Такаминэ. С кем это?Нисидзима. С Номурой.Такаминэ. С Номурой? Слепым? А зачем?Нисидзима. Вчера я вернулся поздно и сегодня с утра сел просматривать почту, которая пришла в мое отсутствие. Вижу письмо. Почерк женский, а подписано «Хиродзи Номура». Я сначала удивился, потом понял, что это его сестра писала. Он просил прочитать его повесть и, если возможно, поместить в нашем журнале. Я сразу же прочитал. Даже прослезился.Такаминэ. Так здорово написано?Нисидзима. Не все гладко, но замысел Номуры хорошо понимаешь. Он пишет, как его забрали в армию, как он вернулся, потеряв зрение, как в припадке отчаяния уничтожил все свои картины, как в бешенстве бросался на сестру. Пишет, что даже смерти себе желал. О тебе там тоже немного есть.Такаминэ. Что именно?Нисидзима. Ему было очень тяжело узнать о твоих успехах.Такаминэ. А об Аяко он пишет?Нисидзима. Нет. Но я видел у него ее портрет.Такаминэ. Портрет?!Нисидзима. Да. Схематичный набросок, ведь он же слеп. Номура показывал мне также автопортрет и портрет сестры. В целом довольно похоже, только глаза немного не на месте.Такаминэ. Сидзуко, наверное, стала совсем красавицей?Нисидзима. Да, изумительно хороша. Хотя одета не ахти как.Такаминэ. Таких не часто встретишь!Нисидзима (указывая на портрет). Здесь она очень похожа. В ней есть какая-то девичья чистота.Такаминэ. А где они живут?Нисидзима. Где и раньше – в нескольких кварталах отсюда. Он просил передать тебе привет. Сказал, что хотел бы увидеться, но в то же время боится встречи – боится разговоров о живописи.Такаминэ. Я его понимаю. Даже представить себе страшно, что значит стать слепым. Ужасно не видеть ни красок, ни света…Нисидзима. Творения Микеланджело или Рембрандта. Кажется, сестра читает ему мои статьи. Наверное, она тоже страдает, когда хвалят чужие произведения.Такаминэ. А ведь у него были какие-то особенные глаза. Жена часто вспоминает о нем с душевной болью. Бывают же несчастливые люди!Нисидзима. Однако недаром же он – Номура!.. Пытается вновь встать на ноги.Такаминэ. Ты прав. Он и в самом деле человек сильной воли, таких самолюбивых людей, как он, немного. Помню, когда бы я к нему ни пришел, он всегда работал. И всегда говорил: «Я художник. Мне важно только писать, остальное мне безразлично». Он многого достиг бы сейчас. Страшная вещь – война!Нисидзима. Но его несчастье не. только в этом. Сейчас на них с сестрой свалилось еще одно.Такаминэ. Что такое?Нисидзима. Сестру Номуры хотят выдать за Сабуро Айкаву. Знаешь, кто это такой?Такаминэ. Нет.Нисидзима. Это чистейшей воды бездельник и лоботряс. В свое время его даже выгнали из колледжа за воровство. На днях встретил его в трамвае. Честно скажу, даже противно стало. Совершенно тупая физиономия.Такаминэ. И подобный тип хочет жениться на Сидзуко?!Нисидзима. Вот именно! Это просто чудовищно!Такаминэ. В нашей жизни такое часто бывает…Нисидзима. Да, конечно… Нов данном случае, когда я знаю и тех и других, становится особенно страшно. А Номура? Как он будет без нее… Сидзуко для него единственная опора в жизни.Такаминэ. А что говорит он сам?Нисидзима. Сидзуко сообщила ему эту новость при мне. Номура был потрясен, хотя и сказал сестре, чтобы она решала так, как считает нужным. Потом, правда, узнав, что этот Айкава – человек крайне непорядочный, категорически запретил. Но когда Сидзуко напомнила, что дядя может потерять службу, он промолчал – только слезы на глаза навернулись.Такаминэ. Да, плохо дело! Поистине, в нашем мире только деньги имеют власть.