И единственный вопрос – нужна ли я тебе. Любишь ли ты меня.
– Что за бред! – воскликнул Костя.
– Не бред. Абсолютное большинство верит, что стоит разойтись, как все наладится, и проблемы исчезнут сами собой. Надо начать что-то там заново, найти новую, усовершенствованную модель женщины-жены, которая уж точно не будет такой негодяйкой, как та, первая. Однако практика показывает, что все едино и все мы – одинаковы. И если ты позволил изменять мне, позволишь и другим.
– Я? Я позволил? – задохнулся от возмущения мой дорогой супруг. – Как будто ты спрашивала моего разрешения.
– Я? Я спрашивала, – уверенно ответила я. Костя смерил меня таким взглядом, что я вдруг почувствовала себя пылью из-под его ногтей.
– Это когда? Что-то я ничего подобного не помню.
– А тогда. Ты говорил: «Я не хочу ничего знать», «Ты должна соблюдать приличия» и все такое прочее. Это же прямо были супружеские инструкции. Ты ни разу не сказал: «если ты полюбишь другого, я буду страдать» или «ты мне дорога, давай поговорим, что с нами не так». Ты ни разу не дал мне понять, что тебе нужна моя верность. Даже не пригрозил ни разу, что уйдешь, если я тебе изменю. Только про то, как тебе не хочется ничего знать.
– Эти твои рассуждения ничего общего с реальностью не имеют.
– А вот моя измена очень даже имеет, – не стала спорить я. – И то, что я уйду – тоже реальность.
– Куда? – прищурился он. Все-таки, какой он у меня рационалист. Что-то потрясающее. Я задумалась. Действительно, куда? Как всегда, вариант у меня только один – Динка. Как интересно, что и в такой невероятной ситуации мне больше не к кому пойти кроме своей родной подруги – Динки.
– Я найду куда, – заверила я Константина. Конечно, где-то как-то я надеялась, что он догадается, скажет «чтобы никаких Дудиковых», но он только равнодушно бросил «как хочешь», быстро набросил кроссовки и вышел за дверь. Ему определенно был необходим тайм-аут, возможно, что длиной в жизнь. А мне, судя по состоянию нервной системы, срочно требовалось много булок и большой перерыв. Собрав волю в кулак, я дозвонилась до Дудиковой, которая предсказуемо упала в обморок, принялась визжать и ругаться.
– Как ты могла! Что за дура!
– Дело сделано. Ставок больше нет, – устало улыбнулась я. – А знаешь, мне действительно намного легче.
– Конечно, – возмутилась она. – Зато теперь мне будет гораздо тяжелее.
– Что, не примешь? – испугалась я. Предательство Дудиковой в мой жизненный план никак не входило.
– Ну, что ты. Я что – изверг? Эту почетную роль оставь своему Константину, – съязвила она. Н-да, «любили» они с Костей друг друга взаимно, что и говорить.
– Ты его не трогай, ему и без тебя тяжело.
– Ай, бедненький. Узнал об измене жены. А то он не знал! – сварливо приговаривала она. – И вообще, пусть это он убирается из квартиры. Почему ты должна уходить.
– Потому что без тебя мне сейчас не протянуть, – у меня снова задрожали губы. – Если и ты меня бросишь, я не рожу, я умру. А жить одной мне все равно не на что.
– Прекратить балаган! – тут же приняла командование на себя моя Динка. Через час она сидела у меня и помогала упаковывать вещи. Итак, я сделала все возможные глупости, которые только могла. Динка была моим генералом и самолично, по своему усмотрению командовала этим нелепым парадом беременных войск. Потому что я – я, как бы это объяснить, допустила игру руками, получила красную карточку, была оштрафована и оказалась временно вне игры.

Часть 3.
Простые радости
Глава 1.
