– Принеси котелок, я брошу туда сердце и печень, – велела она. – А потом, кстати, можешь развести костер.Рид дурашливо отдал ей честь и строевым шагом направился к вещам. Настроение у обоих было отменное: во-первых, они наконец отыскали воду, а во-вторых, еще и поужинают парной олениной!Когда мясо изжарилось, уже совсем стемнело. Сидя у огня, Тресси и Рид поедали толстые ломти жареной оленины. Жаркое Рид нарезал новым блестящим ножом – прежде Тресси у него такого не видела.– Где ты взял этот нож? – спросила она, потрогав пальцем острое лезвие.– Снял с мертвеца, – ответил он, как ни в чем не бывало отправляя в рот изрядный кусок мяса.Тресси поперхнулась. Ей показалось, что мясо во рту превратилось в кусок липкой глины. Давясь, она все же попыталась его проглотить, но безуспешно. Волна тошноты подкатила к горлу. Прижав ладонь ко рту, девушка вскочила и опрометью бросилась в лес. Там она упала на колени, и ее вывернуло наизнанку – весь роскошный ужин пропал зазря. Постанывая, Тресси прислонилась к стволу дерева и вытерла лицо. Тут она услышала, как хрустят опавшие листья под тяжелыми сапогами Рида, и ее охватил жар стыда. Господи, как глупо все получилось!Рид опустился на колени рядом с ней, обвил рукой дрожащие плечи.– Ну как, пришла в себя? Должно быть, тебе попался слишком жирный кусок… или ты отвыкла от плотной еды. Или слишком жадно ела.«Пусть себе так и думает, – решила Тресси. – Это лучше, чем признаться, что ее стошнило от мяса, которое резали ножом мертвеца».Рид помог ей встать.– Пойдем, тебе нужно умыться и выпить воды. Может, и поесть еще сумеешь, если не спеша и понемногу.– Да, наверное, – пробормотала Тресси и покорно пошла за ним, но к оленине больше притронуться не решилась.– Может быть, завтра, – сказала она наконец. – Жаль, что сейчас так жарко – мясо, наверно, испортится.Рид беспокойно шевельнулся и встал.– Ты куда? – спросила Тресси.– Приготовлю нам в дорогу вяленого мяса, да и жареного пару ломтей можно взять. Будем есть его, пока совсем не протухнет, а тогда перейдем на вяленое. Полустухшей олениной еще никто не отравился.Тресси во время их долгого пути и вправду довелось есть тухлое мясо – когда иного выбора уже не оставалось. Она приняла это как должное – так уж заведено в прериях. Тресси знала также, что больше ее не стошнит по такому пустячному поводу. Рид был прав – отчасти ее тогда замутило еще и потому, что слишком много съела мяса на пустой желудок.Разбрызгивая воду, Рид перебрался через ручей. Он волок за собой заднюю ногу оленихи. Присев на корточки, он вырезал из ноги приличный кусок и принялся обрезать с него со всех сторон тонкие ломтики, пока не получился длинный плоский ломоть коричневатой мякоти. Рид разложил его на ветвях поваленного дерева, затем нарубил зеленых веток, связал их в пучок и поставил так, чтобы дым от костра проходил сквозь это сооружение. Подвешивая мясо над костром, он сказал:– У моей бабушки это получалось куда лучше, но и я постараюсь не ударить лицом в грязь. А теперь давай-ка глянем на то, что ты раздобыла в фургоне.Самым ценным приобретением была, несомненно, одежда – несколько пар рубашек и брюк, шерстяные носки, два платья и теплые женские панталоны. Тресси испытывала смешанные чувства при мысли о том, что чужая трагедия оказалась для них истинным благословением.– Почему же индейцы не забрали эти вещи? – спросила она.– Индейцы? При чем тут индейцы?!– А как же погибли эти двое? И куда делся их скот?Рид заострил ножом тонкий сучок и принялся выковыривать мясо, застрявшее между зубов.– Наверно, разбежался, или кто-нибудь увел. Впрочем, нет – тогда забрали бы и вещи.Тресси молча ждала объяснений. Ветер к ночи унялся, и над крохотным лагерем стоял сытный запах жареного мяса. Где-то в темноте, на дереве заворковал голубь и завозился, устраиваясь на ночлег. Рид молчал.– Что же случилось, Рид? – тихо спросила Тресси.– Болезнь, – едва слышно ответил он.– О господи! – Девушка провела ладонью по лоскутному одеялу, на котором она сидела. Одеялу, которым некогда укрывались двое несчастных, погребенных в чужой земле и никем из близких не оплаканных. Тресси могла лишь гадать, откуда они прибыли, осталась ли в тех краях родная душа, которая желает ушедшим за счастьем долгой и радостной жизни в земле обетованной. Как это все печально! Тресси кашлянула и поднялась. Из-за туч грациозно выскользнула почти полная луна, и тотчас окрестности залил ее серебристый колдовской свет.Рид поглядел на девушку, и в глазах его стоял невысказанный вопрос, на который она никак не могла ответить. По крайней мере, словами.– Мне надо искупаться, – вполголоса, хрипловато проговорила она. – И на этот раз, пожалуйста, никаких баек о змеях. Пойдем со мной, вот и все.