Осматривал ли он величественный берег или определял по воздуху розу ветров, было неизвестно, так как на настойчивые позывные старпома не отзывался. Капитана пришлось ухватить за холку и втащить назад в каюту, и только тогда выяснилось, что он спит, блаженно причмокивая. Левая рука продолжала крепко сжимать горлышко бутылки. "Надо было придать ему ускорение в другую сторону!" - со злостью подумал Кукин и, оставив пьяного капитана на полу, отправился на поиски пуштуна Мезари.
3
Остроумный план старушки Ле Чанг настолько развеселил Второва, что он еле сдержался, дабы не обидеть гонконгскую вдову своим смехом.
- Так мы компаньоны? - спросила она, видя, как Гай безудержно кивает, словно пытаясь сдержать икоту.
- О, несомненно, жемчужина Поднебесной и солнце моей души! - витиевато отозвался Второв. - Когда начнем грабить Лукомского?
- Тише! Тут кругом шпионы. - Cтарушка подозрительно оглянулась, прижимая к груди мопса.
- Что им делать на этой дырявой швейной машинке?
- Не знаю. Но я чувствую. Гонконг был буквально нашпигован всякими шпионами, и мой муж научил меня отличать их от обычных людей.
- Каким же образом?
- По резонансу, в который вы попадаете, общаясь с ними. Кстати, на вашем месте я бы остерегалась этой роскошной дамы - той, что сидит за вашим столиком.
Она имела в виду Юлию Полужанскую, о предстоящем рандеву с которой Второв чуть не забыл. Оговорив последние детали с мадам Ле Чанг, условившись о дне и часе "икс", Гай, глядя на мопса, не удержался:
- Где же он все-таки, извините, гадит? Неужели всякий раз вы украдкой спускаете на воду шлюпку и подплываете к берегу?
- Я взяла с собой мешочек земли. Ему хватит, - ответила вдова совершенно серьезно.
Второв молча склонился перед её находчивостью.
Интересно, с чего вдруг к нему стала проявлять повышенный интерес роковая красавица Полужанская?
Второв постучал в дверь каюты №20, но в ответ не услышал ни звука. Ушла? Спит? Принимает ванну? Самое время зайти и намылить шею.
Гай повернул ручку, дверь открылась, и он зашел в каюту, которая очень напоминала его временное жилище, только тут было как-то поуютнее. Приглядевшись повнимательней, Второв понял, откуда такое ощущение. Свет! Свет проникал не через зашторенные иллюминаторы, а лился сверху, из искусно задрапированной люстры, причем имел мягкий желтовато-красный оттенок. Непонятная причуда жечь электричество в ясный солнечный день. Наверное, Полужанская хотела произвести на гостя особое впечатление, создать соответствующее настроение.
Но куда делась сама хозяйка? Второв заглянул в ванную - никого. В туалете тоже никого. Он даже открыл дверцу платяного шкафа, оценив количество и качество модной одежды, взятой красавицей в дорогу: похоже, она собиралась не в Астрахань, а прямиком в Букингемский дворец, на чаепитие.
Позади него как-то подозрительно задребезжал холодильник. Оглянувшись, Второв подумал, что тот слишком мал, дабы там могла разместиться на отдых Юлия Полужанская. Если только какая-то часть её, наиболее утомленная жарой? И все же он решил проверить, наученный горьким опытом, что человек сдуру способен залезть от любопытства в любую дыру. Как истинный джентльмен, он на всякий случай предварительно постучал по обшивке холодильника, а затем, не дождавшись приглашения, открыл дверцу. Тотчас к его ногам выпало скрюченное и покрытое синими пупырышками тело в кружевном белье. Конечности у этого несомненно женского тела были связаны, а рот заклеен липкой лентой. Оно не подавало признаков жизни, но в нем можно было узнать хозяйку каюты. Распутав узлы и оторвав ленту, Второв перенес Полужанскую на кровать, помассировал ей виски и сделал искусственное дыхание, для чего пришлось почти слиться в поцелуе. Веки Юлии дрогнули.
