Они бы стояли и дольше, если бы он не спохватился о времени: командирские стрелки приближались к десяти.
* * *
Разомлевшая от детективной мелодрамы Марья Павловна поднялась в номер и с досадой обнаружила, что забыла вызвать слесаря.
Она поспрашивала, как его найти, - её отослали к сестре-хозяйке: она, мол за всё отвечает.
В холле за "прилавком", где выдавали ключи от номеров и где должна была находиться ответственная за хозяйство дама, никого не было. Зато в комнатке ключницы раздавались зверские стоны и яростные всхлипывания.
- И как же я теперь буду-у, - истерично взвизгивал женский голос. Где мне голову приклони-ить в мои-то годы-ы-ы... На что я жить-то буду-у, чем расплачу-усь... Мне теперь только вешаться остало-ось!.. О-ой, с меня спрося-ат, что же я отве-ечу-у!..
- Люся, погоди, я тебе сейчас сердечного принесу, - на пороге появилась пожилая медсестра и почти бегом отправилась в медпункт.
Вопли привлекли внимание Луканенковой. Марья Павловна остановилась, повертела в руках "книжечку отдыхающего" и решительно направилась в каморку.
- Где здесь можно найти слесаря, или мне так и плавать всю оставшуюся жизнь?! - строго спросила она у опухшей от слёз кастелянши и, разглядев в ней свою вчерашнюю благодетельницу, надела на лицо сочувственно-озабоченное выражение. - Голубушка моя, что случилось?! Вас кто-то обидел?
- Обидел, оби-идел... - зарыдала в голос голубушка.
На столике возле неё зазвонил телефон. Дернувшись от неожиданности, она сбила левым локтем трубку и оттуда послышался голос телефонистки:
- Алло, пансионат Солотча? Рязань - телефон: 22-13-47 - заказывали? Ответьте, Рязань - на проводе.
Сестра-хозяйка с удивительной резвостью схватила говорящую трубку и плотно прижала её к уху.
- Алло! Алло! - слёзы на её физиономии мгновенно просохли. - Нет, не из дома!.. Да это и есть крайний случай: дома-то у меня теперь нет!.. Тут всего не расскажешь... - она покосилась на отдыхающую. - Когда? Хорошо... тон стал не плаксивым, а унылым. - Конечно, понаехали: полный дом, то есть двор... Как я могу?.. Понятно. Да и с машиной тоже какая-то непонятная вещь... - взгляд кастелянши стал затравленным. - Да, зачем же, конечно буду на месте!.. Тем более, что мне теперь велено никуда не отлучаться: надо отвечать на вопросы... Что я, дура?!..
Марья Павловна ничем не выдала своего удивления по поводу напастей, свалившихся на тётку: "Не много ли для одной... как бабка сказала?.. шельмы?"
Она успокаивающе положила руку на пухлое плечо, повторяя в уме номер телефона:
- Это ваши друзья? Они ещё не знают, что случилось? Они помогут вам?
- Когда они всё узнают, они помогут мне по полной программе! проговорила погорелица монотонно, а потом скинула оцепенение вместе с рукой Марьи Павловны. - Мне надо идти, я должна спешить...
- Подождите! - Капитан перекрыла телом выход. - Расскажите мне всё по порядку. Я действительно могу помочь: у меня есть знакомства в линии МВД!
- Не у вас одной!
Пострадавшая от стихии стала прорываться сквозь отдыхающую. Наивная! Сквозь капитана Луканенкову? Не тут-то было! Марья Павловна, особенно заинтригованная последней фразой, усадила заведующую наволочками обратно на стул, ткнув её своим аристократичным указующим перстом в лоб.
- Рассказывайте! - повторила она металлическим голосом, в котором уже не было ни тени сочувствия.
Кастелянша уставилась куда-то за её спину с надеждой вырваться: подоспела медсестра с мензуркой. Капитан перехватила её взгляд, мило улыбнулась медицинскому работнику, взяла у той из рук успокоительное средство и решительно выпроводила "белый халат" из каморки, заверяя, что ни за что не оставит тётю Люсю, пока она в таком состоянии. Медсестра с облегчением вздохнула и побежала запирать на ночь свои служебные помещения.
- Так вы от Грека? - с облегчением спросила сестра-хозяйка и, увидев выжидающее выражение на лице гостьи, стала торопливо заговаривать зубы: Что ж вы раньше не сказали, я разместила бы вас с дочерью в люксе...
- Давайте ближе к делу! - Марья Павловна пояснила: - И про машину, и про пожар... - Она не знала, что конкретно сгорело: дом, квартира, дача, поэтому постаралась задавать вопросы в обтекаемой форме.
Кастелянша рассказала ей о вырванных проводах в BMV, о грязи с чужих ботинок. Кто мог это сделать - представления не имела. Самое интересное, что машину-то вернули! На вопрос, как и когда узнала о пожаре, объяснила, что с утра отпросилась с работы: поехала в автосервис. После того, как автослесарь исправил разрушения в салоне машины, она съездила к себе домой пообедать и обнаружила... Тут её испуганно-непрерывная речь снова перешла в прерывистый всхлип.
