Она где-то в городе — ждет его, прячется. Он должен опередить ее, обнаружить первым и убить — иначе смерть.
Краткий миг озарения, посетивший его мысли, бесследно исчез, словно и не было его. Он забыл о вспыхнувших вопросах и сомнениях. Как и прежде, он был абсолютно уверен, что Кэтрин ожила и должна быть остановлена.
Наспех пообедав, он поехал в Вествуд и остановился за два дома до особняка Хилари Томас. Фрай перебрался в грузовое отделение и принялся наблюдать из маленького окошечка «доджа».
У дверей дома Хилари Томас стоял большой фургон. На его боках сине-белыми буквами было написано:
Уборка комнат.
Мытье окон.
В доме работали три женщины в белых комбинезонах. Они то и дело выносили мусорные пакеты, куски разбитой Фраем мебели, а в дом забирали из фургона швабры, метелки, вакуумные пылесосы и еще кучу каких-то мешков и ведер.
Хотя Фрай просидел так несколько часов, ему не удалось заметить Хилари Томас, и он окончательно убедился, что она исчезла. «Значит, — подумал он, — женщина не вернется в дом, пока не убедится, что он мертв».
— Но я не такой, чтобы умирать, — произнес он вслух, не спуская глаз с дома. — Слышишь, сука? Я опережу тебя. Я отрежу тебе вонючую голову.
Наконец, около пяти пополудни, женщины сложили в фургон все принадлежности, закрыли дом и уехали.
Фрай последовал на ними.
Только от них можно узнать, где Хилари Томас. Эта сука нанимала их. Они должны знать, куда она подевалась. Главное — заставить кого-нибудь из них заговорить.
Компания занимала одноэтажный особняк на грязной боковой улочке, в квартале от Пико. Фургон, за которым ехал Фрай, свернул на автостоянку и замер в ряду таких же машин с бело-синими буквами по бокам.
Фрай медленно проехал мимо выстроившихся в линию одинаковых, как близнецы, фургонов, свернул на другую улицу, развернулся на пустыре и направился обратно.
Он вернулся как раз в тот момент, когда эти женщины входили в дом. Никто из них не заметил, что этот «додж» простоял полдня у особняка Хилари Томас, а теперь проезжал мимо них. Фрай остановился в тени огромных пальм, на противоположной от компании стороне улицы, и стал ждать, когда кто-нибудь из этой тройки появится на пороге.
В течение следующих десяти минут из дверей компании выходило множество женщин в белых комбинезонах, но среди них не было тех, кто в этот день убирал в доме Хилари Томас.
Вдруг он узнал ее. Женщина направлялась к стоявшему на обочине светло-желтому «датсуну». Ей было лет двадцать, прямые каштановые волосы спадали на плечи. Она шла, распрямив плечи, гордо откинув голову, мелкими шагами. Ветер плотно облеплял юбку вокруг стройных ног и надувал ее впереди колен. Сев в машину, женщина выехала на улицу и направилась в сторону Пико.
Фрай медлил: он не знал, следовать ли за этой или дождаться двух других. Но что-то подсказало ему ехать именно сейчас. Он завел мотор и вырулил на дорогу.
Чтобы быть незамеченным, он пропустил несколько машин вперед, при этом не упуская из виду маячивший впереди «датсун» желтого цвета.
Она жила в Калвер Сити. «Датсун» замер у старинного красивого особняка. Вся улица состояла из таких особняков: среди них выделялось несколько ветхих, нуждающихся в ремонте домов, но в основном это были свежевыбеленные, ухоженные особняки с изящными верандами, витражами, новенькими дверьми из стекла и цинка, фонарями и черепичными крышами.
В доме было темно. Она вошла и зажгла свет.
Фрай остановился напротив дома в сгущающихся сумерках. Он погасил фары, заглушил мотор и опустил стекло. Вокруг было тихо, лишь ветер шуршал листвой деревьев да изредка проезжала машина. Где-то из стерео доносилась музыка. Фрай расслышал мелодию сороковых. Бенни Гудман. Но он не мог вспомнить названия. Только порывы ветра доносили обрывки музыки. Фрай сидел за рулем фургона и ждал, ждал, ждал.
