– Возможно. Но я называю их друзьями, мистер Гаррет.
– Смешивать эти два понятия – большая ошибка, ваша светлость.
– Вы и Гейбриел называете друг друга друзьями. – На лице герцога наконец-то появилось какое-то выражение. Видимо, любопытство.
– Да, но он никогда не был настоящим шпионом. Как и его жена. Лорд Гейбриел не приспособлен к той жизни, а Линетт работала по своим собственным причинам, которые не имеют никакого отношения к тому, победит Наполеон или проиграет. Различие совершенно очевидно.
– Однако вы были шпионом. И по названию, и по делам. Вы это отрицаете?
– Нет, но если вы это слышали от Гейбриела, то уже знаете об этом. И еще: это часть моего прошлого. Уже два года, как Рауль Дессо исчез, хотя и не похоронен, и является частью моего прошлого. – Истинная правда этой фразы принесла Майклу облегчение, и он даже улыбнулся. – Я знаю, что меня не встретят с распростертыми объятиями, даже если это в прошлом, но я никогда не испытывал особого удовлетворения от балов и раутов во время лондонских сезонов.
Герцог кивнул, ничем другим не выразив своего отношения к откровенности Майкла.
– Стало быть, вы покинули Лондон и остановились в Суссексе, после чего приехали на север, чтобы вымогать у нас деньги, якобы защищая репутацию Оливии? Это более легкое и прибыльное занятие.
– Ради Господа Бога, что написал ваш брат в этом письме? Я считал его другом.
– Гейбриел возносит вас до небес. Он говорит, что ваше благоразумие, – в этом месте герцог сделал паузу, – спасло ему жизнь, а также жизнь Линетт, когда их спасение висело на волоске. Он обязан вам по гроб жизни. Это его доподлинные слова.
– Не понимаю ваших подозрений. Вы сами финансировали это приключение, сэр. И еще важнее то, что Гейбриел тоже Пеннистан. Если вы не верите, что ваш брат всегда ставит семью на первое место, значит, вы не верите никому.
Герцог посмотрел на письмо, никак не отреагировав на обвинение Майкла.
– Я верю каждому написанному слову Гейбриела и всем его рассказам. Но я знаю его. Как вы уже сказали, он мой брат. На его суждения о человеке влияет чувствительность. Достаточно того, что вы спасли ему жизнь.
– Вряд ли можно сказать, что я спас ему жизнь, ваша светлость. – Руководила ли им честность или что-то другое, но Майкл вынужден был прояснить ситуацию. – Я лгал за него. Это была довольно хитроумная уловка, но мой полковник не был склонен шевелить мозгами, иначе нам так не повезло бы.
– Повторяю, – герцог дал понять, что последние слова его не заинтересовали, – Гейбриел считает, что вы спасли жизнь ему, его жене и двум детям, которых они считают своими. Этого достаточно, чтобы усомниться в его рассудительности.
– Я впервые ощущаю клеймо шпиона. – Честность может много упростить, но она, похоже, не сделает жизнь справедливее.
– Если вы были участником похищения или шантажа, вполне возможно, что теперь хотите воспользоваться спасением Оливии для того, чтобы жениться на ней и таким образом породниться с герцогом. Опять-таки это гораздо легче, чем работа или служба. Сын англиканского епископа, став ее мужем, будет в общем-то приемлем для того, в ком течет кровь герцога Мериона.
Подступившее к горлу отвращение заставило Майкла мгновенно забыть о правилах вежливости.
– Может, вы и герцог, но вы еще и болван. – Майкл потянулся за шинелью и шляпой, испытывая облегчение от того, что он смог открыто высказать свое мнение. – Не важно, что вам сказал Гейбриел, но правда в следующем. Я пять лет провел среди лжи, играя роль французского офицера. Для меня это закончилось, когда я вернулся в Англию. Моя семья не хотела правды, поэтому я покинул Суссекс. Вы тоже не только не хотите правды, но и продолжаете смотреть на каждого, кто находится за пределами вашего священного круга, как на угрозу. Я жил той жизнью и больше так жить не хочу. – Майкл повернулся к двери, уверенный или почти уверенный в том, что ему не выстрелят в спину.
Но под покровом высоких слов была настоящая боль в отношении милого невинного существа, которое он спас. У самой двери он обернулся и бросил на герцога последний уничтожающий взгляд.
– Неудивительно, что леди Оливия проводит все свое время на кухне. Готов биться об заклад, что это единственное место, где она может найти тепло и человеческое участие.
Герцог не пытался его остановить. Когда Майкл протянул руку к дверной ручке, дверь распахнулась сама. Бархатное пушечное ядро ворвалось в комнату и бросилось к герцогу:
– Лин! Ой, Линфорд, прости меня!
Герцог столкнул корзину с одеждой на пол и ногой задвинул ее под письменный стол.
Затем он раскрыл объятия своей сестре. Лицо Оливии прижималось к сердцу брата, а его подбородок упирался в новую прическу сестры.
