И без того темная ночь превратилась в абсолютную мглу, которую арабы не могли пробить своими прожекторами или узреть чего-либо через свою спецподсветку и активные приборы ночного видения. Ночным очкам маринов такое же не мешало. Тихо сняли постовых на подходах (нет, не ножами, как в кино, а как положено в жизни – снайперским огнем из винтовок с глушителями), и захватили подрывной пункт. После этого все точки основных арабских сил, охранявших мост, моментально подсветили невидимыми лазерами для вычисления их координат в системе GPS. Ну и все – через минуту в небе появились их морские подельники, авианосные самолеты Ф-18, и нанесли прицельный бомбовый удар. Маленькое подразделение расправилось с большим, практически не вступая в бой. Мост в наших руках. Сейчас марины отдыхали, а в мягком свете раннего утра на мосту копошились саперы, тут уже спешить нельзя. Да никто и не торопится – вся внутренность когда-то неприступного оборонного укрепрайона уже наша.
Мост оказался рядом с небольшой плотиной с незатейливыми гидросооружениями для контроля уровня воды – дюкерами. Представляли они собой две большие бетонные «амбразуры», в которые мощными потоками устремлялась вода, собираемая воронкой-водозабором, красиво выложенную грубым карьерным камнем поверх бетона. С другой стороны скорость этих потоков регулировали полупогруженные шлюзы, а над ними бетонная постройка коробочкой со шлюзоподъемными механизмами, дальше аккуратный домик смотрителей с полукруглыми окошками в местном стиле. На этой плотинке стоял новенький пустой микроавтобус, видать оставленный морпехами, чтобы блокировать этот дополнительный проход. Место уже проверено, мины обезврежены, врагов нет – если бы ни некоторая арабская специфика в архитектуре, то картинка была бы совсем мирная, прям какой-нибудь фермерский район на Юге, ну там Техас или Аризона… Булькала вода в дюкерах, по краям канала сидели цапли, над самим потоком, блестящим зеркальной рябью, носились ласточки, где-то квакали лягушки и громко верещали цикады. От такой пасторальной идилли все расслабились. Танкисты смело вылезали на броню, после ночной передряги на всех наваливалась сонная истома. Наконец мост разминировали, саперный бомб-сквад увез последний ящик с тротилом, который сразу и подорвали неподалеку. Бойцы 4-й Кавалерии приветливо замахали спецназу, спасибо, мол, ребятки за переправу, и танки по одному стали пересекать мост. 70-2-14 стоял где-то в центре колоны, и очередь перед ним быстро таяла. Мак-Фарлинг, подремывая, клевал носом в скрин компьютера. Ганнер, вечно серьезный и собранный Керт Нэш, сейчас улыбаясь солнцу, стал ногами на свое кресло и высунулся из танка по пояс, распластав по броне руки. Водила Рони крикнул ему, чтоб держался покрепче, и двинул «Абрамс» по малой вслед за ушедшим перед ним танком.
Из экипажа 70-2-14 никто толком не понял, что произошло. Раздался даже не взрыв, скорее оглушительный хлопок, а потом страшный грохот внутри танка. Кресло ганнера со звоном дернулось, а он сам ткнулся вперед и осел по шею назад в башню, судорожно пытаясь руками вцепиться в гладкую броню. Из открытого люка башни вырвалась горячая волна, и сразу за ней морозные клубы от сработавших огнетушителей. Мак-Фарлинг почувствствовал одновременный удар в руку и ногу, а затем разливающуюся острую боль. В ушах стоял звон и треск как в старом приемнике, перед глазами разлился не то яркий свет, не то полная темнота – сознание уходило. Рони бросил рычаги и схватился за правую сторону лица, куда казалось плеснули кипятком. Один заряжала отделался лишь опаленными ресницами, а теперь сидел в покрытом морозным инеем шлеме, контуженный и совершенно не переваривающий ситуацию.
70-2-14 слегка занесло, но видать драйвер Рони сумел очухаться и остановил танк. Керт, стиснув зубы, все еще висел на броне. Он недоуменно посмотрел вокруг и заорал: «Нас шибанули!!!» Казалось на крик никто не обратил внимания. Перед его глазами действия потекли медленно и даже как-то абсурдно – не то сон, не то кино с вереницей стоп-кадров, а сам он наблюдает все это вроде как со стороны, не участвуя и не присутствуя в реальности нашего мира. Вот соседний «Абрамс» разворачивает башню… Вот «Брэдли» начинает палить из своей пушки по микроавтобусу, что над дюкером… Ее снаряды режут его словно гиганской сваркой-автогеном… Теперь бахает танк, автобус переворачивается, и это уже не автобус, это искореженная груда железа… Вот морские пехотинцы стреляют со всего, что у них есть… Пули оставляют на воде канала ровные рядки белых всплесков, переходя на берег и выбивая из облицовочного камня искры и пыль… Где-то совсем низко закружил Блэк Хок, видать срочно сняли с патрулирования переправы. Садится не спешит, вот влупил очередь по воде, теперь куда-то под берег, за строениями дюкера точно не видно, куда… Все стихло… Теперь к нам со всех сторон бегут…
Отрешенностъ кончилась внезапно от резкой боли в ногах. Стоять Керт не мог и попытался вылезти из люка на одних руках. Казалось, что правую ногу облили кипящим маслом, а левой просто не существовало. Однако через миг он понял, что и она цела, точнее не цела, но и не оторвана. С грохотом открывается водительский люк и из него с кашлем вываливается Рони, похоже, что в танке совсем дышать нечем. Рони хрипло кричит «На помощь!», делает глубокий вдох и снова ныряет в люк. Что-то там дергает, из люка показываются лейтенантские ботинки, драйвер пытается вытянуть командира за ноги, но тот в ответ на удивление бодро ими задергал и сам вылез из люка, тут же усевшись на землю. Что-то толкнуло Керта под задницу. Это заряжала – чернокожий весельчак Гарланд пытается ему помочь выбраться из танка. Вообще-то ручищщи у него будь здоров, а теперь едва-едва давит, вроде как ребенок. Гарланд не выедерживает и от слабости падает на днище. Кое-как садится на задницу, кашляет вперемешку с глубокими вздохами.
