Эти деревни почти соприкасались своими окраинами. От Козино на юг, к поселку Нахабино, к Волоколамскому шоссе вела хорошая дорога. Из всех направлений в полосе 9-й гвардейской дивизии, которые противник мог выбрать для прорыва на Волоколамское шоссе, дорога Козино - Желябино - Нахабино была наиболее удобной и самой короткой - 5 - 6 километров (15 - 20 минут ходу для танков). Именно это имел в виду Георгий Константинович Жуков, когда говорил о возможных замыслах вражеского командования.
Его прогноз подтвердился. Уже утром 2 декабря, едва он уехал от нас, 10-я немецкая танковая дивизия предприняла сильный удар на Нефедьево и Козино.
Участок 258-го полка был основательно укреплен. Три линии траншей полного профиля, ходы сообщения, бронеколпаки с пулеметами, противотанковые районы, в которых стояли на прямой наводке пушечные батареи 159-го артполка, гаубичные батареи этого же полка, расположенные в глубине, - все это сделало оборону достаточно прочной.
Правда, в ней имелся один изъян, и весьма существенный. Дело в том, что у нас было мало пехоты. В батальонах сухановского полка числилось по 100 - 120 человек. Особенно велика была убыль в командном составе. Из комбатов, вступивших месяц назад в бой на Озерне, в строю остался один Романов. А 2-м батальоном командовал вчерашний командир взвода лейтенант Таборов.
На оборонительном рубеже завязался напряженный бой. 86-й немецкий моторизованный полк, поддержанный двумя десятками танков, захватил первую траншею на западной окраине Нефедьево и, перейдя рассекавшую деревню речку Порка, ворвался во вторую траншею. До Козине фашистам осталось пройти менее 500 метров.
Командира 258-го полка я нашел на его КП, в козинской церкви. На деревню пикировали "юнкерсы" и "мессеры", пулеметные очереди глухо барабанили по крышам домов, по церковным стенам. Пройти на КП и выйти из него можно было только ползком - по-пластунски.
- Сдал вторую траншею? - спросил я М. А. Суханова.
- Частично, - ответил он. - Ночью вернем.
- Отбить немедленно! Я привел три танка, бери их, сажай бойцов на броню и вперед!
- Есть, отбить!
Михаил Афанасьевич со сноровкой, не свойственной, казалось бы, его солидной комплекции, ползком выбрался из церкви и вместе с адъютантом лейтенантом А. А. Горбуновым перебежками направился к бойцам. Управление полком мне пришлось взять на себя.
С колокольни спустился командир 159-го артполка майор Ф. М. Осипычев, доложил, что на льду Порки скопились немецкие танки и автомашины с пехотой.
- Что они намерены предпринять?
Он пожал плечами. Мы забрались на площадку колокольни. Пули сыпались градом, выбивали кирпичную пыль. Стереотруба была разбита. Разведчики и связисты, притаившись за деревянным брусом, привычно делали свое дело.
- Где танки?
Федор Михайлович указал на опушку леса, вплотную подступавшую к речке.
- Они оттуда спустились на лед.
- Сам видел?
- Нет. Там, на опушке, вторые сутки сидит лейтенант Волков. Закопался в снег, держим с ним связь по телефону. Сейчас его вызову.
Говорю с Волковым:
Далеко от вас "коробки"?
- Метров сто.
- Сколько их?
- С десяток. И машины с пехотой.
- Что делают?
- Стоят на льду реки. Моторы работают.
Не знаю, с какой целью командование 10-й немецкой танковой дивизии хотело использовать замерзшее русло Порки. Возможно, как дорогу, поскольку речка течет на юг, в сторону Волоколамского шоссе, пересекая его у поселка Нахабино. Так это или иначе, но танкам и автомашинам не удалось и с места сдвинуться. Майор Осипычев отдал команду, дивизионы открыли огонь, лейтенант Волков его корректировал. Четыре танка и двенадцать грузовиков были сожжены, другие получили повреждения, и фашисты выволокли их со льда на буксире.
Полк Суханова выбил пехоту противника из второй траншеи, потом опять был вынужден ее оставить, и лишь ночью батальон капитана Романова (80 пехотинцев с двумя машинами 17-й танковой бригады) окончательно ею овладел, захватив при этом два исправных немецких танка Т-3.
3 декабря фашисты бросили на Нефедьево и Козино все свои силы - около 50 танков. Двое суток, днем и ночью, кипел здесь сильнейший бой. Фашисты прорвались к командному пункту Суханова.
- Прошу дать огонь артиллерии на меня! - услышал я в трубке его спокойный голос.
- Михаил Афанасьевич...
- Прошу огонь на меня! - повторил он.
Огонь дали всем 210-м гаубичным полком. Толстые стены церкви выдержали, Суханов и его штаб остались невредимы. А фашистов из Козино как вымело. За два дня они потеряли более 20 танков. Отбитые у них траншеи были завалены трупами, снег густо перемешан с кровью. Такой массы погибших солдат противника на небольшом сравнительно участке мне еще не доводилось видеть.
