Всего прискорбнее было то, что рукопись "Православного исповедания" в том его виде, как оно было исправлено в Яссах и утверждено в Константинополе, не была выслана в Киев, где все более и более делалось настоятельным издание такого исповедания. В 1643 г. Федор Скуминович, уклонившийся из православия в унию, издал книгу, в которой говорил, будто всего более понудило его оставить прежних своих единоверцев - русских то, что они на самые простые вопросы о догматах веры не могут дать определенного ответа, не имея у себя положительного учения Церкви, и с насмешкою писал: "Ездили с Катехизисом в Валахию и, не докончив дела, вернулись домой еще прошлой осенью (т. е. 1642 г.). Из Константинополя доселе нет никакого решения, и еще неизвестно, что-то породится от таких продолжительных рассуждений. Слышно только, что греки говорят: "Не Руси учить нас вере".
Петр Могила не мог более терпеть и, не теряя надежды издать свое "Православное исповедание" в полном виде, когда оно получится из Константинополя, решился немедленно напечатать его в сокращении под заглавием "Собрание короткой науки о артикулах веры православно-кафолической христианской, ведлуг вызнаня и науки Церкве св. Восточной, соборной и апостольской". Книга издана была в Киево-Печерской типографии сперва на польском языке, доступном и иноверцам, для того, как сказано в предисловии, "чтоб зажать рот бесстыдным неприятелям восточного православия, которые осмеливаются взводить на него разные ереси", а потом в 1645 г. и на русском, чтобы служить руководством для православных, и особенно для детей их, обучающихся в школах, для чего даже библейские тексты в ней приведены не на славянском языке, а на местном народном наречии. Изданный теперь краткий Катехизис отнюдь не есть самое "Православное исповедание" в том виде, в каком оно составлено в Киеве и рассматривалось на Киевском Соборе, а есть только сокращение этого "Исповедания", потому что некоторые вопросы и ответы в том и другом, несомненно, были изложены различно, а многие другие совсем опущены в кратком Катехизисе, между тем как в киевской редакции "Православного исповедания", несомненно, находились и обсуждались на Киевском Соборе. Да и Могила не решился бы напечатать целиком "Православное исповедание" в его киевской редакции, зная, что она подверглась в Яссах значительным переменам, и в предисловии к краткому Катехизису прямо обещался вскоре издать и обширный Катехизис с доказательствами из Священного Писания, Соборов и отцов, разумея, конечно, "Православное исповедание", хотя не в киевской, а в исправленной редакции. Как велика была нужда даже в таком кратком Катехизисе, видно из того, что в следующем (1646) году он дважды перепечатан во Львове епископом Львовским Арсением Желиборским и типографщиком Слезкою, а в 1649 г. с некоторыми изменениями напечатан и в Москве по благословению патриарха. Полного "Православного исповедания" для напечатания его Могила из Константинополя не дождался.
Не успел Могила окончить вполне одного дела, как принужден был приниматься за другое. Известный Кассиан Сакович, изменивший прежде православию, а теперь изменивший и унии и сделавшийся из дубенского униатского архимандрита латинским ксендзом в Кракове, издал там в 1642 г. на польском языке книгу под заглавием: "Перспектива, или Изображение заблуждений, ересей и суеверий Греко-Русской дезунитской Церкви, находящихся как в догматах веры, так в совершении таинств и в других обрядах и церемониях". Целию издания этой книги, как говорит автор далее в самом ее заглавии, было будто бы только то, чтобы "римско-католики почувствовали жалость к народу русскому и захотели отводить русских от их заблуждений и приводить к совершенному соединению с святым Римским Костелом". Автор имел в виду преимущественно дезунитскую, т. е. православную, Западнорусскую Церковь, но касается и униатов, как державшихся того же самого богослужения и обрядности, и особенно не пощадил их в предисловии к своей книге. После предисловия в книге можно различать восемь главных отделов. В первых седми Сакович рассматривает по порядку седмь таинств, каждое порознь, начиная с крещения, и старается указать заблуждения или суеверия не столько в учении о том или другом таинстве, не столько даже в чинопоследованиях таинств, сколько в церковной практике или в том, как, с какими обычаями, при какой обстановке совершалось тогда каждое таинство в Западнорусской Церкви. В осьмом отделе, самом обширном, занимается церковным уставом, критически перебирает разные церковные службы и частные священнодействия и высказывает язвительные замечания относительно праздников Малорусской Церкви, ее