Наконец пригнувшись подбежали солдаты, в руках автоматы, огнетушители, носилки, пакеты первой помощи. Двое прыгают на броню, подхватывают Керта подмышки и быстро вытягивают из люка. Он с нетерпением глянул на ноги – разорванные и обгорелые штаны, на левой ноге видна до мяса обожженая кожа, а вот на правой голени выдран шмот плоти, и нога непривычно изгибается – явно перебило кость. Когда-то желтый ботинок сейчас красный, набухший, и с него частыми каплями сочится кровь. Черт, как больно, перед глазами все плывет, и наваливается страшная жажда – признак острой кровопотери. У Мак-Фарлинга весит плетью левая рука, рукав тоже весь в крови, красное пятно величиной с блюдце на левом бедре. Ему что-то говорят, но он едва слышит – левое ухо тоже в крови, наверно перепонка лопнула. Гарланд стоит рядом на карачках и громко блюет – все же контузило, пусть и не сильное, но сотрясение мозга на лицо. А так вроде ничего. Рони вообще лучше всех – полморды обожжено, но несильно, так до красноты, а полморды чуть приморожено и засыпано белой и оранжевой пудрой – видать попал под струю автоматического огнетушителя. Пожара в танке нет, больше беспокоиться нечего.
– Счастливый ты, братец! Да и вообще весь ваш «Четырнадцатый» счастливый – в сумме две семерки, значит счастливый вдвойне! Ну не вертись, щас жгут наложу, да наркотой кольнем. Потерпи, потерпи, дружок…
Это Макс с «пятнашки», тоже ганнер с соседнего «Абрамса» 70-2-15. Славится своей суеверностью. Хорошее танковое счастье – подбитым оказаться! Счастливчик с перебитой ногой! Болтун. Хотя если по большому счету, то он, конечно, прав. Сидел бы в своем кресле – то точно бы ровно через хребет насквозь пробило.Сейчас весь экипаж 15-го возле раненных копошится. Ввели обезболивающее, пустые тюбики прикололи на грудь, как значки, согнув булавкой иголку – это для парамедика, чтоб знал, кто чего получил. А вот уже и парамедик со своей сумкой и маленьким кислородным баллоном-маской. Гарланд и Рони его не интересуют, он кидается к Керту, поправляет жгут, ставит систему-капельницу и, разумеется, утешает, как может:
– Да не переживай ты. Кость, конечно, раздробило, но не так все стршно. И бегать будешь и в футбол играть. Наложат аппарат, что оторвало, доростят. В строй вернешься целехоньким. Гарантирую! Завтра уже на молоденьких фройлен в Германии смотреть будешь, а не на этих ворон в черных рясах. Все ОК, мужик!
У Мак-Фарлинга ранение полегче – свозное через бицепс, да похоже осколок засел в бедре. Это уже не от снаряда – это вторичный осколок, родное «железо» из разбитой брони или какой другой танковой требухи. Подскакивает штабная бронированная машина, благо неподалеку были. Подходит комбат, что-то говорит солдатам ободряет. Потом что есть мочи орет лейтенанту, тот все еще очень плохо слышыт:
– Крепись, рэйнджер! Ты сегодня хорошо воевал – рапорт-прошение на тебя подам! На награду и на звание! Лейтенант, слышишь!? Слышишь – считай ты капитан!!! А еще «Абрамсу» спасибо, что не загорелся, живучая железяка… Ну летите, лечитесь, а там и капитанскую должность подыщем!
Вертолет делает последний круг и садится неподалеку. Солдаты, вжав головы в плечи под свистящим винтом, быстро тащат на носилках Мак-Фарлина и Рони к черной стрекозе. Летун уже широко распахнул ее нутро. Гарланд пытается встать и идти, но его кидает со стороны в сторону, как пьяного. Он по пингвиньи расставляет руки и теперь уже ныряет лицом вперед и опять блюет. Парамедик видит, что с бойца толку нет и, стараясь перекричать шум «коптера» («вертушки») дает указание солдатам. Те подхватывают Гарланда под руки и тоже волокут в вертолет. Оставшиеся с вопросом уставились на Рони.