Если изнасилование неизбежно, расслабьтесь и получайте удовольствие
Все люди – в некоторой степени животные. Нет, я ничего не хочу сказать в сторону души, которая есть у человека, но нет у кроликов. Хотя, если честно, я понятия не имею, что есть у кроликов. Мне известно, что люди проводят опыты на кроликах, чтобы выводить какие-то препараты, за которые можно будет стрясать с людей деньги. Один мой знакомый двадцати трех летний Иван, аспирант одной биологической кафедры, например, изучал на этих зверьках влияние холестерина на здоровье. Ничего утешительного он не вывел. Как и предполагалось, холестерин безвозвратно уносил здоровье пушистиков. У них появлялась одышка, утомляемость, понижалась сексуальная активность. Кажется так. В общем, надо было сворачивать это издевательство над животными, написав очередной труд на тему здорового образа жизни. Порекомендовать всем желающим есть низкокалорийную морковку, и думать забыть про всякие там беконы и шашлыки из свинины. Еще одно бессмысленное творение научной мысли, особенно если учесть, что беконы и свиное мясо были в те времена самым настоящим раритетом. Встречались в магазинах не чаще, чем, скажем, любимое кресло Людовика Четырнадцатого. Или маски Человека В Железной Маске. Но он (мой знакомый) маниакально продолжал вести свои исследования, надеясь найти что-то еще, нечто чудодейственное в воздействии холестерина на кроличий организм. И это ему вполне удавалось, хотя результаты его труда и не представлялось возможным вставить в его диссертацию. По одной простой причине, что этот самый результат не имел отношения к предмету исследования. Надо понимать, что происходило сие исследование во времена очередного всероссийского кризиса, отчего в общежитии, где он пребывал, все дружным строем перебивались с хлеба на воду (в лучшем случае). Запах жареной картошечки с луком дурманил студенческую общественность на несколько этажей во всех векторных направлениях. А уж о мясе, как съедобном ингредиенте всяких там рагу, все забыли еще с тех пор, как покинули отчее гнездо. А теперь представьте, что Иван имел монопольное право на весьма разжиревшие на холестерине кроличьи тушки. А ведь кролики, как известно, это не только ценный мех, но и два-три килограмма мяса, которое под ликующие крики «Гип-гип-ура!» исчезало в недрах студенческо-общежительской общественности. Мы с Динкой тоже имели честь быть несколько раз приглашенными к Ивану на званые обеды, после чего единогласно признавали всю актуальность и важность его научной работы. Кажется, после трех-четырех лет практических опытов он все-таки пришел к выводу, что холестерин окончательно вреден и дописал дисер, но произошло это не раньше, чем было обрезано финансирование, из-за которого широкая кроличья река оскудела и, наконец, иссохла. Однако никто и никогда не задавался вопросом, есть ли у кроликов душа. Согласитесь, это не так интересно, если ты планируешь его съесть. А что, если вдруг окажется, что она (душа) у кролика есть? Как потом поливать его кетчупом? Все-таки, все мы рабы инстинктов. Тонкая человеческая надстройка в виде идей, философий и мировоззрений рушится, как только случается что-то, возвращающее нас в мир тела. Тело – оно у нас абсолютно из животного мира. Мы в телесном смысле мало чем отличаемся от гориллы. Я, например, могу часами разглагольствовать о смысле жизни и справедливости сущего, однако если у меня болит зуб, я верчусь, вою и скачу ничуть не лучше вышеназванного представителя джунглей. В известном смысле меня от него отличает только способность обратиться к стоматологу и добровольно распахнуть рот, прекрасно зная, что ничего приятного меня не ждет. Мне хочется верить, что эта способность действительно увела человечество невообразимо далеко по дороге эволюции. Однако буквально через несколько часов после ухода из дома Константина (скажем так, потому что для меня Костя есть и останется хозяином всех домов, которые он снимал) моя философия подверглась серьезному испытанию. Оказалось, что я животное гораздо больше, чем я могла себе вообразить. Хотя, сначала все было не так уж и плохо. То есть, плохо конечно, потому что я честно страдала от такого неожиданного исхода моего супружества.
– Хватит выть, а то соседи вызовут общество по охране животных, – сердито взывала ко мне Динка, выслушивая мои вопли о потерянной жизни.
– Смеешься! – с укоризной всхлипывала я. – А у меня трагедия.
– Трагедия у тебя случилась еще тридцать два года назад, – насупилась Дудикова.
– Это еще почему? – с недоверием выключила на минуту истошный рев я.
– Да потому, что именно тогда тебе Бог дал такие дико тупые мозги, – развела руками она. – Это же надо додуматься, устроить такое прямо перед родами. И ладно бы ты хоть что-то продумала. Что будешь делать, как жить…
– Но я…
– Но ты предпочла сначала срубить голову, а потом вручить ее мне. А у меня нет таких запасов живой воды, – ворчала она. Я втянула голову в плечи. Если бы у нее дома был подходящий песок, я бы ткнулась ею туда.
– Все не так плохо, – робко запищала я. – Вот рожу и буду как-то выбираться из создавшегося положения. И потом, может, Костя меня еще заберет…
– Ты дура или притворяешься?
– Претворяюсь, – с готовностью кивнула я. – А что?
– Ты всерьез думаешь, что после такого спектакля он может к тебе вернуться?
– Да. Я ведь его люблю, – пояснила я. Мне казалось, что в этом нет ничего трудного. Поживет один, без меня, поймет, как много я значила в его жизни. Простит и заберет меня к себе. – В конце концов, он уже больше пяти лет не жил один.
– А тебе не приходило в голову, что на такого одинокого, симпатичного молодого мужчину с хорошей работой выстроится очередь из желающих скрасить его одиночество? – язвительно уточнила Дудикова.
– Нет, не приходило, – расстроилась я. – Ты думаешь, выстроится? А мне казалось, что он самый обычный. То есть, для меня, конечно, он ПП, но для других…
– Слушай, недотепа, я тебе как одинокая баба за тридцать говорю, что мужиков, у которых нормальная рожа, нет склонности к садомазохизму и альфонсизму, с кошельком, в котором воткнута пластиковая карта с зарплатой – таких почти нет. По крайней мере, неженатых. Я лично за последние лет пять не видела ни одного.
