Да, она не учила файров петь, но зато научила их наслаждаться музыкой. И они действительно наслаждались, выражая свой восторг в песне. Их диапазон не ограничивался несколькими октавами человеческого голоса. Чистый, звонкие трели буквально пронизывали слушателя. У Менолли даже уши заломило, и по тому, как Пьемур сжал ладонями голову, она поняла: он чувствует то же самое.– Ну, молодой человек, – изрек мастер Шоганар, когда замерли последние отголоски песни, – надеюсь, они поставили тебя на место? Мальчуган самоуверенно ухмыльнулся.– Получается, они могут щебетать не только с тобой, – обратился мастер к Менолли.Краем глаза девочка заметила, как Пьемур протянул руку, чтобы погладить Крепыша, и тот, не мешкая, стал тереться головой о руку мальчика – то ли одобряя его пение, то ли в знак дружбы. Лицо Пьемура озарилось неподдельным счастьем.– Они привыкли петь, потому что им это нравится, мой господин. Трудно заставить их молчать, когда звучит музыка.– Неужели? Что ж, надо будет обдумать возможности этого феномена. – Нетерпеливым взмахом руки мастер Шоганар велел им удалиться. А сам, уронив голову на руку, немедленно разразился оглушительным храпом.– Он что, и вправду спит или только прикидывается? – спросила Пьемура Менолли, когда они вышли на передний двор.– Все утверждают, что спит. И разбудить его может только фальшивый звук или очередная еда. Он никогда не выходит из вокального класса. Даже спит в комнатке по соседству. Не думаю, чтобы он мог подняться по лестнице – слишком уж разжирел. А знаешь, Менолли, даже по гаммам можно сказать, что голос у тебя приятный – такой пушистый…– Ну, спасибо!– Не за что. Лично мне нравятся пушистые голоса, – продолжал Пьемур, как будто и не замечая ее насмешки. – Терпеть не могу тонких и визгливых, как у Поны с Бриалой… – Он дернул головой в сторону домика. – Слушай, может, стоит покормить файров? Дело идет к ужину, и мне кажется, они слегка осунулись.Менолли согласилась – сидящая у нее на плече Красотка уже начала жалобно курлыкать.– Я почти уверен, что Шоганар задумал ввести файров в хор, – поддав ногой камешек, сказал Пьемур. И засмеялся, указывая пальцем в сторону кухни. – Гляди, Камо уже несет свою вахту!Дурачок стоял наготове, толстой рукой прижимая к себе огромную миску, с верхом наполненную обрезками мяса. Другой рукой он приманивал кружащихся над ним ящериц.Дядюшка и обе Тетушки решительно предпочитали Камо в качестве кормильца. Они целиком поглощали его внимание, так что он и не заметил, как Крепыш, Лентяй и Кривляка в ожидании еды расселись на плечах у Пьемура. Втроем оказалось значительно легче распределять пищу поровну. Поймав взгляд Пьемура, который оглядывал двор, желая убедиться, что его новые обязанности не остались незамеченными, Менолли подумала: надо бы предложить мальчугану помогать ей каждый день, если только это не помешает его занятиям и не навлечет гнев мастеров. – Я ученик мастера Шоганара. А он не станет возражать! Я в этом уверен. – И Пьемур теперь уже с видом собственника принялся поглаживать бронзового и двух коричневых.Как только файры наелись, Менолли отослала Камо обратно на кухню. Правда, на этот раз Альбуна не выражала свое неудовольствие вслух, но Менолли знала: из окон кухни за ними неотступно следят любопытные глаза.. Камо удалось отправить без особых хлопот: Менолли пообещала ему, что завтра утром он снова будет кормить «милашек». Насытившись, файры ленивыми кругами взлетели на крышу главного корпуса, чтобы погреться в лучах вечернего солнца. И как раз вовремя. Они только-только уселись, как двор наводнила орава спешащих на ужин мальчишек.– Жаль, что тебе приходится сидеть с ними, – сказал Пьемур, кивнув в сторону стола девочек.– Почему бы тогда тебе не сесть рядом со мной? – с надеждой предложила Менолли. Было бы с кем поговорить за едой.– Не-а. Мне больше не разрешают.– Не разрешают?Пьемур пожал плечами со смешанным выражением возмущения и удовольствия, навеянного приятными воспоминаниями. – Пона наябедничала Данке, а та побежала к Сильвине…– А что ты натворил?– Да ничего особенного. – Но на его озорной мордашке было написано, что выкинул он что-то из ряда вон выходящее. – Ты же знаешь, Пона такая клуша, просто помешана на титулах! Ну, а мне теперь запрещено даже близко подходить к столу девчонок.