Нисидзима. Что правда, то правда. Я по-настоящему только сейчас понял, какая это страшная сила… Я вот что надумал: надо непременно принять участие в судьбе Номуры. Допустить, чтобы девушку отдали за Айкаву, – это слишком. Как-никак мне уже тридцать три, и сейчас я не в таком стесненном положении, как несколько лет назад.Такаминэ. Да, конечно. Если есть возможность, надо помочь.Нисидзима. И тем не менее… Я живу на пятьдесят иен, которые каждый месяц присылает мне старший брат. Иногда и у меня случается заработок, но от силы иен сорок в месяц… Все эти деньги быстро исчезают. Я никогда не мог дать взаймы больше пяти иен, и в конце месяца всегда не хватало именно этих пяти иен… Прямо не знаю, что делать… Вот уже лет пять, как мое имя стало более или менее известным в литературном мире. Я никогда не ленился, и все же деньги как-то не особенно идут ко мне. Потому взять на содержание еще двоих я никак не могу. Так что, скорее всего, его сестре придется выйти за Айкаву. Подумать только, что этот тип добьется своего! Одна мысль об этом приводит меня в бешенство. И главное, с кем это все происходит – с Номурой, таким талантливым человеком, и с такой красивой, чистой девушкой, как его сестра!Такаминэ. Но как бы все-таки им помочь? Входит Есико. Есико. Можно завести граммофон?Нисидзима. Пожалуйста!Есико. А можно здесь, чтобы не тащить его вниз?Нисидзима (к Такаминэ). Ты не против?Такаминэ. Охотно послушаю.Нисидзима. Тогда можно.Есико. Хорошо. (Уходит.) Нисидзима. И все-таки до чего мерзко, что деньги решают все даже в таком сугубо интимном деле. Появляются Есико и жена Такаминэ – Аяко.Аяко. Вы были у Номуры?Нисидзима. Был.Аяко. Как мне его жаль!Нисидзима. Мне тоже.Аяко. А Сидзуко как жаль!Нисидзима. Да.Аяко. Счастливчики – всегда счастливчики, а невезучие так и остаются невезучими.Нисидзима. Верно. Если бы Номура не ослеп, он, пожалуй, был бы вполне счастливым человеком.Такаминэ. Но он и теперь, несомненно, сможет найти себя.Аяко. Он написал повесть?Нисидзима. Да. Я собираюсь пристроить ее в журнал. (Протягивает рукопись Аяко.) Есико (заводит граммофон). Что поставить?Аяко (листая рукопись). Все равно. Бедный…Такаминэ. Хватит читать.Аяко. Я слыхала, Сидзуко сватают… Но жених, кажется, какой-то неудачный?Нисидзима. Да. Входит горничная. Горничная. Пришел слепой господин и с ним красивая девушка.Нисидзима. Как он себя назвал?Горничная. Кажется, Номура.Нисидзима. Номура пришел. Пригласить его сюда?Такаминэ. Конечно! Хотя… может, у него к тебе дело?Нисидзима. Сейчас узнаю.Аяко. Ему, наверно, трудно подниматься по лестнице. Нисидзима, Есико и горничная выходят. Такаминэ. Давно мы с ним не виделись.Аяко. Давно…Такаминэ. Последний раз – перед его отъездом на фронт. С тех пор он не подавал никаких вестей. (Пауза.) А тебе?Аяко. И мне тоже. Я однажды хотела с ним встретиться, но он жил у родных в деревне, ни с кем не поддерживал связи.Такаминэ. Ты любила его?Аяко. Не-ет.Такаминэ. Но, во всяком случае, хорошо относилась…Аяко. Да, очень хорошо.Такаминэ. Так что, не случись с ним несчастья, ты, скорее всего, вышла бы за него замуж.Аяко. С чего ты взял?Такаминэ. Но ты думала об этом?Аяко. Номура ко всем всегда был равнодушен.Такаминэ. Зато ты – неравнодушна.Аяко. Нет.Такаминэ. А мне все-таки кажется, что ты была ему небезразлична. Я слышал, он до сих пор рисует твои портреты…Аяко. Да разве он может рисовать?Такаминэ. Во всяком случае, так сказал Нисидзима. Слышны шаги поднимающихся по лестнице людей. Входит Нисидзима, затем Сидзуко. Она ведет за руку Хиродзи. Горничная вносит подушки для сидения и уходит. Сидзуко. Хиродзи, здесь Такаминэ-сан и Аяко-сан!