Отметим заранее, что замысел этот потерпел полный провал. Все действия противника встречались, а зачастую и опережались контрдействиями 3-й ударной армии. Ее командующий генерал-лейтенант К. Н. Галицкий оперативно и гибко руководил войсками. Он не разбрасывался резервами. Наоборот, Кузьма Никитович в этом отношении был скуповат. В ответ на мои просьбы о подкреплениях он часто отвечал отказом. И в конце концов нам удавалось поправить положение своими силами. А в другой раз он и без всяких просьб включал в состав корпуса свежие дивизии и бригады. И вскоре же выяснялось, что без этих вовремя посланных подкреплений мы едва ли бы выполнили очередную боевую задачу.
С другой стороны, хочу отметить тяжеловесность и замедленную реакцию в действиях вражеского командования. Создав перед фронтом 3-й ударной армии две сильные группировки, гитлеровские генералы в течение месяца с лишним пытались пробить нашу оборону, практически не изменяя направление ударов. Причем с первых же дней, вопреки всем правилам военного искусства, противник вводил свои ударные группировки в бой по частям, по мере их прибытия на передовую. А мы по частям их били.
Так в самых общих чертах представляются мне действия наших войск и войск противника в ходе его длительных и настойчивых попыток деблокировать свою окруженную в Великих Луках группировку.
Но вернусь к последним дням ноября, когда мы только завершали это окружение.
28 ноября дивизия Кроника овладела уже большим участком железной дороги близ западной окраины Великих Лук, а дивизия Простякова вела бой за станции Остриянь (полк Белева) и Гущино (батальон Астраханкина). С севера к железной дороге вплотную подошла 381-я дивизия полковника Маслова. К исходу дня с ней установили фланговую связь обе наши дивизии - 357-я в районе Великих Лук и 9-я гвардейская в районе станции Остриянь. Окружение было полностью завершено, причем образовались два изолированных друг от друга котла. В один из них, больший, попал великолукский гарнизон противника, в другой, меньший (5 - 8 км юго-западнее Великих Лук), - его ширипинская группировка.
А на следующий день мы слушали по радио сообщение Совинформбюро о прорыве обороны фашистов в районе Великих Лук, о том, что наступление продолжается. Это сообщение было передано тотчас после другого, более важного, в котором говорилось об успешном наступлении советских армий под Сталинградом.
Подъем духа в наших частях был необычайно высоким. Теперь перед нами встала новая задача - ликвидировать окруженного врага. Мы, конечно, не строили себе иллюзий о легкости выполнения этой задачи, но были уверены, что она нам по плечу.
Отражая контрудар
Боевые порядки корпуса теперь были развернуты в трех направлениях. Внешний фронт окружения в нашей полосе (примерно 25 - 27 км) удерживали два батальона 9-й гвардейской дивизии и 46-я гвардейская дивизия. В 4 - 6 км к востоку от внешнего фронта главные силы 9-й гвардейской дивизии и полк 357-й дивизии зажали в кольцо ширипинскую группировку противника. А еще глубже на восток два полка 357-й дивизии вместе с другими соединениями 3-й ударной армии блокировали фашистский гарнизон в Великих Луках.
Каждая из этих трех наших групп в рамках общей задачи корпуса имела свою особую боевую задачу, резко отличавшуюся не только по направлению действий (запад - восток), но и по существу (оборона - наступление). Это усложняло управление войсками, тем более что противник час от часу все более активизировался. Его ширипинская группировка пыталась контратаковать в южном направлении, а навстречу ей, стремясь прорвать внешний фронт окружения, наносили удар из района станции Чернозем части 3-й немецкой горнострелковой дивизии. Цель противника была нам ясна - сперва соединиться с ширипинской группировкой, затем, продолжая наступать на северо-восток, деблокировать свой гарнизон в Великих Луках.
Очевидно, такая перспектива казалась вражескому командованию весьма реальной. Ведь от станции Чернозем до Великих Лук около 15 км, причем значительная часть этого пути (до 5 км) приходилась на район опорных пунктов, занятых ширипинской группировкой.
Обстановка, сложившаяся после завершения окружения, требовала от нас принять эффективные меры к тому, чтобы в кратчайший срок ликвидировать район опорных пунктов противника в тылу корпуса, с одной стороны, и не допустить прорыва внешнего фронта в полосе 46-й гвардейской дивизии - с другой.
Важно было выиграть время, как-то задержать сосредоточение вражеских войск, которые предназначались для деблокирующего удара от станции Чернозем и вдоль железной дороги Невель - Великие Луки.
Мне позвонил генерал Простяков, доложил, что дивизионный инженер подполковник Н. Г. Волков и командир саперного батальона майор А. С. Трутников явились к нему с предложением заслать группы подрывников на вражеские тыловые коммуникации. Я вспомнил, как саперы работали во вражеском тылу в сорок первом, на Волоколамском шоссе, и одобрил их новую инициативу. Почти одновременно с таким же предложением обратился в штаб корпуса и командир 46-й гвардейской генерал Карапетян.