– Ни одного? – с ужасом ахнула я. Все-таки, статус замужней дамы позволяет вам несколько расслабиться. Когда нет необходимости находиться в режиме постоянного поиска, кажется, что мужиков как-то полно, а ты одна такая распрекрасная красавица, терпишь ужасные недостатки мужа. Кажется, что стоит только щелкнуть костяшками пальцев, и ты тут же найдешь еще пару-тройку вариантов бесконечного счастья. Но из чистого великодушия и милосердия ты медлишь и остаешься со своим мужем.
– Добро пожаловать в реальный мир, дорогуша, – едко улыбнулась Динка. Мои вещи были разложены в шкафу, диван на Дудиковской кухне был переведен в спальный режим, посему я решила немедленно слечь с душевным расстройством и разрыдаться снова.
– Почему ты меня не предупредила! – хлюпала слезами я. От мыслей о предстоящей одинокой, полной лишений и страданий жизни мне стало так жалко, ТАК ЖАЛКО себя, что захотелось прижать себя к груди и медленно укачивать, пока я не усну беспокойным тревожным сном.
– Ты неисправима, – рассмеялась Дудикова, когда я поведала ей о таком моем странном желании. – Во всем найдешь способ повыпендриваться. Ложись, дуреха. Тебе надо отдохнуть. А мне – мне надо подумать, как жить дальше.
– Хорошо, – не стала спорить я. В конце концов, даже в моем невыносимом положении трудно страдать, если тебя напоили вкуснейшим чаем с земляникой, дали вкусную булку и еще одну про запас, «если вдруг начнет портиться настроение». Я легла спать.
– Вот и хорошо, вот и славно. А когда ты проснешься, надо будет подумать, как вытрясти из Кости хотя бы часть твоих денег, – приговаривала вместо сказочки на ночь Дудикова. Я сонно зевнула.
– Вытрясти деньги из Константина Прудникова невозможно. Даже не думай, забудь, – и отключилась. Что-что, а деньги Прудников ценит выше всякой там любви. Тем более если речь идет о том, чтобы отдать их неверной жене, которая к тому же еще его и бросила. Если бы спросили меня, я бы не стала даже и пытаться. Но меня странным образом не взволновал тот факт, что у меня в силу обстоятельств нет денег. Всерьез считать доходом тот смешной процент от официальной (тоже смешной) зарплаты, которую я получала в своем турагентстве у НН, не приходило в голову никому, даже мне самой. Однако вопрос – на что ты теперь будешь жить, казался мне несколько неуместным. Почему? Да потому что я впервые в жизни чувствовала, что поступила более чем правильно. Согласно закону кармы, если поймете, о чем я. Впрочем, заранее уверена, что мужчины вряд ли меня поймут, но я действительно верила, что вопрос, что делать, буду решать не я. Все как-нибудь само собой решится. Высшие силы, которые чуть не оставили меня в момент, когда судьбинушка подсунула мне угрюмую трущобу в Бирюлево, теперь сами как-нибудь решат, что мне делать и как меня прокормить.
– Ну, ты и эгоистка! – раздался вдруг голос за моей спиной.
– Я? Почему? – заранее возмутилась я.
– Потому. Ты дел наворотила, а нам теперь решать! – фыркнул голос. Я обернулась. Мне вдруг на секунду показалось странным, что мои мысли были кем-то подслушаны. Но я решила, что просто забылась и высказалась вслух. Оказалось, что сзади меня с удобством расположился в Динкином кресле какой-то рыжеволосый молодчик с задорным взглядом и огромными веснушками по всему носу.
– Ты кто? А? – разинула рот я. Никак не могла понять, откуда он тут образовался. Может, это сантехник? Или сосед зашел за солью?
– Дед Пихто. Еще я представляться буду, – обиделся рыжий. И вдруг воспарил над креслом. Повисел в воздухе и с комфортом приземлился обратно.
– Вот только не надо тут утверждать, что ты Бог, – замахала руками я.
– Я – Бог? – расхохотался рыжий. – Я – Бог! Да как тебе могло в голову прийти такая глупость.
– Нет? – прикусила язык я. – А кто тогда?
– Разве это важно? – с сомнением посмотрел на меня он. – И почему ты у меня такая? Никогда не можешь отличить важного от всякой ерунды?
– Я вовсе не у тебя, – обиделась я.
– Ну, конечно, – засмеялся рыжий, с интересом рассматривая меня с головы до ног.
– Что смотришь? И вообще, откуда ты взялся? – разозлилась я. – Мотай отсюда.
– Ну вот, пошла брехать. Минуты не можешь пообщаться, чтобы не натворить бед? – вдруг ласково и грустно посмотрел на меня рыжик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33