– Меня!? Да мне алказельтцера надо, ну или там таблетку тайленола… Ну чтоб башка не болела. Да морду кремом помазать. Пойду тросы стягивать, вон уже «Геркулес» идет!
Oн полез на танк и уже с башни помахал рукой вертолету и улетающим товарищам. Пилот махнул в ответ, «коптер» оторвался от земли и, заложив вираж, скрылся за горизонтом. Вскоре его удаляющийся стрекот сменился ревом «Геркулеса» – бронированого гибрида крана и тягача, специальной машины для эвакуации тяжелой бронетехники. Рони освободил трос и с досадой крикнул водителю «Геркулеса»:
– 70-2-14 небоеспособен! Цепляй.

ЧАСТЬ II (Золотая пуля)
Глава 12
Айвану предстояло сопровождать экспертное оборудование прямо до Багдада. Это значило, что ему придется пересечь пол Ирака с военным конвоем, а его коллеги за пару часов и в относительном комфорте доберутся туда на вертолете. Конечно плестись по арабским дорогам опаснее, зато интереснее. Ждать оставалось недолго – война уже вовсю кипела на ближних подступах к иракской столице. Однако именно эта неопределенность последних дней комкала всю деятельность – когда выходить то? Послезавтра? Через десять дней? А вдруг и тогда столицу не возьмут… Поэтому никто точных планов не строил, готовясь в любой день прервать проводимую работу, в основном аналитическую, бумажную и поднадоевшую. Когда военные не могли уделить экспертам внимания, то вообще выпадали паузы относительного безделья. Эксперты такие ничегонеделания в шутку называли «технологическим перерывом». В один из таких перерывов Ваньке позвонил Прем Сингх.
– Хай, доктор Айван! Сильно занят?
– Привет, доктор Сингх! Да так занят, что уже глаза болят телевизор смотреть, да бока ноют на кровати валяться.
– Вот завидую! Слушай, а ты бы мне помочь не смог? Чисто профессионально– не смог бы денек у меня поработать. С меня Пентагон срочный отчет потребовал по арабам из 72-х «Тэх», по «Липстику» и «Пинк Спрэю». Придется «холодный пузырь» надувать. Ну а тебе надо будет вместо меня одного солдатика вскрыть. Небоевая смерть – в Ефрат на тягаче свалился и утоп. Элементарный несчастный случай. Можешь на протоколе вскрытия написать номер своей лицензии, а уж заключение я сам подмахну – тут я всем трупам начальник. Напишешь, а? К сожалению за «фри» – за бесплатное спасибо…
– Помочь рад. Но какой такой «холодный пузырь»? Прем, я ничего не понял. Lipstick, pink spray… Какая «губная помада»? Какой еще «розовый дезодорант»?
– Приезжай, увидишь. А-аа, тебе одному нельзя… Тогда посылаю за тобой своих двух бойцов на «Хамви» (военный Форд-"Хаммер").
По инструкции экспертам запрещалось передвигаться в одиночку даже на такси. Посидев еще немного в номере, Айван решил подождать военных в холле. Подчиненные подполковника Сингха где-то задерживались, и Ванька коротал время, листая арабские журнальчики. Скучное дело. Наконец подкатили. Айван залез в машину, и ему стало не по себе – в картонных ящиках лежали плотно упакованные, свернутые привычными треугольничками звездно-полосатые флаги. Не бывает сентиментальных судмедэкспертов, но тут проняло. Солдаты увидели Ванькино смущение и улыбнулись:
– Да это мы из своих запасов в части раздаем. Сингх приказал полторы тысячи оставить, а остальное отдать в войска. В смысле для живых. В смысле для поднятия морали. А нам на гробы столько не надо!
– А я уж грешным делом подумал потери большие. Вот и Сингх помочь попросил… Ну, думаю, зашивается ваша служба, видать плохи дела на фронте…
– Да глупости! Пока, слава Богу, работы у нас мало. Это у Сингха много, но черт его знает, чем он там занимается. Наукой какой-то…
На КПП уже звонили, на Айвана готов разовый пасс-пропуск. Подполковник Сингх встретил Ваньку на пороге. Выглядел он весьма уставшим. Жалится, что «спецвопросы» совсем его достали, кратко коснулся заинтересовавших его сугубо научных тем, мельком упомянул новые организационные проблемы его службы военного времени. Поспрашивал о советском афганском опыте, который Ванька знал исключительно из «устных преданий» русских коллег, да кое-каких лекций. Прем Сингх только покачал головой, советская организация судебно-экспертного дела военного времени в пустынных условиях ему явно не понравилась. Быстро показал свое хозяйство, занимавшее небольшую двухэтажную постройку. Похоже, когда-то тут был слад или какая-то мастерская, но за месяцы ожидания войны ее основательно переоборудовали в неплохую лабораторию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44