Запрет слегка расстроил Менолли, но зато Пьемур еще больше вырос в ее глазах. Пока девочка неохотно тащилась к своему месту, ее вдруг осенило: чтобы не сидеть рядом с ними, ей нужно просто-напросто опоздать! Тогда придется занять любое свободное место. Открытие так воодушевило ее, что она уже более решительно подошла к столу и стойко перенесла враждебность соседок. Не обращая внимания на их ледяное молчание, она с аппетитом набросилась на суп, сыр, хлеб и сладкие пирожки, которыми завершился незатейливый ужин, потом вместе со всеми выслушала объявление о времени репетиций и о том, что завтра днем ожидается очередное Падение. Всем предписывалось держаться поблизости от Цеха и выполнять возложенные на них обязанности – как во время Падения, так и до и после него. Менолли посмеивалась про себя, наблюдая, как, заслышав про Падение, девочки испуганно шушукаются, и даже позволила себе разок презрительно усмехнуться в ответ на их боязливые вопросы. Неужели можно и вправду бояться бедствия, которое знаешь с самого рождения?Она даже не пошевелилась, когда девочки вышли из-за стола, но на этот раз была уверена, что Аудива ей тайком подмигнула. Когда они отошли подальше, встала и Менолли. Может быть, ей удастся еще раз побывать в домике, не встречаясь с Данкой…Девочка направилась к выходу, но ее остановил оживленный голос Главного арфиста.– Менолли, не уделишь ли мне минутку? – окликнул ее мастер Робинтон. Стоя у лестницы, он беседовал с Сибелом и сделал ей знак подойти. – Поднимись вместе с нами наверх и посмотри, пожалуйста, наши яйца. Я знаю, Лесса сказала, что у нас в запасе еще несколько дней, но все-таки… – Он озабоченно пожал плечами. – Сюда… – Пока они поднимались наверх, Робинтон продолжал говорить. – Сибел утверждает, что ты просто кладезь премудрости, – он улыбнулся ей с высоты своего роста. – Ты, наверное, и не предполагала, что в Цехе арфистов придется рассказывать о рыбе?– Конечно, нет, мой господин. Но ведь я тогда совсем не знала, что происходит в Цехе арфистов. – Неплохо сказано, Менолли, совсем неплохо. – Главный арфист рассмеялся, а вслед за ним и Сибел. – В других цехах могут сколько угодно болтать, что мы любим совать свой нос в дела, которые не имеют строгого касательства к нашему ремеслу, но я всегда чувствовал: чем шире знания, – и в большом, и в малом – тем больше понимание. Ум, который не допускает, что есть вещи, ему неведомые, рискует навсегда погрязнуть в косности.– Да, мой господин. – Менолли поймала взгляд Сибела и от души понадеялась, что Главный арфист еще не слышал о ее проступке – большом или малом – как она пропустила урок у мастера Домиса. Увидев, как смуглый подмастерье незаметно покачал головой, девочка на время успокоилась.– Как, на твой взгляд, наши яйца, Менолли? Мне частенько приходится отлучаться, но я не хочу, чтобы рождение произошло без меня. Ведь так, Сибел?– А я не хочу, чтобы у меня оказались два файра вместо одного, который мне положен.Пока Менолли послушно проверяла яйца, надежно упрятанные в горшочки с теплым песком, мужчины обменивались понимающими взглядами. Девочка слегка повернула каждое яйцо, чтобы к теплу очага была обращена остывшая сторона. Робинтон подбросил в огонь еще несколько кусков черного камня и вопросительно взглянул на Менолли.– Ну что ж, мой господин, яйца, конечно, твердые, но не настолько, чтобы рождение произошло сегодня или завтра.– Тогда проверишь их за меня завтра утром, договорились? Мне необходимо отлучиться, но Сибел всегда знает, где меня найти.Менолли заверила Главного арфиста, что будет приглядывать за яйцами и, как только заметит какие-нибудь предвестники скорого рождения, немедленно сообщит Сибелу. Мастер Робинтон проводил ее до двери кабинета.– Итак, Менолли, ты играла перед Домисом, прошла доскональную проверку у Моршала и пела перед Шоганаром. Джеринт утверждает, что твоя свирель вполне на уровне, а барабан сработан на совесть и благополучно сохнет. Твои файры согласны сладко подпевать не только тебе одной, так что за первые дни своего пребывания у нас ты успела очень многое. Ты согласен, Сибел?Сибел кивнул, улыбаясь своей спокойной, добродушной улыбкой. «Интересно, – подумала Менолли, – что бы они сказали, если бы увидели, как относятся ко мне Данка и ее девочки?»– Значит, яйца в надежных руках. Это очень хорошо, просто прекрасно, – проговорил Главный арфист, проводя рукой по седеющей шевелюре.На какую-то долю мгновения его необычайно подвижное лицо застыло, и в этот мимолетный миг девочку поразили следы тревоги и усталости, столь необычные для мастера. Но в следующий же момент он так жизнерадостно улыбнулся, что Менолли решила: наверное, ей померещилось. Конечно, она с радостью избавит его от волнений по поводу скорого рождения файров и будет проверять яйца по несколько раз на день, даже если из-за этого опоздает к мастеру Шоганару!