Она протянула руку Риду, и кровь быстрее побежала по жилам, когда его твердые пальцы стиснули ее ладонь. Рид поднялся и шагнул к ней. 5 Рид присел на берегу, чтобы снять сапоги, но не сводил с Тресси зачарованного взгляда. То, что они задумали сделать, – неправильно и опасно, но он не мог больше сдерживать себя – проще достать луну с неба. В бархатисто-зеленых глазах Тресси он читал то же самое чувство. Все равно, что упасть со скалы: стоит только шагнуть – и возврата уже нет… а они оба сделали этот первый шаг. Рид понятия не имел, что так изменило их отношения, что разрушило все преграды между ними. Может быть, неотступное желание осознать, что они все-таки живы.Тресси сбросила башмаки и взяла его за руку. Она все еще боялась, что он повернется и уйдет прочь. Вместе они, одетые, вошли в ледяную воду. Дно ручья было усыпано гладкой галькой, и кое-где камешки поросли скользким мхом. Тресси крепче ухватилась за руку Рида, чтобы не оступиться.Неподалеку от галечной отмели быстрое течение вырыло в каменистом ложе ручья глубокую впадину. Рид и Тресси бок о бок спустились туда. Вкрадчиво бормочущие струи обтекали их, сквозь намокшую одежду ласково касаясь полных грудей Тресси с отвердевшими от холода сосками. Рид накрыл ладонями эти соблазнительные округлости и даже сквозь одежду ощутил трепет живой упругой плоти.Скоро пути назад уже не будет, мельком подумал Рид… да он и не хочет отступать. Видит бог, он желает эту девушку, желает всей душой. Глубоко вздохнув, он наклонился к Тресси, и она, охваченная желанием, самозабвенно ответила на его поцелуй. Луна смотрела на них с небес, молчаливыми свидетелями высились вокруг горы, и ручей журчал, нашептывая что-то ласковое и ободряющее.Неловкими пальцами Рид нашарил пуговички на ее рубашке. Чуть отстранившись, Тресси подняла голову и прямо взглянула в его затуманенные глаза. Рид коснулся губами ее щеки, и во взгляде его вспыхнул немой вопрос.Девушка согласно кивнула.– Дай-ка я, – сказала она и принялась расстегивать его рубашку, потом спустила ее с плеч. Лунный свет заблестел на его широкой мускулистой груди. Дрожащими пальцами Тресси отвела с его щеки черную прядь, и пальцы ее запутались в теплых жестких волосах.– Детка, так нельзя, – прошептал Рид, но все же чуть повернул голову и прильнул губами к ее ладони, провел по нежной коже кончиком нетерпеливого языка. Дыхание его обжигало.– О нет, можно. – Тресси уверенным движением расстегнула пряжку ремня, и рука ее скользнула ниже, к горячей, напрягшейся мужской плоти.Почти обезумев от желания, Рид наконец рванул ее рубашку, и ветхая ткань с треском лопнула, обнажив высокие крепкие груди. Прозрачная вода колыхалась вокруг них, и свет луны матово играл на нежной коже. Омываемые мягким течением, тела их слились в неистовом объятии… и когда страсть достигла наивысшего предела, с губ их разом сорвался слитный восторженный крик. Высоко, на берегу все так же потрескивал костер, и струйки дыма вкрадчиво тянулись в темноте к обнаженным телам любовников.Упиваясь восторгом, Рид осыпал поцелуями хрупкое тело Тресси, словно стремился испробовать на вкус ее всю. Тесно прильнув к нему, девушка ощутила, как он возбужден. Теперь ничто не в силах помешать им стать единой плотью, как заповедано с начала времен. Рид желал ее, и его желание отзывалось волнами страсти во всем ее теле.Крепко обхватив ладонями тонкую талию девушки, Рид легко поднял ее из воды и прижал к себе. Тресси обвила его ногами, и тела их слились, словно были предназначены для этого и вот наконец обрели долгожданное единение. Он был бережно нежен, и острая боль, на миг пронзившая ее плоть, тут же растаяла бесследно в волнах сладкой обжигающей страсти. Они двигались в колдовском ритме, и вода мерно плескалась в такт их движениям, а луна и звезды беззастенчиво глазели на свершавшееся внизу чудо.Крепко прижимая к себе Тресси, Рид вынес ее из ручья и вместе с девушкой опустился на расстеленное у костра одеяло. Тела их, блестевшие в лунном свете, вновь и вновь сплетались в неистовом танце страсти – юная плоть Тресси казалась ненасытной. Вновь и вновь девушка с восторгом предавалась властной нежности своего любовника и спасителя, и хотела лишь одного – чтобы так было всегда. Теперь они вместе, они навеки принадлежат друг другу… и все страхи, все сомнения сгинули бесследно в этой залитой лунным светом глуши.