Майкл видел, как нежно они покачивались, и получил ответ на свой вопрос. Он глубоко заблуждался.
Герцог Мерион любил свою сестру, любил настолько, что даже сейчас, когда обнимал ее, словно пытаясь защитить от всех бед и невзгод, на его щеке поблескивала слеза.
– О чем ты? – шепотом спросил Мерион, поглаживая волосы Оливии. – Ты в безопасности, родная моя, и это самое главное. – Герцог слегка отстранился и взъерошил ей волосы. – Мне теперь придется называть тебя маленькой мамой. Сейчас ты еще больше похожа на нашу мать.
Оливия прижалась лицом к груди брата. Майкл покинул комнату, чувствуя себя здесь лишним. Хотя он сам никогда этого не испытывал, но понял, что любовь в семье существует.
Линетт и ее мать знали это чувство в своей суматошной семье, которую теперь возглавляет Гейбриел Пеннистан. Миссис Блэкфорд и леди Оливия любовно откосились друг к другу, не будучи связанными кровным родством. Это чувство существовало в лучших армейских подразделениях, где люди ощущали себя братьями. Майкл никогда этого не испытывал.
Леди Оливия теперь была в безопасности, и он был свободен. Он мог теперь отправиться в Манчестер или в другое место, где можно было найти работу, отвечающую его уникальным талантам.
Лакей не провожал его до выхода, что удивило Майкла. Наверное, слуг больше интересовала история, которая будет поведана в кабинете герцога.
Если герцог и его сестра так нежно любят друг друга, Оливия расскажет ему всю правду, Мерион поверит ей, и с Майкла будет снято подозрение в том, что он пытается вымогать деньги или принуждает Оливию к замужеству.
Ему вспомнились жаждущий взгляд Оливии и сложенные для поцелуя губы. Он упустил возможность второго поцелуя. Он до сих пор чувствовал, как ее губы прикасаются к его губам. Является ли это воспоминание работой дьявола или подарком ангела, но Майкл будет помнить это всегда.
В качестве последнего недоброго жеста Майкл покинул замок тем же способом, каким в него вошел, – через окно гостиной. Пусть этот шалопай Хаккет получше исполняет свои обязанности.
Убедив себя, что это не более чем любопытство, Майкл снова обошел замок, прежде чем направиться в конюшню. Освещенных окон было в этот час меньше, но луна на ущербе светила ярко и отлично освещала ему дорогу.
Он попробовал еще несколько оконных рам, которые оказались в пределах досягаемости, но нашел их надежно запертыми.
Внизу бойниц было темно. Позже узкие бойницы, которые использовали лучники, были расширены и превращены в окна. Сейчас они были без стекол и закрыты изнутри. Если ставни немного ослабить, то худенький человек сможет легко проникнуть внутрь.
«Ты больше не отвечаешь за ее безопасность», – напомнил себе Майкл. Он не смог бы исследовать руины при свете дня. Это было бы расценено, прежде всего, как нарушение чужого права владения.
Снова подумав об Оливии, он стал рассматривать идею о том, чтобы направить письмо герцогу с предложением завести надежного слугу для охраны заброшенной части замка.
Ветер набирал силу. Ураган прошлой ночи был еще в памяти, и Майкл, оглядываясь по сторонам, ускорил шаг. Высокие деревья едва шевелились; маленькие не причинят ущерба, если не устоят.
Завернувшись плотнее в шинель, Майкл глубоко вдохнул запах корицы и пряностей, запах, который всегда будет ему напоминать о Потерявшейся Лолли. Леди Оливия Пеннистан была вне пределов его досягаемости, но милая, колючая Лолли была его сбывшейся мечтой. И подобно сну, эта фантазия растворилась вместе с наступлением дня.
Майкл сел на крепостной стене, окружающей ров, замок надежно защищал его от ветра. Самое время начистоту поговорить с самим собой. Майкл мог бы сделать больше, чем просто доставить Лолли в безопасное место. При многих других обстоятельствах он мог бы стать не просто ее спасителем.
Ветер изменил направление и посвежел настолько, что вынудил Майкла встать и направиться к конюшне. Какую игру затеяла с ним жизнь, искушая его Лолли-Призраком и дразня так и не поцелованной Оливией? Они могли бы оказаться одним целым, но ее титул все изменил.
Глава 21
Эти размышления были прерваны неожиданно пробудившимся инстинктом самосохранения, едва Майкл увидел брата герцога, прислонившегося к стене конюшни и коротающего время в беседе со старшим конюхом.
Лорд Дэвид увидел Майкла и отбросил сигару.
– Герцог хочет видеть вас.
– Зато я не хочу его видеть.
Конюх тихонько ахнул, но затем сделал вид, что закашлялся, и Майкл улыбнулся ему.
– Но, – продолжил Майкл, – чтобы продемонстрировать добрую волю, которой я научился в армии, я пойду с вами сейчас, чтобы отправиться своим путем завтра.
Лишь коротко кивнув, лорд Дэвид направился к замку. Они шли в молчании, которое Майкл терпел достаточно долго, но наконец, спросил:
– Вы не задавались вопросом, где я находился все это время?