- Какой странный способ закаливания, - произнес Второв. - И давно вы занимаетесь моржеванием в холодильниках?
- Оставьте, - слабым голосом отозвалась Полужанская. - Разве не вы ударили меня по голове, подкравшись сзади?
- Ничего подобного. Стал бы я тогда вырубать вас из глыбы льда, как пингвина. - Он продолжал массировать её руки и ноги. - Вам лучше?
- Горячая ванна не помешает.
- Может быть, на пароходе есть турецкие бани? Кстати, что все-таки произошло?
- Не знаю. Когда я переодевалась, кто-то стукнул меня по затылку. Больше я ничего не помню. Прекратите меня щипать! - Полужанская оттолкнула Гая и закрылась простыней.
- Я делаю вам шаолиньский массаж. Меня один тибетский монах научил. Сейчас вас должно бросить в жар... Вы не представляете, кто бы это мог быть? В смысле, кто вас стукнул и зачем? Может, у вас хотели что-то украсть? Посмотрите, все ценные вещи на месте?
Юлия начала подниматься, и Второв, деликатно отвернувшись, отошел к иллюминатору.
- Ничего не пропало, - сказала Юлия. Она успела одеться и даже слегка подрумянить щеки.
Второва приятно удивило её самообладание. Другая женщина на её месте приходила бы в себя как минимум дня три, а потом ещё три года обсуждала бы только эту тему.
- Если бы хотели убить - убили, - произнес Гай, размышляя вслух. Остается одно: вас готовили для какого-то редкого блюда. Девичье бедро в мармеладном соусе. На пароходе орудует секта каннибалов.
- Очень остроумно! Посидели бы вы в холодильнике.
- Между прочим, вы ведь хотели со мной о чем-то переговорить? напомнил Второв, закуривая тонкую сигару. Как спаситель он теперь мог позволить себе такую вольность.
Поморщившись, Полужанская ответила:
- Будьте моим мужем.
4
Пуштун-хирург Мезари, страдающий от стремительного упадка сил, теперь вынужден был плестись за старпомом Кукиным к нижним каютам цыган, а из головы у него не выходил родовой перстень со старинным янтарем, обладающий магической властью над ним и его предками. От его возвращения, по сути, зависело не только ближайшее будущее Захира, но и вся жизнь. Коварная Алиса! Не хочет отдать добром - придется применить иной метод. Сама виновата.
- Вот тут, - произнес Кукин, толкнув дверь и опасливо отступив в сторону, словно из каюты немедленно могут рванутся миллиарды заразных бактерий.
Впрочем, возможно, так оно и было на самом деле. Но пуштун давал клятву Гиппократа, поэтому отважно шагнул вперед, покосившись на красивую Глашу, в чьих жилах текла родственная его племени кровь.
Больные находились теперь в одной каюте. Они крепко спали, одурманенные настоем трав. Старшие, однако, были на всякий случай привязаны полотенцами к кроватям.
- К чему это? - спросил Захир.
- Бузят, - коротко отозвалась Глаша. - Кидаются.
Выслушав её сбивчивый рассказ о течении болезни, пуштун осмотрел пациентов и покачал головой.
- Не понимаю, - честно признался он, впервые взглянув на Глашу как на красивый и соблазнительный объект.
- Чего тебе, сокол, не понятно? - усмехнулась та. - Лечи давай. Чтоб к вечеру на ноги поставить. Нам плясать надо.
- Об этом забудьте. Неизвестная форма лихорадки, осложненная маниакально-депрессивным психозом. Дело очень серьезное. Их надо отправить в клинику.
- С ума сошел, да? - Глаша импульсивно толкнула его в грудь, совсем чуть-чуть - ладошкой, но Захир качнулся, словно подпиленное дерево, и завалился на одного из больных. Так он и барахтался на кровати, не в силах подняться.