Капитан, наконец, смилостивилась: предварительно понюхав, протянула страдалице медицинскую мензурку, от которой за версту несло валерианой. Та опрокинула содержимое в рот, словно водку.
- Клянусь, я не знаю, что там произошло, и почему все мальчики оказались в просмотровом зале. Последние дни там находилась только доверенная мне девчонка. Режиссер был убежден, что в этот вечер сумеет её дожать. Он перед всем худсоветом раскритиковал предыдущие методы обучения: ему нужна актриса, а не проститутка.
Марья Павловна ушам не верила. Кто же это сидит перед ней: менеджер по актерам, кинопродюсер?.. Да нет, вроде бы это - сестра-хозяйка пансионата. Вот только за кого она принимает её - капитана Луканенкову? Почему в ней страха больше, чем горя? Почему оправдывается перед ней, как перед аудитором или налоговым инспектором?.. О какой актрисе толкует и о каких "мальчиках" сокрушается:
- Я уезжала на работу в восемь часов вечера и все были на местах. Все были такие весёлые, так радовались, что съемочная группа укатила на натуру, а у них выдастся спокойный вечерок! На редкость были дисциплинированные ребята: никогда не оставляли своих постов!
Используя обрывки подслушанного телефонного разговора, Луканенкова стала спрашивать, перейдя на "ты" и подчеркнув тем самым своё главенство:
- Ну, а когда подъехала к дому, что ты увидела?
- Да что же я могла увидеть! - завыла кастелянша. - Одни головешки, да пожарников... И чего они там в них ковырялись, чего искали?.. Как будто, определив, что "очаг возгорания" находился в подвале, они вернут мне дом, оборудование, аппаратуру... Как раз при мне из подвала доставали режиссера, и ваших мальчиков. Наружный наблюдатель тоже среди них оказался. Такой видный парень, жить бы да жить... - она жалостливо всхлипнула.
- Милиция на месте была?
- Спрашиваете! Как вороны налетели!
- Вопросы какие-нибудь задавали? - следователь не отпускала цепкого внимания.
"Пострадавшая" злобно усмехнулась и проскрипела:
- Еще бы! Почти как вы!
- Что их интересовало? - последовал новый вопрос.
- Кто эти "орлики" и почему вооружены...
Сестра-хозяйка уловила перемену в допрашивающей её посланнице. Она не поняла её причины, стала доказывать с пеной у рта, хватаясь за сердце, что ничего им не сказала.
Марья Павловна действовала наощупь:
- А кто по-твоему, это сделал? Не могла всё устроить девчонка?
Сердобольная погорелица убежденно замахала руками:
- Да что вы! Даже если б смогла выскочить! Не в том она была состоянии: слишком активно сопротивлялась, всё невинность интернатскую из себя строила.
Ехидство мелькнуло в глазках, опухших от плача по родимому гнезду. Именно это злорадное "сочувствие" к состоянию девочки, которое так контрастировало с демонстративным проявлением сожаления по поводу гибели охранников, и нарушило традиционность служебного мышления капитана.
До этого момента реалистке Луканенковой шорами закрывало глаза неверие в то, что подобная фантастическая удача возможна, что бывают в жизни удивительные совпадения.
Но открывшемуся в ней внутреннему зрению теперь не мешали ни крокодильи слёзы кастелянши, ни фальшь сфабрикованного дела Арбузовой, ни заинтересованность в дальнейшем продвижении по службе.
Марья Павловна уверенно пошла напролом, быстро восстановив в памяти всё, что почерпнула из папки Арбузовой:
- А тело Катерины нашли?
- В том-то всё и дело, что нет! Было только четыре трупа, на всех остатки одежды, все тела - мужские. Девчонки среди них не было. "Ассистентка по актрисам" недоумевала: - Не могла же она дотла сгореть?..
"Дотла! Бабка недаром подсела ко мне! - утвердилась в своей невиданной догадке Марья Павловна. - Дотла! Именно так сказала старуха! Интересно только, за кого меня эта мерзость принимает. Господи, до чего она отвратительная! Как это она сказала? От грека?.. Н-да... Нам только иностранцев в этом деле не хватало..."
- Поехали! - бросила капитан Луканенкова тёте Люсе.
- Куда? Не поеду, не хочу, я не виновата, я им ничего не сказала! завизжала та не своим голосом.
- У тебя есть выбор, душечка? - сладко спросила Луканенкова. - Будешь брыкаться, позвоню, кому следует! Да не ссы, - грубо бросила "отдыхающая", видя, что у бабы от страха ноги подкашиваются, - пока повезешь меня к останкам родного пепелища. А там, - многозначительно добавила Марья Павловна, - там я решу, что с тобой делать дальше. Иди вперёд, заводи свой отремонтированный танк: сядешь за руль!
У сизой от ужаса кастелянши зуб на зуб не попадал. Она была не в себе. Как вдруг к ней подоспела нежданная помощь...
Это была Маринка. Дотирая уже высохшие остатки слёз, она с разбегу уткнулась в мать:
- Она ни в чем не виновата! Её оклеветали, как... как... - от волнения она забыла имя известного героя Дюма.
