.. Ты извини, может быть, я тебя отвлекаю от дел? У меня был Бурмистров, вспоминали Спитак, тебя... Вот я и подумал... - Капитонов умолк, заметив, каким острым стал взгляд собеседника.
- Ничего, все нормально, Виктор Павлович. Можно попробовать. Только мне нужен тот, кто писал.
- Он здесь... Этажом выше, - поспешно ответил Капитонов.
- Мне надо с ним поговорить. Пусть напишет хотя бы с пол-листа из того текста. И захватит с собой... Я, конечно, не уверен, но попробую...
- Сейчас, он мигом... Не получится, так не получится. - Капитонов суетливо придвинул к себе телефон.
Авдеев вошел через несколько минут, вид он имел смущенный, в руке держал написанные листы.
- Здравствуйте... Вот я написал. Как просили.
Уланов взял бумаги. Авдеев смотрел на него недоверчиво и одновременно с надеждой. На несколько минут в комнате повисла тишина.
Уланов встал, подошел к окну и, устремив взгляд куда-то сквозь стекло, проговорил тихо, но отчетливо:
- Я могу только описать место, где ваши бумаги находятся. Причем довольно приблизительно.
- Я... я слушаю, - Авдеев закивал головой.
- Это старый дом, трехэтажный. Вернее, старинный дом. Большой кабинет, высокие потолки. Мебель старинная, напольные часы, камин... Камин холодный. Они лежат на столе... Да, кажется, на письменном столе.
Уланов вернулся на прежнее место. Он был бледен, и Капитонов увидел теперь, что он на глазах постарел лет на пятнадцать.
- Так это... это ж кабинет Марка, черт побери! - вскричал Авдеев. Камовского!
Капитонов, ни слова не говоря, снял трубку селектора.
- Как они там оказались? - Авдеев провел рукой по волосам.
- Это у тебя надо спросить, - бросил Капитонов и продолжал, теперь уже в трубку: - Анжела Антоновна, соедините меня с Камовским.
- Послушайте, если это так, это феноменально! - Авдеев с восторгом уставился на Уланова, потом перевел взгляд на Капитонова.
- Марк Борисович выехал, будет через час, - раздался четкий голос Анжелы Антоновны.
Капитонов положил трубку, посмотрел на Авдеева:
- Как они к нему попали, твои бумаги?
- Может быть... Он был позавчера вечером у меня дома, заезжал за своей Ольгой... Посидели немного, поговорили... Выпили, конечно. Рукопись лежала у меня на столе. Мы входили, выходили... Да, Марк вполне мог взять...
- Да... Ты уж извини, Александр Петрович. Тебе смешно, наверно. И спасибо тебе огромное. - Капитонов кивнул в сторону Авдеева: - Хорошо, что хорошо кончается. Знаешь, мы собираемся... Неплохо бы организовать службу из ребят твоего профиля... Что, если я предложу тебе поработать у нас? торопливо добавил он.
- У меня другие планы, Виктор Павлович.
- Сколько ты у них получаешь? Да, кстати, - он обратился к Авдееву, я тебя больше не задерживаю, со свояком разбирайся сам... У нас тут длинный разговор.
- До свидания. Еще раз огромное спасибо. - Авдеев порывисто пожал Уланову руку и вышел.
- Так сколько ты получаешь? - повторил Капитонов, когда они остались вдвоем.
- Не много, но мне хватает. Я ведь один, Виктор Павлович. - Уланов мягко, по-детски улыбнулся, он снова выглядел свежо, будто отдохнул.
- Давай по совместительству. Только не отказывайся. И слышать не хочу. Консультантом, экспертом, кем хочешь... Оплата - во много раз больше, чем в твоем НИИ.
- Не знаю, Виктор Павлович. Я ведь работаю не из-за денег...
- Знаю, знаю, извини, к слову пришлось. Но работа интереснейшая... Пока в нашем информационном центре, в группе аналитиков у Саранцева. А потом...
- У Саранцева? У Димы?
- Да, у Дмитрия Ивановича. А ты его знаешь? Ну, мир становится все теснее, - обрадовался Капитонов.
- В МВТУ вместе учились, - улыбнулся Уланов.
- Все, все, все! Больше никаких возражений! - Капитонов снял трубку: Анжела Антоновна, разыщите мне Саранцева. Срочно нужен... Он у нас большой человек. Директор информационного центра, а в ассоциации, по существу, мой зам. На нем компьютерное обеспечение, связь, информационная безопасность. И не только информационная. У него служба охраны. Внизу стоят - это его ребята. Разносторонний парень, толковый. Свое дело сам организовал, а потом примкнул к нам. У вас бы вышел прекрасный тандем.
- Виктор Павлович, Саранцев на связи, - доложила. Анжела Антоновна.
- Ты где сейчас, Дмитрий Иванович? - спросил Капитонов.
- Я из машины. У меня две встречи в районе ВДНХ.
- Сразу, чтобы не забыть: заскочи по пути к Камовскому, возьми бумаги Авдеева. Это проект программы. Заодно посмотри их сам. Завтра обсудим... Я ему позвоню.