- Э-э! Да ты сам нездоров, серебряный. Может, ты и не врач вовсе?
- Может быть, - согласился пуштун. - Я несчастный странник, заброшенный в эту чудовищную страну, которую я не понимаю.
Сердобольная Глаша присела рядом, положив руку на вздрагивающее плечо пуштуна.
- Ясноглазый, а что с тобой приключилось? - спросила она.
В её голосе Захиру послышалось пение райских птиц. Не удержавшись, он начал рассказывать ей свою горестную историю.
Старпом, которому надоело стоять в коридоре, пересилив страх, заглянул в каюту и увидел, что Глаша и пуштун сидят рядышком, словно два голубка.
- Я помогу тебе, - ворковала цыганка, и Кукин, не сдержавшись, заорал:
- Вы тут совсем охренели, что ли, дети солнца?
- Надо объявить карантин, - радостно отозвался пуштун.
5
По теории соообщающихся сосудов, да и просто по логике жизни, все три главных поглощателя спиртного на пароходе непременно должны были унюхать друг друга и сойтись в одной точке. Этой "точкой" оказался капитанский мостик, куда сначала неожиданно завалился сам Бурмистров, протрезвевший на очень короткое время; затем туда поднялся контр-адмирал Вахрушев, который хоть и пил, как водонапорная башня, но никогда не пьянел; а уж потом заглянул и кинорежиссер Микитчик, нажиравшийся раз в трое суток. Сегодня у него как раз подходил очередной цикл. Капитан отстранил вахтенного и взялся порулить "Коломбиной", сдвинув набок фуражку. Набок пошел и сам пароход, после чего Бурмистров, собрав остатки благоразумия, отказался от своего дальнейшего участия в навигации, пробормотав что-то нечленораздельное, вроде: "М-м...да... ду-да... так вашу".
Контр-адмирал, наблюдавший за его действиями, крякнул. Микитчик засопел. Вахтенный принял руль в свои руки.
- Сложная штука эсминец, - произнес авторитетно Иоганн Яковлевич, подняв вверх палец. - Это вам не на велосипеде кататься. Тут нужны трезвый ум, горячее сердце и чистые уши.
- Я всю жизнь плавал на подводных лодках, - заметил контр-адмирал. Тоже не подарок. Чуть зазеваешься - бах! - и уже в Останкинском пруду. А вы что скажете?
- Пишу сценарий о пароходе и человеке, - ответил Микитчик. - Вернее, о двух пароходах и нескольких человеках. Суть в том, что в жизни, может быть, и есть место подвигу, но все билеты на лучшие места уже куплены, а проникший в трюм "заяц" случайно обнаруживает пробоину, которую затыкает своим телом. Между тем пассажиры и не подозревают, что настал их последний час. Съемки будут происходить на крейсере "Варяг", который специально для этой цели поднимают с морского дна. Я уже договорился с мэром Владивостока.
- Круто! - с уважением крякнул Вахрушин. - Могу быть консультантом.
- Договоримся, - согласился кинорежиссер. - Я бы вас и на главную роль взял. Типаж.
- Не пора ли нам, друзья, прочистить кингстоны? - предложил капитан, промокая лоб фуражкой. - Корабль идет правильным курсом, делать нам тут нечего. Вахтенный! Когда прибываем в Воркуту?
- На пути следования такого порта нет, - отозвался тот.
- Странно... - разочарованно пробормотал Бурмистров. - Тут что-то не так...
Разговор продолжился в каюте Иоганна Яковлевича. Стюард, принеся ящик с бутылками и закуску, молча удалился.
- Команда отличная, а старпом - дрянь, сволочь, копает под меня, проворчал Бурмистров. - Но у меня тут в сейфе три помповых ружья, когда-нибудь я его пристрелю.
