на улицу
безжалостными хозяевами. И я вдруг подумал о том, что он всю ночь не
спал, что таких преступлений, как убийство кинозвезды Ольги Доренко, в
его небогатой практике еще не было, что он безумно боится "провалить"
работу и наплевать ему в этом случае на самолюбие. Ему действительно
нужна помощь. Проведя полночи в компании полупьяных киношников, он, на-
верное, пришел в ужас от того количества сплетен, домыслов, грязи и отк-
ровенной злобы, которое вылилось на него. Кино - это свой мир, и чтобы
разобраться в связывающих людей взаимоотношениях, нужно покрутиться в
этом мире не один год. И я дрогнул.
- Сколько человек работает по этому делу?
- Все, кто свободен и есть в наличии. Но у нас завал, на все времени
не хватает, поэтому работать будут все понемногу.
- Основные есть? Или у вас дитя без глазу окажется?
- Боюсь, что окажется. Но основных - трое.
- Кто еще, кроме тебя?
- Паша Яковчик и Валентин Иванович Кузьмин. Они сейчас в гостинице
людей опрашивают.
- Паша, стало быть, молодой, а Кузьмин - постарше? - хмыкнул я.
- Валентин Иванович мой наставник, - вздохнул Сергей. - У него стаж
больше двадцати пяти лет.
- А чего вздыхаешь так тяжело? Не помогает наставник, что ли?
Он посмотрел на меня своими щенячьими глазами, и мне захотелось пог-
ладить его по голове и почесать за ухом.
- Пьет он. Ему уже ни до чего дела нет.
- Так, понятно. С наставником мы кашу не сварим. А Паша? Он что за
человек?
- Паша хороший парень, но у него контракт кончается. Он когда в школу
милиции поступал, подписал контракт на пять лет. После окончания школы
уже четыре с лишним года прошло. Он уж и место себе присмотрел, на-
чальником службы безопасности какого-то банка уходит. Тоже за лаврами не
гонится.
- А ты, выходит, гонишься?
- Я для коммерции не гожусь. Буду здесь работать, пока не выгонят.
Да, парень, не повезло тебе, подумал я сочувственно. Из двоих напар-
ников один - престарелый алкаш, другой равнодушно дослуживает оставшиеся
месяцы. За нераскрытое убийство их из органов не уволят, а благодарности
в приказе им не нужны. Короче, задницу рвать на этом убийстве придется
только тебе одному.
- А что у нас со следователем? - поинтересовался я.
- Нормальный мужик, - как-то неопределенно ответил Лисицын. - Я его
мало знаю.
Я посмотрел на часы. Лиля сидит на скамейке в ожидании нерадивого па-
паши уже час. Я, конечно, могу дать руку на отсечение, что она никуда с
этой скамейки не сдвинется и с чужим дядей не уйдет, она у меня вышколе-
на в этом отношении. Но совесть-то родительскую надо иметь!
- Значит, так, Сергей Лисицын, - сказал я, вставая. - Первомайская,
дом восемь. До десяти утра и после шести вечера. Нужен будет совет -
приходи.
Лиля, как и ожидалось, сидела неподвижно, уткнувшись в книжку. Даже
издали было видно, что это совершенно не "Муммитролль", ну просто ничего
общего. Но и не Барбара Картленд, которую я узнавал с любого расстояния
по карманному формату и красно-желто-зеленому оформлению обложки. Книж-
ка, которую держала в руках Лиля, была обычного формата, очень толстая.
Подойдя ближе, я прочитал название: "Украденные сны" и разглядел рису-
нок, на котором была изображена стройная блондинка с сигаретой в руках.
Очередное любовное чтиво.
- Что читаешь? - спросил я, усаживаясь рядом и забирая у нее из рук
книгу. - Опять какие-то страсти? Откуда деньги на такую книжку?
- У меня еще со вчера осталось, я не все потратила, - ответила Лиля,
пряча глаза.
Значит, ни вчера, ни позавчера, ни три дня назад она не покупала мо-
роженое, деньги на которое исправно просила дважды в день. Ах, хитрюга!
Уходила, зажав в маленьком кулачке пятитысячную бумажку, а через пятнад-
цать минут возвращалась и говорила, что было вкусно. Куда же она их пря-
тала? Наверное, в книжки, с которыми не расставалась ни на минуту, даже
когда ходила "за мороженым". "Я посижу на лавочке, почитаю и съем моро-
женое, - говорила она мне. - А то пока я его сюда донесу, оно растает".
В этом был резон, и мне, старому сыщику, и в голову не могло прийти, что
меня легко и изящно дурит собственная восьмилетняя дочь.
Я осмотрел толстую голубую книгу и заметил сзади написанную шариковой
ручкой цену "15000". В конце концов, три порции мороженого, которые мож-
но было купить за 15 тысяч рублей, приносили удовольствия ровно на трид-
цать минут, а пятисотстраничную любовную историю девочка будет смаковать
по меньшей мере дня три. Стоит того. Надо только проверить, нет ли там
какойнибудь порнухи.
Я открыл страницу с рекламной аннотацией и страшно удивился.