постов, храмов, оказывания в ней проповедей, ее училищ и пр. В заключении, упрекнув русских в лютеранстве и кальвинизме, убеждает их соединиться с Римскою Церковию, с которою их Церковь будто бы согласна во всем, кроме учения об исхождении Святого Духа и о папе. Книга Саковича, проникнутая явною неприязнию к той Церкви, к которой он некогда принадлежал, наполненная ложью, клеветами и насмешками против нее и представлявшая состояние ее в самом мрачном, безотрадном виде, не могла не произвести тягостного впечатления на православных, тем более на их архипастыря Петра Могилу, и он не остался безмолвным. В 1644 г., т. е. спустя какие-нибудь полтора года, он выпустил из Киево-Печерской типографии довольно объемистую книгу на польском языке под заглавием "Лифос, или Камень, брошенный с пращи истины св. православной Русской Церкви смиренным отцом Евсевием Пименом (по-русски: православным пастырем) на сокрушение лживо-темной Перспективы... Кассиана Саковича". Здесь автор преследует своего противника шаг за шагом и отражает каждое его нападение. И потому книга "Лифос" расположена в том же самом порядке, как и "Перспектива", и разделена на те же самые главные части. В предисловии к "Лифосу" автор опровергает предисловие "Перспективы". Затем в отделе о крещении перебирает по порядку одно за другим все возражения Саковича относительно этого таинства, приводит каждое из них порознь и на каждое дает особый ответ; в отделе о миропомазании перебирает все возражения относительно миропомазания и на каждое порознь дает особый ответ и таким образом проходит все отделы "Перспективы", перебирая изложенные в них возражения и давая на каждое особый ответ. Некоторые ответы весьма обширны. В заключении, опровергнув первую мысль, выраженную в заключении "Перспективы", будто русские следуют некоторым заблуждениям лютеранизма и кальвинизма, соглашается со второю мыслию, что русские действительно несогласны с латинянами в учении о происхождении Святого Духа и о главенстве папы. Но чтобы показать, как учит об этом православная Церковь и почему не соглашается с Римскою, автор "Лифоса", тотчас после заключения прибавил к своей книге два небольшие трактата: об исхождении Святого Духа и о первенстве в Церкви, где, изложив основания православного учения об этих предметах, разобрал возражения латинян и на каждое дал особый ответ. Невозможно рассмотреть и оценить здесь все ответы "Лифоса" - иначе пришлось бы переписать всю книгу, - но можно подвести их под некоторые роды. В одних ответах составитель "Лифоса" прямо говорит Саковичу, что обвинения его против Церкви Малорусской неправда, ложь, клевета. В других - что его обвинения падают собственно на действия частных лиц, духовных и мирян, на их произвольные отступления от правил и постановлений Церкви и несправедливо вменяются самой Церкви; что такие отступления и злоупотребления в церковной практике бывали во всякое время и в Римской, и в других Церквах; что если в Малорусской Церкви отступления эти умножились, то виною тому уния, из-за которой православное духовенство и народ пятьдесят уже лет терпят всякого рода притеснения и гонения, и что против этих отступлений теперь принимаются уже меры православными архипастырями. В ответах третьего рода, именно на те обвинения, которые падали действительно на самые чинопоследования Церкви Малорусской, автор "Лифоса" иногда только объясняет своему противнику неправильность его понимания и толкования этих чинопоследований и раскрывает истинный смысл разных церковных служб, обрядов, церемоний, ссылаясь, между прочим, на греческие и на славянские Требники и Служебники, рукописные и печатные стрятинского и киевского издания. А иногда доказывает противнику, что его обвинения и порицания неосновательны, и в защиту осуждаемых им чинопоследований или учения Малорусской Церкви приводит правила древних Соборов, свидетельства древних церковных историков, изречения святых отцов - Дионисия Ареопагита, Иустина, Григория Богослова, Августина и других, даже свидетельства позднейших латинских писателей Фомы Аквината, Барония, Беллярмина. Характер полемики в "Лифосе", как и в "Перспективе", по обычаю того времени желчный и бранчивый: "Лифос" резко выставляет и порицает не только нравственные, но и физические недостатки Саковича. Автором "Лифоса" обыкновенно называют самого Петра Могилу как русские писатели, начиная с Галятовского, так и польские - Циховский, Кулеш, Стебельский и другие. Но один из последних, иезуит Рутка, в своем полемическом сочинении против Галятовского говорил ему: "Лифос, или Камень" писал Петр Могила? Не верим: он чужд был еретического духа. Мы имеем