Менолли вернулась домой довольная, что может хоть чем-то услужить мастеру Робинтону. Ей пришли на память его слова о рыбе, которой ей здесь снова приходится заниматься. И тут она впервые осознала, что никогда как следует не задумывалась о жизни в Цехе арфистов. Она смутно рисовала его себе как некое место, где все только и делают, что играют и сочиняют музыку. Петирон туманно упоминал об учениках и о тех временах, когда он сам был подмастерьем, но только мимоходом. Вот она и вообразила, что Цех арфистов – это волшебный край, где люди поют вместо того, чтобы разговаривать, а в свободное время не покладая рук переписывают Летописи. Действительность оказалась куда обыденнее, особенно, если вспомнить Данку и гордячку Пону. Непонятно, почему она решила, что арфисты и окружающие их люди выше таких мелочей и наделены более щедрым сердцем, чем, скажем, мастер Моршал или мастер Домис. Менолли усмехнулась, припоминая собственную наивность. И все же арфисты – Сибел и Робинтон, даже насмешник Домис, – люди незаурядные. А Сильвина с Пьемуром – какие добрые, как хорошо отнеслись к ней! И вообще, разве можно сравнить жизнь здесь с прозябанием в Полукруглом? А с маленькими неприятностями она уж как-нибудь справится…Менолли как раз вовремя приняла такое решение: не успела она войти, как на нее накинулась Данка с перечнем ее прегрешений. Пришлось выслушать длинную тираду о файрах – какие это опасные и непредсказуемые твари, как им надлежит себя вести, чтобы она, Данка, не выставила их из дома, что Менолли должна раз и навсегда усвоить: у нее в доме титулы ничего не значат и она, как новенькая, должна проявлять большую учтивость к тем, кто уже давно обучается в Цехе арфистов. Менолли же держится непочтительно, нескромно, недружелюбно, необщительно, и она, Данка, не потерпит змею в своем доме, где все девочки питают друг к другу такую нежную любовь и дружбу, что любая мать не могла бы пожелать лучшего.Менолли сразу поняла: что бы она ни сказала в свою защиту или в защиту своих питомцев, Данку ей не переубедить. Единственное, что ей оставалось, это изредка вставлять «да» или «нет», когда Данка была вынуждена остановиться, чтобы перевести дух. Каждый раз, когда Менолли казалось, что домоправительница уже исчерпала запас упреков, у той оказывалась наготове очередная придирка. Девочка уже стала подумывать, что придется позвать Красотку. Появление ящерицы наверняка положит конец этому потоку обвинений, но неминуемо лишит ее последней возможности поладить с Данкой.– Надеюсь, тебе все ясно? – неожиданно спросила толстуха.– Все, – согласилась Менолли и, воспользовавшись тем, что ее спокойный ответ на мгновение лишил Данку дара речи, стрелой взлетела по лестнице, забыв о ноющих ступнях. Услышав, как Данка у нее за спиной снова разразилась злобной бранью, девочка тихонько рассмеялась. Глава 6 Тоска, что терзает грудь,Острее, чем сталь клинка.Сегодня мне не уснуть –Слишком печаль глубока.Я слезы должна сдержать,Их завтра успею пролить.Мой голос не должен дрожать:Ему над волной парить.Над горем, что в сердце ношу,Не властны ни дни, ни года.Да, слезы я нынче сдержу,Но боль не пройдет никогда…«Песня для Петирона» Красотка разбудила ее на рассвете. Остальные файры тоже проснулись, но, кроме них, все в домике еще спали крепким сном.Накануне вечером, в своем единственном прибежище, Менолли первым делом заперла дверь, потом распахнула ставни и впустила файров. Смазывая полученным у мастера Олдайва снадобьем их шелушащиеся спинки, девочка слегка успокоилась. Впервые после того, как она распрощалась с пещеркой у Драконьих камней, ей представилась возможность позаботиться о своих маленьких друзьях, погладить и приласкать каждого. Они радостно отвечали на ласку, передавая девочке смутные вереницы образов – в основном о том, как они купаются в озерах над Форт холдом, что им там не очень нравится, потому что нет волн, на которых они привыкли качаться. Еще Менолли увидела больших драконов и виды Вейра, который совсем не походил на Бенден. Самые четкие картинки она получила от Красотки. Менолли от души наслаждалась обществом своих питомцев – своеобразной наградой за несправедливость, которую она вытерпела от Данки.А сейчас, вслушиваясь в утреннюю тишину, девочка думала о том, что у нее, наконец, есть время, чтобы немножко заняться собой. Можно выкупаться и постирать перепачканную соком блузку. Если развесить ее у окна, она быстро высохнет на солнышке. До начала Падения еще есть время.Менолли тихонько отперла дверь и, выглянув в коридор, прислушалась. До нее донесся только тихий храп – не иначе, как Данка… Призвав файров к тишине, она бесшумно спустилась по лестнице в купальню. Девочка не раз слышала о теплых бассейнах, которыми славились большие холды и Вейры, но сама их никогда не видела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33