В ту же ночь саперы, нагрузившись взрывчаткой, перешли линию фронта. Группа из дивизии Карапетяна отправилась в сторону Невеля. Там, между Невелем и станцией Чернозем, саперы подорвали железнодорожный путь в нескольких местах, причем в одном месте на 600-метровом участке. Группа из 9-й гвардейской разрушила железобетонный мост на другой железной дороге, под Новосокольниками. Возглавлял эту группу младший лейтенант Г. Р. Петров, ветеран дивизии, отличившийся ранее в боях под Истрой и Вязьмой.
Разрушение железнодорожного полотна, мостов и акведуков было делом особенно важным еще и потому, что хороших шоссейных дорог в этих районах тогда не имелось. Как мы узнали впоследствии, боевая работа саперов и партизанских отрядов задержала сосредоточение фашистских войск, готовившихся прорвать внешний фронт окружения и деблокировать гарнизон Великих Лук.
5-й гвардейский корпус продолжал наступательные действия. Пока дивизия Кроника пробивалась через пригороды к западной окраине Великих Лук, а дивизия Карапетяна вела бой за станцию Чернозем, дивизия Простякова, прикрывшись с запада двумя батальонами, сжимала кольцо вокруг ширипинской группировки. Противник оказывал упорное сопротивление. Борьба за этот район была в разгаре, когда на мой НП позвонил командующий фронтом генерал Пуркаев.
- К вам выехал Константинов51, - сказал он. - Вы его вперед не пускайте.
Докладываю, что мой НП - в 800 метрах от переднего края. Зачем же Константинову ехать в зону пулеметного огня противника?
- Дальше не пускайте, - приказал Пуркаев. - Понятно?
- Понятно! - ответил я и подумал, что если командующий фронтом не смог отговорить Георгия Константиновича от поездки на передний край, то как это сделаю я?
Час спустя генерал армии Г. К. Жуков был уже на моем НП. С ним приехал командующий артиллерией фронта генерал Н. М. Хлебников. Я коротко доложил обстановку. Генерал Жуков задал несколько вопросов, касавшихся в основном ширипинской группировки.
- Пора с ней кончать, - заключил он. - Потому и приехал к вам с командующим артиллерией.
Николай Михайлович Хлебников объяснил мне, что уже создана артиллерийская группа в составе пяти артполков. Ее задача - поддержать огнем наступление 9-й гвардейской дивизии.
Генерал Жуков молча и очень сосредоточенно рассматривал карту, потом спросил:
- Что на высоте Воробецкой52?
- Наблюдательный пункт командира триста пятьдесят седьмой дивизии полковника Кроника.
- Были у него?
- Был.
- Обзор местности хороший?
- Очень. И на северо-запад, к озеру Кислое, и на запад, к Новосокольникам.
- Машину! Пару автоматчиков! - приказал он. - Еду к Кронику.
- Товарищ генерал армии! - начал я. - Кроник ведет бой на два фронта. Его наблюдательный пункт рядом с передовой...
- Ближе, чем ваш?
- Ближе.
- Это мне и нужно, - сказал он.
- Это опасно, - возразил я. - Фашисты бьют по НП с обеих сторон - из Великих Лук и Ширипино.
- Не то говорите, - перебил он.
- Я за вас отвечаю. Командующий фронтом приказал...
Г. К. Жуков поднял на меня строгие глаза:
- Вы отвечаете за корпус. Все прочее к делу не относится. Пошли!
В поисках поддержки я посмотрел на генерала Хлебникова, но тот пожал плечами. Дескать, в твоих хлопотах я не помощник. Это верно. Николай Михайлович и сам в эти дни едва ли не ежедневно бывал на переднем крае. Его у нас так и звали: "полевой генерал".
Они вышли к машине. Я позвонил в 357-ю дивизию, предупредил Кроника, что к нему выехал представитель Ставки. Услышав это, Александр Львович заволновался. Оказывается, он хорошо знал Георгия Константиновича, когда тот командовал еще кавалерийским эскадроном. А Кроник был старшиной этого эскадрона... 7-я Самарская кавдивизия, 38-й Ставропольский полк, 1923 год.
- С тех пор не встречались, - добавил Кроник.
С высоты Воробецкой генерал Жуков вернулся часа три спустя, покрытый пылью с головы до ног, - попал там под артиллерийский обстрел. Теперь он хотел помыться. Мороз стоял крепкий, но Георгий Константинович разделся до пояса, вышел из блиндажа в траншею и попросил облить его из ведра. Закаленный был человек, очень сильного телосложения.