известие, что сочинителями "Камня" были Коссовы, Калиментовы и другие из вашей дружины". И это мнение едва ли не следует признать более вероятным. Сочинить такую объемистую книгу, как "Лифос", и такого разнообразного содержания, требовавшую множества мелких справок, соображений и продолжительного труда, сочинить в какие-нибудь пятнадцать или осьмнадцать месяцев Петр Могила один, нам кажется, не имел даже физической возможности при других неотложных архипастырских его занятиях. Всего скорее он, как только получил и прочел книгу Саковича, мог разбить ее на несколько частей и поручить своей ученой братии или сотрудникам, чтобы каждый из них подробно разобрал и опроверг порученную ему часть, а сам потом держал только главную редакцию всего сочинения. При таком предположении очень естественно, что "Лифос" издан был не под именем какого-либо частного лица, а под общим именем православного пастыря (Евсевия Пимена) и что в "Лифосе" постоянно говорится о Петре Могиле в третьем лице и с подобающим уважением, хотя, разумеется, Могила мог и сам так писать о себе, скрываясь под псевдонимом. Кто бы, впрочем, ни был истинным сочинителем "Лифоса", появление этой книги имело весьма важное значение. Это была, можно сказать, полная Апологетика православной Западнорусской Церкви против тогдашних нападений на нее от униатов и латинян, а отчасти и ее Литургика с объяснением ее богослужения, таинств и обрядов, ее постов, праздников, устройства храмов и пр. И надобно прибавить, что книга написана по тому времени очень основательно и могла быть истинно полезною для православных. Вскоре она вызвала собственно своими двумя последними трактатами возражения со стороны латинян, а православными переведена на русский язык и проникла даже в Московское государство.
Спустя два года, и именно к концу 1646 г. (16 декабря), Петр Могила издал в Киево-Печерской типографии еще книгу, над которою, несомненно, трудился сам и которая имела великую важность для Церкви. Разумеем его "Евхологион, альбо Молитвослов, или Требник". Что подвигло Могилу заняться составлением этой книги, объясняет он в своем предисловии к ней. "Удостоенный, - говорит он, - изволением Божиим архиерейского сана в Церкви Русской православно-кафолической и звания архиепископа в митрополии Киевской, Галицкой и всея России, я во все дни жизни моей соболезновал сердцем о скудости моих познаний. Но твердо помня, что Спаситель наш Иисус Христос взыщет от меня словесных овец Своих, вверенных мне в паству, и ведая несомненно, что противники наши и лжебратия св. православия тяжко и с насилием оскорбляют православных разными досаждениями и обидами, бесстыдно называют наших духовных неучами и невеждами в совершении Божественных таинств и других богослужений, утверждают, что Русь православная уклонилась в ересь, не знает ни числа, ни формы, ни материи, ни намерения (интенции), ни обрядов Божественных таинств, не умеет дать о них отчета и в совершении их держится различного способа, я, потрудившись по силам моим о укрепляющем меня Иисусе, предпринял отнять такое тяжкое поношение противников от православного причта св. Российской Церкви. И по благодати Божией не вотще потрудился, как может видеть каждый просвещенный и благочестивый читатель этой книги, названной Требником". Обращаясь затем к прежним Требникам львовского, стрятинского, острожского и виленского издания. Могила хотя утверждает, что между ними есть согласие в рассуждении совершения седми церковных таинств, но сознается, что есть между ними и несогласие в отправлении некоторых церемоний, есть в них погрешности и обмолвки, происшедшие частию от простоты и нерассудительности исправителей, частию от невнимательности переписчиков и особенно от недостатка познаний в лицах, трудившихся над цензированием и изданием тех книг, что эти лица "много нужных вещей опустили, а ненужных прибавили", и указывает даже несколько примеров таких опущений и прибавлений. Таким образом, побуждениями для составления нового Требника Петру Могиле послужили, с одной стороны, укоризны врагов православным священникам, что они не умеют совершать таинств и обрядов, вовсе не понимают их смысла и совершают их различно, а с другой - то, что в прежних Требниках действительно находились несогласия, погрешности, и многое нужное было опущено, а ненужное прибавлено. И Могила имел целию дать православным священникам такой Требник, из которого они научились бы понимать самый смысл таинств и обрядов и совершать их правильно, одинаково и согласно и в котором не было бы ни погрешностей, ни опущений, ни прибавлений прежних Требников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115