– Вы были либо мертвы, либо спали где-то. А возможно, пребывали в каком-то среднем состоянии. – Лорд Дэвид поднял воротник, защищаясь от нарастающего холода. – Я начал бы поиски, если бы вы не объявились к утру.
Он нравился Майклу. Несмотря на недружественные манеры, Дэвид был прямым и откровенным, каковым может быть лишь молчаливый человек. Он не тратил слова на лживую болтовню. И каждый слог его речи был тщательно взвешен.
– Я расскажу вам, что обнаружил, поскольку герцог этим не интересуется.
Лорд Дэвид кивнул.
– Леди Оливия хотела приехать домой?
– Да. – Поколебавшись, Майкл добавил: – Миссис Блэкфорд не хотела. Она хотела, чтобы леди Оливия переночевала у викария.
– Это уже интересно. Она и сейчас противилась. Викарий настоял, что они должны поступить так, как хочет герцог.
– Никто в здравом уме не скажет герцогу «нет». – Майкл остановился, и лорд Дэвид тоже невольно остановился. – Потому что он думает, что всегда прав и нет нужды советоваться.
– Нет, наоборот. – Лорд Дэвид снова зашагал, обдумывая свой ответ, словно хотел высказаться как можно аккуратнее и убедительнее. – Слишком многих людей приводит в смятение его титул, и они делают свой выбор, отталкиваясь от герба, а не от правильности действий.
Майкл почувствовал укол, направленный в его сторону.
Лорд Дэвид остановился на расстоянии, с которого его не мог услышать стоявший у дверей Хаккет.
– Я уезжал в Америку почти на десять лет. Вернулся два года назад. Сейчас вижу многое в ином свете. Должно быть, вы тоже.
– Да, иначе. Я видел сильные и слабые стороны руководителей. Истина не всегда очевидна, но быстро познается в первом же бою.
– Вы заметите это довольно скоро. – Он снова зашагал, не обращая внимания на то, следует ли за ним Майкл.
Майкл терпеть не мог подобные загадочные предсказания. Еще одна вещь, за которую Майкл мог поблагодарить войну. Он поравнялся с лордом Дэвидом, отказавшись от попыток получить от него какую-нибудь дополнительную информацию.
Они прошли мимо привратника, который с поклоном впустил их внутрь. По крайней мере, лорда Дэвида. Майкл же почувствовал злобный взгляд Хаккета в Спину.
Дверь кабинета была открыта настежь, лакеев на посту не было.
– Где они? – спросил Майкл, указывая на дверь.
– Ищут вас, – ответил лорд Дэвид. – Привратник сказал нам, что вы не выходили, по крайней мере, через входную дверь.
Майкл лишь улыбнулся. Пусть Хаккет зарабатывает свой хлеб. Майкл вошел в кабинет и удивился, что лорд Дэвид не последовал за ним. Судя по всему, история еще не закончилась.
Он увидел леди Оливию в кресле герцога за письменным столом. Она вполне соответствовала образу добропорядочной молодой леди, несмотря на то, что ее платье уже вышло из моды. На нем отсутствовали оборки, кружевные манжеты и прочие детали, ныне весьма популярные в Лондоне и Париже. Простой стиль ей шел. Высокий воротник скрывал синяки, а розовый цвет добавлял румянца ее щекам. Розовая полоса, украшенная цветочками, окаймляла вырез платья и сбегала вниз, отвлекая внимание от ее роскошной груди. Пожалуй, всего лишь на момент.
Леди Оливия что-то оживленно рассказывала. Герцог сидел на письменном столе и слушал.
– Зачем? Я обещала один сезон. Брак не то чтобы так уж… – Она увидела Майкла и оборвала фразу. – Добрый вечер, мистер Гаррет. Я очень рада, что вы вернулись. У меня не было возможности должным образом попрощаться с вами.
Одному Богу известно, что она хотела сказать этим «попрощаться должным образом».
– Лин, у меня болит горло от того, что я так много говорю. Могу я попросить немного бренди?
– Нет, не можешь. – Похоже, герцога потрясла эта просьба. – Бренди? Нет, Оливия, ты не должна пить бренди. Как только тебе взбрело в голову просить бренди?
– А мистер Гаррет давал мне разбавленное водой бренди, и это успокаивало мне горло.
– Возможно, но больше ты не должна его пить. – Затем в его голосе послышалась забота. – Может, тебе принести чаю?
Оливия вскочила с кресла и направилась к двери.
– Лучше я сама отправлюсь на кухню и приготовлю чай.
Герцог дернулся, чтобы остановить ее. Майкл опередил его и закрыл дверь раньше, чем Оливия успела к ней подойти.
– Ты не должна ходить по замку, сестра, в особенности сегодня. Здесь много сквозняков.
– Вздор, Линфорд. – Она потянулась к ручке двери, но вдруг остановилась и поднесла ладонь к горлу. – Ты думаешь, что где-то здесь бродят мои похитители?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33