Еще до возвращения Г. К. Жукова позвонил генерал Пуркаев. Он крепко выговорил мне за то, что я пустил представителя Ставки на передний край. И когда генерал армии сел пить чай в нашем блиндаже, я сказал ему, что можно было бы повидать полковника Кроника, вызвав его на НП корпуса.
Он рассмеялся:
- Эх, Белобородов! Решил, значит, что я отправился на высотку навестить Кроника? Встретиться со старым сослуживцем, конечно, приятно, однако Воробецкая нужна была мне для дела. Мы решаем вопрос: вводить ли в прорыв второй механизированный корпус? А если вводить, то с какого направления? Сегодня я обязан доложить решение Верховному Главнокомандующему. И высота с хорошим обзором мне потребовалась для рекогносцировки...
Могу к этому добавить, что направление от Воробецкой к Новосокольникам, видимо, не удовлетворило представителя Ставки. 2-й механизированный корпус, точнее, часть его сил была введена в прорыв южнее, через центр боевых порядков нашего корпуса.
9-я гвардейская изготовилась к решительному штурму опорных пунктов ширипинской группировки противника. Окруженный нашими частями, район этот представлял собой удлиненный овал, протянувшийся с севера на юг на 4 - 4,5 км и с востока на запад на 2,5 - 3 км. Внутри овала находилось шесть основных опорных пунктов и несколько мелких. Мы уже знали состав окруженной группировки. В нее входили 251-й и 257-й пехотные полки (четыре батальона) 83-й немецкой дивизии, саперный и охранный батальоны, 1-й учебный минометный химический полк и несколько артиллерийских и танковых подразделений. Опорный пункт в деревне Маркове насчитывал около 400 пехотинцев, 25 орудий различных систем, 10 шестиствольных минометов, 8 танков и самоходных орудий и 5 бронемашин. Гарнизон опорного пункта в деревне Федьково был еще более многочисленным - до 1000 пехотинцев, усиленных артиллерией, минометами и танками53.
Командир 9-й гвардейской дивизии располагал, считая части и подразделения, временно переданные в его подчинение, 12 стрелковыми батальонами. По его решению, 22-й гвардейский полк (три батальона) должен был сковать ширипинскую группировку с востока. Севернее удар на Шелково и Ширипино наносили 1188-й полк (три батальона) и учебный батальон 357-й дивизии. С юга наступали на Забойниково и Маркове 18-й гвардейский полк (два батальона) и учебный батальон, с запада на Мар-ково и Федьково - 31 гвардейский полк (два батальона). С гвардейской дивизией взаимодействовал 27-й танковый полк, огнем ее поддерживала также армейская артиллерийская группа.
Штурм опорных пунктов было решено начать вечером 2 декабря. Еще днем я приехал в деревню Креплянка, на НП генерала Простякова, проверил на месте, как идет подготовка к штурму, связался с артиллеристами. Казалось, все складывалось хорошо. Примерно за полчаса до артподготовки, когда я уже собрался выехать в штаб корпуса, оттуда позвонил полковник Бибиков. Он доложил, что фашисты предприняли сильные атаки на внешнем фронте окружения, 508-й полк дивизии Карапетяна ведет тяжелый бой.
- Еду! - ответил я.
Вместе с адъютантом капитаном Е. С. Сотниковым я поспешил в штаб, где сходились нити управления корпусом. Угроза, возникшая на участке 508-го гвардейского полка, сильно меня встревожила. Еще неделю назад этот полк глубоким клином врезался во вражескую оборону, его боевой успех завершился прорывом 9-й гвардейской дивизии на северо-восток и созданием внешнего фронта окружения всей великолукской группировки противника. Теперь полк как бы заслонял с юга наши части, окружившие район опорных пунктов.
Наша машина мчалась по дороге на восток. Падал густой снег, он налипал на ветровое стекло, и я невольно подумал о том, что снегопад затруднит артиллеристам наблюдение и корректировку огня. Грохот канонады, донесшийся с севера, дал знать: артподготовка штурма ширипинской группировки началась.
Внезапно на дороге возникла фигура в облепленном снегом полушубке с автоматом на груди. Человек предупреждающе поднял руку, и водитель притормозил. Дверца распахнулась, я увидел лицо лейтенанта.
- Товарищ генерал! - доложил он. - Проезд опасен. Фашисты прорвали фронт пятьсот восьмого полка. Они уже подходят к деревне Брюхны.
- А вы что здесь делаете?
- Занимаю оборону по приказу генерала Карапетяна.
Он махнул рукавицей за дорогу, где, едва различимые в падающем снегу, бойцы катили противотанковую пушку.
- Немедленно пошлите связного в Креплянку. Пусть доложит обстановку командиру девятой дивизии генералу Простякову.
- Есть, послать связного! - Он повернулся и побежал к своим бойцам.
Мы свернули на едва различимый в снегу проселок. Между деревнями Брюхны и Ботово в наступающих сумерках показались силуэты немецких танков, вспышки выстрелов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57