5 декабря, опять-таки ночной атакой, батальон Романова выбил фашистов из западной окраины Нефедьево. Особенно отличился командир 3-й роты лейтенант С. И. Галич. Будучи серьезно ранен (осколок перебил кость руки), он оставался в строю, пока полностью не освободили деревню.
Противник поспешно переходил к обороне и на этом участке, что подтвердили пленные и один перебежчик. Он сообщил, что командование 40-го танкового корпуса отводит остатки 10-й танковой дивизии в район Истры.
Позже наш переводчик Вениамин Алексеевич Болотов доложил мне другие данные, полученные от перебежчика, рассказал о нем самом. Родители Альфреда (так условно назовем перебежчика) были коммунистами. Когда фашисты захватили власть в Германии, мать Альфреда была ими убита, отец - инвалид первой мировой войны - брошен в концлагерь. Юноша жил у бабушки. Провожая его в армию, она сказала: "Если Гитлер пойдет войной на Советский Союз, ты оружия против русских не поднимешь". При первой же возможности немецкий солдат перешел линию фронта...
Итак, на всех участках - в центре, на левом и правом флангах - 9-я гвардейская отвечала на каждый удар противника сильным ударом.
Показания немецких солдат, плененных в эти дни, подтверждали факт, который был уже достаточно ясен из самого хода боевых действий: ударная группировка противника выдохлась, ее огромные потери в людях и технике вынудили гитлеровское командование прекратить активные боевые действия на широком фронте. И хотя в приказах, которые становились нам известны, все еще фигурировали трескучие фразы насчет "захвата Москвы", солдаты в массе своей этому не верили. Их наступательный порыв был сломлен.
Огромную помощь оказывали нашим войскам трудящиеся столицы. Наши тылы в буквальном смысле опирались на Москву, боезапасы в дивизию доставлялись с окраины Москвы, а печеный хлеб - с хлебозавода, что на Валовой улице. Московский авторемонтный завод No 1 отремонтировал нам более 200 автомашин...
Бойцов 70-го автобата, совершавших регулярные рейсы в столицу, на любом предприятии, в учреждении встречали с радостью и надеждой. "Сибиряки помогут побить фашиста", - говорили москвичи. И мы, как и любой воин Западного фронта, могли с полным основанием ответить москвичам: "Фашисту Москвы не видать, ворота столицы на крепком замке".
"Встретимся в Истре!"
С 5 декабря в полосе 9-й гвардейской дивизии противник перешел к обороне, хотя, как выяснилось, не терял надежды продолжить наступление.
Два документа дивизии "Рейх" попали к нам в руки. Группа разведчиков 131 -го полка, возглавляемая младшим лейтенантом М. С. Бесчастным22, ночью разгромила вражеский штаб в районе Снигирей и добыла оперативную карту. Группа разведчиков из 60-го батальона захватила еще более важный документ - приказ по дивизии, подписанный группенфюрером СС Биттрихом 4 декабря. В приказе указывалась дислокация эсэсовских частей и боевые задачи каждой из них. Главный удар Биттрих планировал нанести от села Рождествено на северо-восток, к Волоколамскому шоссе, в обход Дедовска.
По этому поводу в журнале боевых действий нашей дивизии отмечено: "Из приказа, захваченного в районе Рождествено, было видно, что противник, превратив Рождествено в основной узел сопротивления, имеет целью, опираясь на этот узел, захватить гор. Дедовск, выйти на Волоколамское шоссе, перерезать связь с Москвой и окружить наши части, действующие восточнее гор. Истра... Наше командование, в свою очередь, 4.12.1941 года отдало приказ No 8 на наступление, для того чтобы захватить инициативу в свои руки"23.
По нашему замыслу, удар на Рождествено должна была осуществить приданная дивизии 40-я стрелковая бригада полковника М. П. Кононенко. С утра 5 декабря два ее батальона атаковали противника. Завязался упорный бой, продолжавшийся и на следующий день. Стрелки то врывались в село, то отходили с его окраин. И хотя решительного успеха бригада не добилась, план эсэсовцев прорваться к Волоколамскому шоссе был сорван.
По всему чувствовалось, что долгожданный час контрнаступления советских войск недалек. Характерна в этом смысле строчка, заключавшая оперативную сводку 9-й гвардейской дивизии за 5 декабря: "Господство в воздухе наше!"24.
От Москвы к фронту шли колонны пехоты, конницы, артиллерии, танков. Нашей дивизии помимо 40-й стрелковой и 17-й танковой бригад и 471-го пушечного артполка были приданы 36-я стрелковая бригада и 17-й гвардейский минометный дивизион ("катюши"), который поддерживал нас еще на Озерне. Таким образом, штаб дивизии управлял уже целой группой войск, и ее назначение в качестве ударной просматривалось все более ясно. Не имея еще указаний из штаба армии, мы тем не менее начали исподволь готовиться к наступлению.