К 18.40 Фрай решил, что у женщины нет ни мужа, ни приятеля. В противном случае, он давно уже пришел бы домой с работы.
Фрай подождал еще пять минут. Мелодия Бенни Гудмана смолкла. В 18.45 он вышел из машины и направился к дому.
Особняк располагался на маленьком участке, с обеих сторон теснились дома соседей. Это было не очень хорошо. Только деревья и густой кустарник обрамляли жилище и укрывали веранду от любопытных глаз прохожих и соседей. Ему следовало быстро пересечь открытое пространство и войти в дверь прежде, чем женщина поднимет крик и сбегутся люди.
Фрай поднялся по ступенькам. Под ногами жалобно скрипнули доски. Он позвонил. Дверь приоткрылась.
— Кто там?
Над замком, в проеме натянулась цепочка. Хорошая стальная цепочка, но, видимо, она слишком полагалась на ее крепость. Любой мужчина, даже намного слабее Фрая, смог бы за пару резких рывков выдернуть ее вместе с шурупами. Бруно тотчас навалился телом на дверь, дерево затрещало, брызнули щепки, и на пол упали обрывки цепочки.
Фрай бросился внутрь, ударом ноги распахивая настежь дверь. Женщина лежала на полу. Дверь сбила ее вниз. На ней была та же юбка, она задралась кверху, обнажив стройные ноги.
Фрай опустился перед ней. У женщины был обморок. Она разлепила веки и еще несколько секунд водила в разные стороны невидящими глазами.
Фрай поднес к голу нож.
— Если закричишь, я зарежу тебя. Понятно?
Растерянность в карих глазах женщины сменилась ужасом. Ее затрясло. Глаза наполнились слезами, капельки дрожали в уголках век, но не скатывались вниз.
Не дождавшись ответа, Фрай уколол ее концом лезвия. На шее выступила капля крови. Женщина вздрогнула.
— Молчать! Слышишь?
С усилием она произнесла:
— Да.
— Ты будешь хорошо себя вести?
— Пожалуйста, пожалуйста, не трогайте меня.
— Я не хочу тебе причинить боль. Если ты будешь послушной девочкой, я не трону тебя. Но если закричишь и попробуешь удрать, я разорву тебя на куски. Понятно?
Одними губами она шепнула:
— Да.
— Ты живешь одна?
— Да.
— Без мужа?
— Без.
— Приятель?
— Он живет не здесь.
— Ты его сегодня ждешь?
— Нет.
— Лжешь.
— Это правда. Клянусь.
Под смуглой кожей проступила бледность.
— Если лжешь, я порежу это прекрасное личико на полоски кожи. Фрай уткнул лезвие в щеку. Женщина закрыла глаза и содрогнулась.
— Ждешь кого-нибудь?
— Нет.
— Как тебя зовут?
— Салли.
— Салли, у меня к тебе несколько вопросов. Но задам я тебе их не здесь.
Она открыла глаза. Слезы на ресницах. Одна сорвалась и покатилась по щеке. Она загнанно дышала.
— Что?
— Я хочу кое-что узнать о Кэтрин.
Она поморщилась.
— Не знаю я никакой Кэтрин.
— Она известна тебе под именем Хилари Томас.
Морщинка обозначилась на лбу Салли.
— Это та, что живет в Вествуде?
— Ты убирала сегодня в ее доме.
— Но... Я незнакома с ней. Никогда ее не видела.
— Сейчас узнаем.
— Это правда. Я совершенно не знаю ее.
— Возможно, тебе известно больше, чем ты думаешь.
— Нет. Это правда.
— Пойдем, — сказал он, пытаясь придать веселость голосу. — Пошли в спальню, там продолжим разговор со всеми удобствами.
Слезы душили ее.
— Ты хочешь изнасиловать меня?
— Нет, нет.
— Да, ты изнасилуешь меня.