- Лиля, но это же детектив! Это не любовный роман.
- Я знаю, папа, - виновато ответила она. - Мне стало интересно.
- Тебе еще рано читать детективы, - авторитетно заявил я. - Ты ничего
здесь не поймешь.
- Неправда, я прочитала уже двадцать страниц и все поняла. Можешь
проверить. Хочешь, расскажу, про что там написано?
- Не хочу, - буркнул я. - Мне на работе детективов хватает. Пойдем
обедать.


Глава 2

Когда к шести часам Рита на пляже не появилась, я понял, что ее
что-то задержало и ждать дальше смысла нет.
- Собирайся, котенок, - сказал я Лиле, натягивая джинсы и складывая в
большую сумку наши пожитки.
- А мама? - спросила она, поднимая голову от толстого "Украденного
сна". Ее большие темно-серые глаза смотрели обиженно и недоумевающе.
- Лилечка, ты же слышала, что мама рассказывала утром. У них в гости-
нице произошло убийство, и теперь там работает милиция. Может быть, маму
попросили никуда не отлучаться.
- Ее что, подозревают?
Так. Ребенок в первый раз в жизни взял в руки детектив, и вот вам,
пожалуйста.
- Нет, солнышко, но мама хорошо знала ту тетеньку, которую убили, и
ее, наверное, просят рассказать о ней поподробнее.
Лиля молча кивнула и стала одеваться. Повидимому, мое объяснение ее
вполне удовлетворило.
По дороге к дому на Первомайской улице мы зашли в магазин купить
что-нибудь на ужин. Наши хозяева разрешали пользоваться кухней, что оз-
начало, что можно брать две тарелки, две вилки, нож, кастрюлю или сково-
родку, включать газ на плите и открывать водопроводный кран. Хранить же
купленные продукты было негде, потому что холодильник, как это часто бы-
вает в семьях, где принято сдавать комнаты и углы, стоял в хозяйской
горнице. О том, чтобы заходить туда, и помыслить было нельзя. Поэтому
продукты, которые нужно хранить в холоде, мы покупали в микроскопических
дозах, то есть ровно столько, сколько можно было немедленно съесть.
- Что возьмем? - демократично спросил я Лилю. - Сосиски куриные, коп-
ченые или голландские?
- Копченые, - не раздумывая откликнулась она, с вожделением впиваясь
глазами в витрину с разнообразными колбасами.
- А на гарнир? Сварим картошку или макароны? Или хочешь, купим пакет
гречки, она быстро варится.
- Все равно, пап, что хочешь.
Я хотел картофель фри с хрустящей золотистой корочкой и квашеной ка-
пусты. Но все равно выбирать приходилось между вареной картошкой, мака-
ронами и гречкой, а Лиля была мне в этом трудном деле не советчица. Ког-
да мой ребенок видел сырокопченую колбасу, мир переставал для нее су-
ществовать. Можно было в этот момент добиться от нее согласия на любую
экзекуцию вплоть до глотания желудочного зонда, можно было даже вырвать
у нее обещание не читать лежа и за едой. Не знаю, почему Рита ограничи-
вала девочку в том, что она любила больше всего на свете (после книжек,
конечно), я лично никакого вреда здоровью от колбасы не вижу. Но Рита -
это Рита, она не удостаивает окружающих объяснениями своих поступков и
оценок. Ребенку это вредно - и все. Поэтому все, в чем я не согласен с
матерью Лили, я делаю по-своему, но тайком. Плохо только, что к этим
"тайным" действиям приобщается и сама Лиля.
Купив пять копченых сосисок, пачку сметаны и попросив нарезать то-
ненькими ломтиками колбасу "Преображенская", мы вышли из магазина и поп-
лелись на маленький базарчик, где выбрали восемь средних картофелин, три
помидора, четыре огурца и одну луковицу. Продавцы морщились и ворчали,
им было неудобно взвешивать такие смешные порции овощей, но я стоял с
каменным лицом, делая вид, что все это ко мне не относится. Пусть хоть
изворчатся все, но я буду покупать ровно столько продуктов, сколько нуж-
но для ужина, иначе на этой чудовищной жаре да без холодильника все про-
тухнет. Более того, неиспользованные продукты придется держать в нашей
комнате, и утром над ними уже будет виться стайка омерзительных мелких
мушек. Нет уж, увольте.
Сегодня мне не повезло, на кухне кроме хозяйки, Веры Ильиничны, толк-
лись две девушки из Петербурга, которые тоже снимали комнату. Мое появ-
ление было воспринято без восторга, в кухне было все-таки тесновато. Ну
что ж, можно поужинать и попозже, решил я, быстро ретируясь и поднимаясь
по лестнице в свою каморку.
- Ты очень голодная? - заботливо спросил я Лилю, которая уже улеглась
на кровать и уткнулась в свой "Сон".
- Нет еще, - машинально ответила она, не поворачивая головы.
Дом у стариков Вишняковых был очень маленький, но двухэтажный. На
первом этаже были две хозяйские комнаты, на втором - две другие, которые
в летнее время сдавались по безбожной цене.
1 2 3 4 5 6