- 0'кэй, что еще?
- У меня для тебя отличная новость. Передо мной сидит твой однокашник Александр Петрович Уланов и передает тебе привет.
- Серьезно? Откуда он взялся?
- Взялся вот. Я приглашаю его к нам на работу, а он не идет.
- Так он же в армии, в кадрах.
- Ничего-то ты, оказывается, не знаешь. Он давно уволился и занимается наукой.
- Дайте ему трубку.
- Он хочет поговорить с тобой, - Капитонов протянул трубку Уланову.
Тот взял трубку и сказал негромко:
- Дима, привет. Я плохо слышу, говори медленнее.
- Привет, Саша... Сегодня у меня куча дел. Ты завтра будешь у Виктора Палыча?
- Возможно.
- Приезжай во второй половине дня. Я тебя найду.
- Постараюсь.
- Рад тебя слышать!
- И я.
- До завтра.
- Пока. - Уланов протянул Капитонову трубку.
- Однокашники называется... Вот вы, молодежь, шестидесятников все ругаете... Да мы в такой ситуации уже мчались бы друг к другу с бутылками в карманах... А вы такие деловые... Но я рад, что ты согласен.
- Я ещё не согласился, Виктор Павлович... Я должен подумать. Позже скажу, можно? И я сегодня тороплюсь, меня ждут, понимаете?
- Договорились. Завтра у нас пятница... День откладывания решений до понедельника. Но, надеюсь, ты человек решительный. Думай, Саша, думай. Не тороплю. Скажу только: не пожалеешь.
Глава 5. НАДЕЖДА
Уланов вышел от Капитонова, прикрыл за собой дверь и оглядел приемную. Кроме Анжелы Антоновны, листавшей бумаги, никого не было.
- Здесь у вас сидела посетительница... Когда я заходил. Где она?
- Козина? Она уже не посетительница, а наша сотрудница, с сегодняшнего дня. И вы, я слышала, скоро к нам?
- От кого? - удивился Уланов.
- От Евгения Михайловича.
- Она давно ушла?
- Минут десять, не больше.
- До свидания.
- Пропуск заказать на завтра?
- Да, - на ходу крикнул Уланов.
Он выбежал на улицу и стал озираться кругом, выискивая её, эту темноволосую печальную незнакомку в сером плаще. Таких ясных глаз и просветленного лица, как у нее, он ещё не встречал. Он чувствовал, как от неё исходило незримое мягкое сиянье, какая-то теплая, странно знакомая волна. Во все время долгого и оттого томительного разговора с Капитоновым эта женщина стояла перед его внутренним взором, словно призывая выйти. И сейчас она была где-то рядом, он чувствовал, она была близко, иначе его не охватило бы это странное волнение. "Успокойся, посмотри в небо, успокойся", - приказал он себе. Он постоял, подняв глаза к неяркой осенней голубизне, потом уверенно повернул вправо, к Брестской улице, и быстро зашагал к перекрестку.
За поворотом он сразу увидел её, она стояла в телефонной будке вполоборота к нему и набирала номер. Каштановые волосы обрамляли бледное лицо, волнами спадали на плечи. Чистый, точеный нос, высокие скулы. В ней ощущалась природная неукротимая настойчивость, и в то же время - он почти физически чувствовал её состояние - от неё словно исходила волна отчаяния и одиночества. Черное, отчаянное одиночество среди ясного сентябрьского дня. Он подошел к будке и встал рядом, будто собирался звонить. "Красивая, что её может так печалить?" - подумал он. Уланов передвинулся немного, чтобы лучше были видны её губы. И он понял, кому она звонила.
- Не вешайте трубку, пожалуйста, - он приоткрыл дверь кабины, - вы ведь говорите с Бурмистровым?
Елена удивленно поглядела на него, и вдруг он заметил, как в глубине её глаз что-то дрогнуло, она тряхнула головой и проговорила в трубку:
- Михаил Иванович, секундочку... Что, что вы хотели? - Она продолжала, не отрываясь, смотреть на него.
- Скажите Михаилу Ивановичу, что рядом Уланов... Я хотел бы подъехать к нему...
- Так скажите сами... - она протянула трубку.
- Если вам нетрудно, ладно? - попросил он. Елена почувствовала, как его взгляд обволакивает, приковывает её глаза, их некуда было отвести. Его тихий голос странно влиял на нее, она вдруг стала действовать словно механически - передавала его слова, потом ответы Бурмистрова, потом сама что-то говорила в трубку и думала:
"Зачем я передаю все это, зачем стою в этой тесной будке рядом с ним, почти лицо в лицо?" Она поняла только, что их обоих - и Уланова, и её Бурмистров приглашает к себе.
Они направились к Маяковке, и только у самой площади Елена почувствовала, что приходит в себя. Незаметно они разговорились, она вспоминала о сегодняшнем внезапном и необыкновенно быстром трудоустройстве, а он - удивляясь в душе собственной разговорчивости - о сентябрьском положении земной орбиты и скором осеннем равноденствии, приносящем удачу новым делам.
Михаил Иванович встретил их довольный.