- Бить лучше в глаз, навылет, тогда костюмчик не испачкается. Новому старпому пойдет, - заметил контр-адмирал.
- Три ружья, нас здесь тоже трое, значит, и пить каждому сразу из трех бутылок, - подсчитал Микитчик.
- Арифметик, - с уважением отозвался о нем капитан. - Люблю умных людей.
Спустя час каждый говорил о своем, не слушая других. Контр-адмирал держал Бурмистрова за лацкан и громогласно вещал:
- Я сказочно богат, дурак ты этакий, неужели не понимаешь? Вот только одну вещичку осталось приобрести - и все, на покой, больше ничего не нужно. Она здесь, на твоем пароходе. Иначе бы я сюда и не сунулся, на калошу эту старую. А рейс будет последний, запомни... Буль-буль-оглы!
Микитчик разговаривал сам с собой, держа перед носом стакан и подмигивая ему:
- Это гениальная идея! К черту террористов! Пусть они где-нибудь там, сбоку, на фоне, задним планом... Главное - шпионские страсти. Секретное донесение. Абвер. Стоп. При чем здесь Мюллер? Нет, Моссад, ЦРУ, КГБ, Интерпол - и всех в один котел! Пусть варятся. На пароходе. Ищут чего-то. Суперагент. Роковая красавица. Немного секса. Немного черного юмора. Немного крови. И побольше дури, дури, чтобы всех задурить, всех обмануть, всех с носом оставить!..
Сам хозяин каюты толкал какую-то замысловатую, не поддающуюся расшифровке речь:
- Шкурки колбасные... Резина горит. Бутылки собрал - и... А как же? Собак только много. Кон-кур-ренты!.. Жить можно. Скажу. Тпр-ру-у!.. Алле, тормози, глаз нет? З-змерз, с-сука? Во! Самосвал пришел... Щас мы тебя, мигом...
Еще через час все трое спали богатырским сном, как счастливые дети.
6
Киллер собирался устранить свою жертву между Чебоксарами и Казанью. А именно - в Зеленодольске, куда пароход должен был приплыть ночью. Гагов неплохо говорил по-татарски, а в этой республике, где почти не действовали законы России, было легко затеряться. Но вначале надо было выманить клиента из его каюты, которую надежно стерегли телохранители, и сделать это в нужный час. У Гагова был простой, но очень коварный план. Чтобы выманить лисицу из её норы, следует пустить туда побольше дыма. Пожар на пароходе вызовет всеобщую панику. Кому охота сгореть заживо? Вот тогда-то и настанет подходящее время.
Гагов усмехнулся, прочищая пистолет с глушителем. Потом прицелился в висевший на стене портрет Лукомского, вырезанный из иллюстрированного журнала. Киллер знал, что не промахнется. Такого ещё не было никогда. Но если бы он знал, что ещё как минимум семь человек на "Коломбине" собираются прихлопнуть Лукомского, то, наверное, скорректировал бы свои действия и подождал более благоприятного для себя развития событий. Зачем зря рисковать, если президента "Гнозиса" так или иначе убьют?
Кстати, два охотника находились в непосредственной близости от "лисы" и даже были призваны охранять её. Их-то разговор и подслушала ночью мадам Бурохвостова - Ле Чанг.
Телохранителей Лукомского звали Мика и Кока. Они были надежными, выдрессированными сторожевыми псами, готовыми перегрызть глотку за своего хозяина. Но... до поры до времени. Пока хозяин оставался в силе. Слуги, как и крысы на корабле, первыми чувствуют опасность. И хотя в мозгах у Мики и Коки жили тараканы, оба сообразили, что Лукомскому - конец. Он доживал последние дни, и надо было торопиться: пришить хозяина самим, забрать деньги и драгоценности и затеряться на просторах Вселенной. Мика предлагал в качестве орудия убийства использовать сверхпрочную леску, которую всегда носил с собой в заднем кармане брюк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27