Фрай с трудом сдерживал гнев. Она еще будет спорить! Он разозлился, что она медлит. Если бы сведения были у нее в животе, он, не задумываясь, распорол бы его и узнал все, что его интересует. Ему нужно было знать, где прячется Хилари Томас. Он надеялся выудить из нее информацию, чередуя угрозы с ласковым тоном, злобу с сочувствием. Ему и в голову не могло прийти, что, если бы Салли знала Хилари, она сейчас же рассказала бы ему все. Он был уверен: поскольку Хилари Томас (Кэтрин) наняла убирать ее в доме, тем самым она вовлекла ее в заговор против него. Эта женщина не просто посторонний наблюдатель. Она — служанка Кэтрин, следовательно, помощница, быть может, даже оживший мертвец.
— Обещаю, что не изнасилую тебя, — сказал он мягко. — Просто для безопасности я хочу, чтобы ты лежала на спине и не смогла вскочить и убежать. Так будет спокойнее. Я думаю, тебе удобнее будет лежать не на твердом полу, а на мягком матрасе. Я забочусь только о тебе, Салли.
— Мне и здесь хорошо, — нервничала она.
— Не глупи. А если кто-нибудь позвонит в дверь... он, может, услышит нас и подумает, что тут что-то неладное. А в спальне спокойнее. Пойдем. Пойдем.
Она поднялась на ноги. Фрай прижимал к спине нож. Они вошли в спальню.
* * *
Хилари и Тони узнали о происшествии в банке Сан-Франциско, о похищении денег и о письме, оставленном в сейфе двойником Фрая. Джошуа поделился своими сомнениями по поводу одного вопроса деликатного свойства: кого все-таки похоронили?
— Вы намерены вскрыть могилу? — спросил Тони.
— Пока нет. Еще есть надежда на то, что все выяснится и без этого.
Он рассказал о существовании Риты Янси из Холлистера, доктора Раджа из Сан-Франциско и в деталях воспроизвел телефонный разговор с Лэтамом Хаторном.
Хотя ее согревало тепло снаружи и виски изнутри, Хилари похолодела до костей.
— Этот Хаторн сам сумасшедший, его следует запереть в психушку.
Джошуа вздохнул.
— Иногда я думаю, что если всех сумасшедших изолировать, то сколько же останется на свободе?
Тони нагнулся вперед.
— Вы уверены, что Хаторн не знает о существовании двойника?
— Да. И, как ни странно, я ему верю. Чем бы он там не занимался, какие бы мысли не высказывал, он не производит впечатления сумасшедшего. Может, это не хорошо, но мне кажется, он заслуживает доверия. Он умный человек, много знает. Возможно, доктор Радж и Рита Янси имеют сообщить нечто для нас важное, но об этом после. Теперь вы рассказывайте. Что случилось? Что вас привело в Санта-Хелену?
Хилари и Тони, чередуясь, изложили все, что произошло в последние дни.
Когда они кончили, Джошуа пристально посмотрел на Хилари, покачал головой и сказал:
— Вы чертовски смелая леди.
— Нет. Я трусиха. Напугана до смерти. Страшно боялась все это время.
— Бояться — не значит быть трусом. Любая храбрость держится на страхе. Одним и тем же инстинктам подчиняются и трус, и герой. Разница лишь в том, что трус сдается, а герой сражается со страхом. Вы могли бы уехать в Европу или на Гавайи, но вместо этого направились сюда, где, возможно, находиться еще опаснее, чем в Лос-Анджелесе.
Хилари покраснела. Она украдкой поглядывала на Тони и опускала взгляд на пол.
— Если бы я была смелой, — сказала она, — я бы осталась в городе, наняла сыщиков, а сама бы играла роль приманки. А здесь какая опасность? Он, наверное, ищет меня в Лос-Анджелесе. Откуда ему знать, где я?
* * *
Спальня. Салли смотрела на него полными ужаса и напряжения глазами, лежа на кровати.
Фрай обошел все углы, заглянул в ящики шкафа. Потом вернулся к ней. Гладкая упругая шея. Капля крови скатилась по изящному изгибу на обнаженное плечо Салли.
Она почувствовала это и коснулась пальцами кожи. Они были в крови.