Пышнотелая сестра-хозяйка закивала: да, да, мол, я не виновата!.. Потом прислушалась к бормотанию девчонки:
- И отца Юрки она не убивала, и детей у неё похитили!
Луканенкова попыталась остановить поток льющихся на неё сведений, одновременно доставая носовой платок:
- Марина! Если у тебя есть фонтан, немедленно заткни его!
Из открытой сумочки на пол вылетели какие-то вещи... Среди пудры, дезодоранта и помады на полу валялся один документ, от вида которого у Пышки голова закружилась от ужаса!
Как она могла!.. Где было её чутьё?! Видно, от горя - разум потеряла... Не разглядеть милиционерку под платьем!.. Одним махом выложить ей всё!..
Зато у кастелянши теперь появилась робкая надежда бежать...
Мать отвлекла своё внимание на Маринку и, собирая с пола рассыпавшиеся документы и дамские мелочи, втолковывала ей, что нельзя так орать при посторонних!
Бывшая владелица порностудии тем временем тихо встала, бочком-бочком по стенке приблизилась вплотную к выходу и, толкнув Марью Павловну на дочь, что есть духу помчалась к своей единственной уцелевшей частной собственности - автомашине иностранной марки BMV.
Капитан Луканенкова, не раздумывая, пихнула Маринке ключи от номера, чуть не спутав их с ключами от машины, и побежала следом...
7.
"Изнемогая на каждом шагу, я с трудом поднималась в гору к срединному святилищу."
Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья"
Алексей и Анна проводили очередное совещание.
Она продемонстрировала ему кое-какие фрагменты отложенных видеокассет - результат своих дневных мучений, он рассказал ей о телеграмме от Рустама: тот настаивал, чтобы Алексей позвонил. Пришлось заказывать его домашний телефон. Связь была прервана на несколько часов.
Пока ждал назначенного времени, заправлял машину, крутился по городу, на всякий случай запоминая расположение улиц, вернулся на переговорный и опять добрых пару часов ждал соединения.
- Честно скажу, Ань, волновался, словно девица на выданье! Ведь, если не считать Пышки, это - наша единственная зацепка в дальнейших поисках. Зато ждал не зря! - глаза Алексея торжествующе блеснули, - надежды мои оправдались: Двойник снова заговорил. Знает он и в самом деле немного, но направление, "куда ж нам плыть", указал.
- Куда?..
- Надо искать в Рязани.
- Катю бы переправить куда-нибудь...
- Я думал об этом. Рустам примет её с Юркой на время.
Анна с сомненьем покачала головой, невольно повторяя мысль Трегубова:
- Даже небольшой переезд для неё сейчас, по-моему - проблема: физически ещё очень слаба, хотя характер - удивительный! Я и не предполагала, что она может обладать такой внутренней силой!
- Вся в тебя! - серьезно сказал Алексей, поскрёб щетину и вдруг отпустил весьма сомнительный комплимент: - Знаешь, как вы были похожи, когда ползли купаться?
Анна, вспомнив, что на них были надеты Евины одежды, покраснела и отвернулась.
- Дурак!
- В основной своей массе все мужики - дураки, - охотно согласился опекун её детей, на которого вдруг накатило лирическое настроение: Гоняются за стройными и длинноногими, которые, в лучшем случае, лишь задницами умеют крутить. А в худшем, те, что поумнее, вертят ещё и нами, бывает - жестоко вертят...
- Как Алёна - моим Борисом?..
- А он был когда-нибудь по-настоящему твоим? Что ты о нем знала, как о человеке? К чему ещё влекло твоего мужа, кроме искусственных сексапильных блондинок? Каким образом он оказался замазан тем дерьмом, которое тебе придется ещё отмывать и отмывать?..
- Лёш, остановись, пожалуйста! О мертвых...
- Знаю-знаю! - отмахнулся он.
- А то, что его влекло на сторону, сама же виновата. Я ведь была никем: просто бабой.
Анна говорила бесстрастно: это были уже давно пройденные переживания, как экзамен, который плохо сдала, и ничего уже не поделать...
"То, что напоминает прошлое, но уже ни к чему не пригодно... Сад ценителя утонченной красоты, где все деревья были уничтожены огнем. Еще остается пруд, но ряска и водяные травы уже начали глушить его..."
- До одури нагрузила себя хозяйством и детьми, не занималась ни собой, ни мужем. - продолжала рассуждать вслух Анна. - За время нашего брака, дай Бог, полторы книжки прочитала. Весь мой интеллектуальный "багаж" приобретен в дозамужний период. - Обо всём было думано-передумано: благо, времени у Анны на это хватало. - Любой заусенец у кого-нибудь из ребят интересовал меня больше, чем все археологические изыскания вместе взятые. Поэтому Борису было скучно дома, тем более, что особой любви ко мне он не испытывал. Так, "искрило" что-то от случая к случаю...
- Но семья, это же не только страсть или секс! Почему тогда мне всегда было у вас так хорошо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41