В ночь на 6 декабря нас с комиссаром Бронниковым вызвали в штаб 16-й армии. Генерал Малинин, подойдя к карте, на которой графически, с рубежами и сроками выхода к ним, был отображен армейский план наступления, объяснил боевую задачу "группы Белобородова". Войска правого фланга и центра армии переходили в наступление утром 7 декабря, а левого фланга, в том числе наша группа, - на сутки позже.
- Все ли ясно? - спросил начальник штаба.
- Все. У нас мало боеприпасов для легких и тяжелых гаубиц.
- Сегодня подвезут. Распоряжение отдано.
Затем нас принял командарм К. К. Рокоссовский.
- Итак, - сказал он, - впереди Истра. Маленький шаг на большом пути к цели. Чувствуете, гвардейцы? Полагаю, вы уже выносили план? Докладывайте, обсудим.
Докладываю о направлениях главного и вспомогательного ударов, группировке войск, артиллерийском обеспечении... Константин Константинович одобрил наши наметки, спросил о делах под селом Рождествено.
- Второй день атакуем.
- Сто шагов вперед, сто назад? В чем причина?
- Село сильно укреплено, а сороковая бригада не имеет еще боевого опыта. Вечером противник подтянул танки.
- Десятая танковая дивизия?
- Видимо, она. Уточняем.
- Все верно, - заключил командарм. - И боевого опыта нет, и мороз жестокий, и снег по пояс, да еще танки... Обороняться мы научились, будем учиться наступать. Ну, гвардия, успеха вам! Встретимся в Истре...
Мы вернулись в штаб дивизии, и подготовка к наступлению пошла полным ходом. В самом общем виде наш план сводился к нанесению двух одновременных ударов: главного - вдоль Волоколамского шоссе и Ржевской железной дороги, на станцию Снигири и деревню Трухаловка, и вспомогательного - на Рождествено и далее на деревню Жевнево. Оба удара мыслились как охватывающие. 40-му и 131-му полкам предстояло окружить противника в районе станции Снигири, 40-й и 36-й бригадам - в районе села Рождествено. 258-й полк находился во втором эшелоне.
На совещании командиров и политработников много говорилось о тактике. Подчеркивалось, что задача всех и каждого - смело врываться в боевые порядки противника, обходить его опорные пункты, широкий маневр сочетать с огнем.
Мы, разумеется, учитывали данные, почерпнутые из захваченных оперативных документов дивизии "Рейх". Однако опираться на них в своих расчетах наш штаб не мог. Ведь прошло уже около трех суток, дислокация эсэсовских частей, несомненно, изменилась. Разведчики докладывали о передвижениях противника по рокадной дороге Трухаловка - Рождествено и по Волоколамскому шоссе от Трухаловки к Снигирям. Перебрасывались танки, мотопехота, артиллерия - в основном к селу Рождествено.
Это нам было на руку. Чем больше вражеских сил ввяжется в бой за Рождествено, тем легче будет 40-му и 131-му полкам выполнить главную задачу под Снигирями.
В ночь на 8 декабря, за шесть - семь часов до начала наступления, очередная разведгруппа принесла из Рождествено настораживающую новость: крупных сил фашистов в селе не обнаружено.
- Кто возглавлял группу? - спросил я майора Тычинина.
- Лейтенант Дмитриевский.
- Зовите!
Дмитриевский, румяный от мороза, доложил, как он и его бойцы ходили по вражеским тылам. Оставив танки-амфибии в лесу, разведчики проникли в село и забросали гранатами три дома, в которых ночевали фашисты.
- Выскочили они, - оживленно рассказывал лейтенант, - и дали деру, кто куда... Проводили мы их огоньком, побили с полдесятка.
- Ни одного не взяли?
- Нет. Не могли догнать. Мы-то по-медвежьи топаем - в полушубках да валенках, они налегке, зайчиками, только подштанники мелькают...
Рассказ Дмитриевского рассмешил кое-кого. Но мне было не до смеха. Два дня целая бригада безуспешно штурмовала село, а лейтенант "пришел, увидел, победил". Одно из двух: либо противник и в самом деле покинул Рождествено, заняв новый оборонительный рубеж, либо он ввел разведчиков в заблуждение.
- Никто вас не преследовал?
- Нет. Постреляли по нас издалека, для острастки, и все.
- Выходит, пусто в селе?
- Вроде так.
- Вроде? Вот карта, покажите, где вы были и как шли... Так! А дальше? В центр села наведались? За овраг?
- Нет. Мне же было приказано разведать накоротке.
И Дмитриевский, и Тычинин опытные, казалось бы, разведчики. А вот разведпоиск подменили легковесным налетом. Пришлось сказать в их адрес пару веских слов.
Рождествено - хорошо укрепленный опорный пункт. Центр села огражден с востока и запада глубокими и длинными оврагами, двумя естественными оборонительными рубежами. Предшествующие бои показали, что именно здесь, в центре села, главный узел сопротивления противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57