Хиродзи. Очень рад.Такаминэ. Взаимно. Все кланяются друг другу. Хиродзи. Давно мы не виделись, Такаминэ-сан. Но я много слышал о вас за это время.Такаминэ. А я слышал, что вы написали повесть.Хиродзи. Даже говорить стыдно. Она слишком примитивна.Аяко (к Сидзуко). А мы встречались совсем недавно.Сидзуко. Да. Это было так неожиданно. Входит Есико с подушками и чаем. Аяко. А я думала, что вы все еще на родине, в деревне…Сидзуко. Отец умер в прошлом году, и мы переехали в Токио. Но брат просил никому не сообщать.Есико. Поставить пластинку?Нисидзима. Вы не против, Номура?Хиродзи. С удовольствием послушаю.Нисидзима. А дело?Хиродзи. Это потом.Такаминэ. Мы можем спуститься вниз…Хиродзи. Спасибо, не надо. Зачем вам уходить? Я могу говорить и при вас. Только давайте сначала послушаем музыку. Заводят граммофон. Звучит европейская песня. Такаминэ и Есико подпевают. Есико. Перевернуть на другую сторону?Нисидзима. Нет, хватит.Есико. Хорошо.Нисидзима. Тебе лучше пойти вниз.Аяко. Я тоже пойду.Хиродзи. Нет-нет, прошу вас, останьтесь здесь. Я хотел бы посоветоваться со всеми. Дело в том, что поступки Айкавы переходят всякие границы приличия. (Пауза.) Нисидзима-сан! После вашего ухода сестра мне все рассказала…Сидзуко. Хиродзи! Прошу тебя, не надо об этом!Хиродзи. Почему? Иначе будет непонятно.Сидзуко. Не надо…Хиродзи. Помолчи! Сестра рассказала мне, что дней десять назад в трамвае тетя познакомила ее с Айкавой. А позавчера дядя обманом завел ее в дом к этим Айкавам.Сидзуко. Но разве это обман?!Хиродзи. А как иначе это назвать? Позвал с собой, а по дороге вдруг сказал, что надо к ним зайти. Привел туда и познакомил с родителями Сабуро.Сидзуко. Хиродзи!Хиродзи. Но это же важно! (Пауза.) Потом ей предложили искупаться. В ванной комнате вдруг появилась мать Айкавы. Говорят, она в прошлом была хозяйкой веселого заведения… Она попросту проверяла, хорошо ли сложена моя сестра. А потом…Сидзуко. Хиродзи! Ну не надо, прошу тебя!Хиродзи. Сказано тебе, помолчи! Когда Сидзуко вышла из воды, там оказался Сабуро Айкава. Сестра по глупости не поняла, что все было подстроено нарочно. Ну а я страшно разгневался. За кого они нас считают?!Такаминэ (как будто про себя). Да, такое терпеть нельзя.Хиродзи. В Европе в таких случаях вызывают на дуэль… И еще я подумал: хорошо бы проверить у врача – здоров ли он… Однако боюсь, мы бессильны что-либо предпринять…Нисидзима. Вы получаете пенсию?Хиродзи. Ее получает за меня дядя. Я и личную печать ему отдал. Но если мы расстроим это сватовство, придется уйти из его дома.Нисидзима (немного помолчав). Наверное, так и надо поступить. Уезжайте. Пенсия, конечно, небольшая, но некоторое время как-нибудь продержитесь. А там видно будет. С голоду помереть мы вам не дадим.Сидзуко. А что же будет с дядей и тетей?Нисидзима. Пока можно покинуть их дом под предлогом, что Номуре во что бы то ни стало надо закончить какое-нибудь произведение. Тогда вашей тете будет не трудно все это объяснить Айкавам. Ну а если за это время вашего дядю уволят – что ж делать… К этому времени у Номуры, возможно, прояснится с работой – вот тогда и будете принимать уже решительные меры.Сидзуко. Хиродзи, давай сделаем, как советует Нисидзима-сан. Хиродзи молчит. Мне кажется, так будет лучше всего.Хиродзи. Нереально.Сидзуко. Но другого выхода у нас нет.Нисидзима. О деньгах не беспокойтесь. Через день-два я достану для вас иен тридцать. Считайте, что это гонорар за вашу повесть.