Они так и уснули, сплетясь в тесном объятии, утомленные страстью, нагие Адам и Ева. * * * Рид проснулся с рассветом, но вставать не стал, не желая будить Тресси. Она спала сладко, чуть посапывая и уткнувшись носом в его плечо. Не смея шевельнуться, Рид лежал неподвижно и размышлял – что, если просто взять да и увезти ее с собой, куда-нибудь подальше от Баннака? Но тогда что дальше? Рано или поздно их разыщет какой-нибудь солдат или Рид заметит знакомое лицо – и сбежит без оглядки, как и положено трусу. Ему совершенно нечего предложить Тресси. Всю свою жизнь он только и знал, что скитался, не зная приюта и обращаясь в бегство при первом же признаке опасности. Точно таким же был и отец Тресси – зачем же ему, Риду, еще больше осложнять ей жизнь?Он почувствовал ее взгляд и, повернув голову, посмотрел в сонные бархатисто-зеленые глаза.– Какой ты грустный, – сказала Тресси, кончиком пальца дотронувшись до его подбородка. – Что случилось?Захваченный врасплох, Рид так резко дернул головой, что черная прядь упала на глаза. Тресси смотрела, как он нетерпеливым жестом отбросил волосы со лба, и все явственнее ощущала его отчужденность, смятение.– Что случилось, Рид? – спросила она и села, не обращая внимания на то, что лоскутное одеяло соскользнуло с обнаженной груди. Несчастный вид его яснее слов говорил, что дело плохо, но Тресси, убей бог, не могла понять, почему.– Мне очень жаль, что так вышло… прошлой ночью.– Жаль? – эхом повторила Тресси, и в груди ее застыла тупая боль.Рид кивнул и отвернулся, чтобы не видеть ее искусительной наготы.– Оденься, – бросил он, и это слово прозвучало грубее, чем он рассчитывал. Рид сразу пожалел об этом, увидев, что в глазах Тресси заблестели слезы.Разочарование мгновенно сменилось гневом. Схватив охапку одежды, Тресси не разбирая дороги бросилась в заросли. Она выбрала платье, взятое в фургоне погибшего семейства. Оно оказалось чересчур велико, и подол волочился по земле, так что Тресси пришлось подобрать его, чтобы ненароком не наступить. Как посмел Рид Бэннон так с ней обойтись? Она отдала ему самое дорогое, что у нее было, а он… Кипя гневом, Тресси босиком направилась к прогалине, но хитроумный Рид уже куда-то ушел, так и не дав ей возможности высказать ему в лицо все, что она о нем думает. Типичные мужские замашки!К тому времени, когда он вернулся, злость Тресси сменилась угрюмым молчанием, и она только отвернулась, делая вид, что не замечает своего спутника.Рид принес мокрый насквозь комок одежды.– Вот нашел в воде, ниже по течению… но ничего, скоро высохнут. – Он расправил брюки Тресси и свою рубашку, развесил их на ветвях ближайшего дерева. – Извини, твоей рубашки я так и не нашел. Должно быть, ее смыло течением.Тресси с ненавистью глянула на него. Как может этот человек таким обыденным тоном говорить о том, что так много значило для нее? Неужели он и вправду всего лишь бродячее отребье, мелкий вор, если не хуже?Рид исподтишка разглядывал ее хорошенькое личико, которое не могла испортить даже угрюмая гримаса. Да, Тресси поступила так, как хотела, а последствия ничуть ее не заботят – во всяком случае, пока. И сейчас ей нужен только он, Рид Бэннон. Что же, она нужна ему не меньше, но, слава богу, он еще не растерял здравого смысла. В один прекрасный день Тресси еще поблагодарит его за такое благоразумие… а между тем надо бы как-то поднять ей настроение.– Ты похожа на девочку в маминой одежке, – сказал он и рассмеялся, когда Тресси, гневно тряхнув головой, хотела было гордо удалиться, но наступила на подол платья. – Прежде чем двинуться к горам, мы постоим здесь день-два. Отдыхай.– Как прикажет ваша светлость! – огрызнулась она.Так и продолжалось в этот и на следующий день. Спали они по разные стороны от костра. Тресси от души обрадовалась, когда Рид сказал ей, что наутро они выходят в путь. Уж лучше путешествовать с упорно молчащим Ридом, чем терпеть его же молчание, сидя на одном месте.Наутро она поднялась ни свет ни заря, торопливо оделась и состряпала на завтрак оладьи. Они ели в полной тишине, избегая смотреть друг на друга. Потом Рид принялся укладывать вещи, а Тресси спустилась с бурдюком к ручью. Выплеснув остатки протухшей воды, она хорошенько ополоснула бурдюк и окунула его в прозрачные струи. Вверх побежали цепочки пузырей – бурдюк, шумно булькая, понемногу наполнялся доверху. Вставив пробку, Тресси положила бурдюк на берег и наклонилась к воде, чтобы напиться самой. Ледяная чистая влага показалась ей слаще, чем бабушкин яблочный сидр или молодое вино.Воздух слабо пахнул землей и сосновой хвоей. К этим ароматам примешивался чуть заметный запах дыма. Выгнув спину, Тресси с наслаждением потянулась и провела ладонями по упругой высокой груди. Затем пальцы ее скользнули ниже, к лону, еще хранившему сокровенную память о наслаждениях той, теперь уже такой далекой ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41