— Ничего страшного, — сказал Фрай. — Царапина.
Салли лежала на спине, сжав ноги и положив руки вдоль тела. Юбка была поправлена. На подушке веером легли прекрасные каштановые волосы. Салли оказалась довольно красивой.
Бруно опустился на край кровати.
— Где Кэтрин?
Она моргнула. Слезы побежали по смуглым щекам. Она плакала беззвучно, без стонов и всхлипываний, боясь, что он убьет ее.
Фрай повторил вопрос.
— Где Кэтрин?
— Я же сказала, что не знаю никакой Кэтрин. — Голос ее дрожал, каждое слово давалось с трудом. Когда она говорила, нижняя губа у нее тряслась.
— Ты знаешь, о ком идет речь, — резко сказал он, — не надо играть со мной. Она называет себя Хилари Томас.
— Пожалуйста, пожалуйста... отпустите меня. Он поднес нож к ее глазам.
— Где Хилари Томас?
— Господи! — руки ее судорожно сжимались в кулаки. — Мистер, здесь какое-то недоразумение. Ошибка. Вы ошибаетесь.
— Хочешь остаться без глаза?
Ее лоб покрылся потом.
— Хочешь наполовину ослепнуть?
— Я не знаю, где она, — жалко сказала Салли.
— Не лги.
— Я не лгу. Клянусь, я не лгу.
Он уставился на нее. Пот уже покрывал верхнюю губу Салли. Маленькие капельки влаги. Фрай убрал нож. Она была запугана до полусмерти. Фрай дал ей пощечину, удар был так силен, что он услышал, как лязгнули зубы. Салли закатила глаза.
— Сука.
Слезы ручьем покатились из глаз Салли. В горле у нее заклокотало.
— Ты должна знать, где она, — сказал Фрай. — Она наняла тебя.
— Мы постоянно убираем в ее доме. Но она не сказала, куда едет.
— Она вчера была дома?
— Нет.
— Как же вы попали внутрь?
— Что?
— Кто вам дал ключ?
— А, да. Ее агент. Литератор. Мы заезжали к нему за ключом.
— Где это?
— Беверли-Хиллз. Если хотите знать, где женщина, отправляйтесь туда. Он должен сказать.
— Его имя?
Она помолчала.
— Какое-то забавное имя. Я видела его на бумаге, но точно не помню, как оно произносится.
Он вновь поднес нож.
— Топелис.
— Произнеси по буквам.
Она произнесла.
— Я не знаю, где сейчас мисс Томас. Может, мистер Топелис знает. Он знает наверняка.
Фрай убрал нож. Он пристально смотрел на Салли. Какая-то мысль мелькнула у него в голове.
— Твои волосы. Они такие темные. И глаза. Какие черные глаза.
— Что такое? — заволновалась она, почувствовав, что еще не пришел конец ее мучениям.
— У тебя такие же глаза и волосы, такой же цвет кожи, как у нее.
— Не понимаю. Что вам нужно? Мне страшно.
— Надеешься обмануть меня? — ухмыльнулся Фрай, довольный тем, что раскусил ее замысел.
Он знал. Знал.
— Ты надеялась, что я уеду искать этого Топелиса, — сказал Бруно, — а сама хотела удрать.
— Топелис знает, где она. Он знает. А я нет. Я, правда, ничего не знаю.
— А я знаю, где она сейчас, — сказал Бруно.
— Если знаете, то отпустите меня, — попросила Салли.
Он засмеялся.
— Поменялись телами, не так ли?
Салли уставилась на него.
— Что?
— Ты каким-то образом вышла из Томас и вселилась в эту женщину, правда?
Салли уже не плакала. Ужас высушил все ее слезы.
— Сука. Вонючая сука. Ты точно думала, что обманешь меня?
Он засмеялся.
— Что ж, после всего, что ты мне сделала, ты еще хотела остаться неузнанной?
В ее голосе был ужас.
— Я вам ничего не сделала. Господи! Что вам нужно от меня?
Бруно склонился над ней. Взгляд его был невыносим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47