Хиродзи. Нет-нет, это слишком!Сидзуко. Хиродзи, что ты так сразу упал духом? А тридцать иен и правда не надо.Такаминэ. И все-таки лучше последовать совету Нисидзимы.Хиродзи. Это все нереально…Сидзуко. Но ты же пришел сюда, чтобы что-то решить?Нисидзима. Если у вас есть свое, более удачное предложение, говорите, не стесняйтесь.Хиродзи. Я вовсе не против вашего предложения. Просто мне очень неловко – получается, как будто я пришел просить денег.Нисидзима. Ну, значит, как решили, так и поступим.Сидзуко. Нам вполне хватит и пятнадцати иен.Нисидзима. К послезавтрашнему дню я достану для вас двадцать иен. А остальные десять – потом. И ни о чем не тревожьтесь.Хиродзи. Нет, нет, не надо.Сидзуко. Не надо!..Нисидзима. Надо. Я буду только счастлив, если эти деньги помогут вам вырваться из лап Айкавы. К тому же, насколько я понимаю, ваш дядя вовсе не обязательно должен потерять службу, даже если вы откажете Айкаве. Хиродзи. Я тоже так считаю. Но от папаши Айкава можно всего ожидать. Откровенно говоря, мне не так уж много дела до дядиной семьи. Я не в таком положении, чтобы брать на себя заботу о его доме, да к тому же он сам замешан в этой истории. Пусть делает что хочет.Сидзуко. Но у них тоже дети…Хиродзи. Не такие уж это милые дети. Пользуются тем, что я слепой, тихонько подкрадутся и вдруг как заорут над самым ухом. Дразнятся, замахиваются на меня. Да что говорить…Сидзуко. Дети всегда шалят. Они же не со зла…Хиродзи. По-твоему, если не со зла, так можно все что угодно? Ничего путного из этих детей не выйдет. Во всяком случае, я не намерен жертвовать собой и тобой тоже ради них.Аяко. Сидзуко чересчур добрая… Так нельзя.Сидзуко. О нет, я вовсе не такая уж добрая… (Пауза.) Нам пора…Хиродзи. Да, пора.Нисидзима. Побудьте еще!Хиродзи. Хочешь, еще послушаем музыку?Нисидзима. Конечно.Сидзуко. Спасибо большое, как-нибудь в другой раз.Хиродзи (к Такаминэ). А где же ваш ребенок?Такаминэ. Дома оставили.Хиродзи. Когда у нас будет свое жилье, милости прошу к нам.Такаминэ. Спасибо.Сидзуко. Аяко-сан, вас тоже просим.Аяко. Спасибо. Обязательно придем.Хиродзи. До свидания.Сидзуко. Извините за беспокойство.Нисидзима. Послезавтра я жду вас.Хиродзи. Спасибо.Все. До свидания. Сидзуко берет Хиродзи за руку. Все выходят их проводить. Через некоторое время Такаминэ, Аяко, Нисидзима и Есико возвращаются. Нисидзима. Как мне их жаль!..Такаминэ. Да уж…Аяко. Сидзуко чуть не плакала.Есико. Какая она красивая!..Такаминэ. Но какой же негодяй Айкава!Нисидзима. А ведь и правда, неплохо было бы провести освидетельствование Айкавы у врача. Я уверен, что он болел венерическими болезнями и, наверное, еще не полностью вылечился. Подумать страшно. Недавно я навещал приятеля в больнице… Вдруг слышу, кто-то громко, как ребенок, кричит: «Ой! Больно! Больно!» Я спросил, кто это, мне рассказали, что это больной сифилисом. В следующий раз криков уже не было. Оказалось, он умер. Сын богача был. Конечно, случай довольно редкий, но все же… Шутить с этим никак нельзя. Неплохо было бы проверить сыночка Айкавы… Правда, если даже об этом заикнуться, дядя Номуры сразу вылетит со службы.Есико. Бедный Номура! Бедная Сидзуко!Аяко. Да уж… Но, кажется, они ушли несколько успокоенные.Нисидзима. Теперь мне нужно скорее взяться за работу. Противно думать о деньгах, но, честно говоря, иногда все же хочется быть богатым. Разумеется, деньгами невозможно победить зло. Я по-прежнему считаю, что истинный путь к счастью в нашем мире – это путь, указанный Христом и Буддой.
1 2 3 4 5 6 7