- Я рад, что вы познакомились. Прекрасно, что Капитонов предложил тебе, Александр Петрович, поработать у них.
- Мне не хотелось бы... У меня сейчас важные исследования, не хочется отрываться. Может, вы бы запретили мне это, а? Самый лучший вариант.
- Я не могу отказать ему. Капитонов помогает нам - продает наше барахло. Елене Васильевне, а точнее, её дочке Наде, нужна валюта. На операцию. Помнишь Козина?
- Помню...
- Перед тобой его вдова. Извини, Лена, тут все свои... И ты теперь тоже будешь помогать ей. Будешь у них нашим агентом. Какое-то время, недели две-три, не больше. Твоя задача, Саша, - не допустить, чтобы нас надули, чтобы наши деньги ушли на сторону. Капитонову я верю, но реализацией будут заниматься его коммерсанты - Камовский, ещё кто-то. Мы их не знаем. Так что смотри в оба. А дело, я тебе скажу прямо, довольно скользкое. Вот ты и подстрахуешь нашу операцию. Конечно, обжулят, не без этого, но чтобы пятьдесят тысяч чистой валюты достались Елене... Ты уж потерпи. Я не могу тебе приказать, но... Обещай выполнить мою просьбу.
Уланов задумался, он молчал долго, пауза затянулась.
- Ну, что? - прервал тишину Бурмистров. - Согласен?
- Конечно, конечно, Михаил Иванович... Я готов, я ведь не знал... Извините, Елена Васильевна.
- Что вы... Спасибо. Зовите меня Леной, - поспешно сказала она.
- Обменяйтесь телефонами, дети мои, вам теперь придется часто общаться... - сказал, довольный, Бурмистров. Заметив, какими глазами посмотрел на Елену Уланов, он усмехнулся про себя и подчеркнуто официально добавил: - По крайней мере, на время этой финансовой операции. Такой орел и такая красавица, да вы горы свернете...
- Ну что вы, Михаил Иванович, - Елена укоризненно покачала головой и посмотрела на Уланова: глаза его были неподвижны и словно обращены внутрь.
На выходе они сдали пропуска и через минуту оказались на Пироговке.
- Вы меня так напугали там, в телефонной будке... Ужасно. Так странно смотрели.
- А сейчас? - Уланов мягко и как-то невесело улыбнулся.
- Теперь-то вы кажетесь нормальным человеком.
- Только кажусь?
- Не сердитесь... И до свидания, - она протянула руку, ладонь была тонкой и прохладной.
- Я не умею сердиться. Может быть, я смогу помочь вашей Наде? Иногда достаточно восстановить энергетику, и человеку становится лучше.
Им открыла мать Елены - Лидия Семеновна.
Она поздоровалась с Улановым, повернулась к Елене.
- Наде, по-моему, сегодня хуже, - торопливо сказала она. - Храбрится, чтобы я не волновалась. Но я-то вижу.
- А где отец?
- В магазине...
В комнате на широкой тахте, вся в подушках, сидела девочка, она подняла на них свои темные серьезные глаза, вздохнула и перевела взгляд на кукол, лежащих перед ней.
- Мам, это кто, доктор? Я не хочу двигаться, мне тяжело.
- Я не доктор, я волшебник. - Уланов, у которого защемило от жалости сердце, подсел к ней на кровать и осторожно взял её руки, сначала одну, потом другую. Тоненькие, как две ветки, и холодные. Девочка смотрела на него и не двигалась, потом прошептала:
- Ты правда волшебник? Достань мне черепашку, только небольшую. Она ведь медленно ходит, и я смогу с ней играть.
Уланов кивнул и взглядом попросил её молчать. Он чувствовал, как искажена её энергетика, сколько в ней темных провалов и лагун. Он держал её ладони в своих и чувствовал, как его сила течет к ней, как светлеет и становится упругим сияние её сердца.
- Закрой глаза, ты увидишь хороший сон.
Девочка задышала ровно и глубоко. Елена стояла в дверях и смотрела на все это со смешанным чувством недоверия и страха. Она видела, как порозовели щеки дочери, каким спокойным стало её дыхание. Надя преобразилась на глазах, посвежела, как после купания, в лице её появилось давно уже забытое лукавое выражение. Елену вдруг охватила жгучая надежда: может быть, все устроится, обойдется и не надо ехать в эту далекую Германию, доставать эти деньги. Боже, помоги, помоги моей девочке!
Уланов, словно услышав её мысли, повернулся:
- Ей, конечно, будет получше, но... Оперировать все равно надо. И вы знаете, Лена, у неё все будет хорошо. Это даже и не предчувствие, что-то определенно говорит мне это. Не могу пока точно сказать, как все устроится, но у неё будет долгая и хорошая жизнь. - Он проговорил это медленно, взвешивая каждое слово, лицо его было задумчивым и серьезным.
Елена натолкнулась на его внимательный взгляд, и глаза её снова наполнились слезами. Может быть, на свете действительно существует справедливость, и судьба сжалилась, наконец, над ними и после стольких лет тоски и одиночества расщедрилась на благосклонность. Она почувствовала прилив благодарности к этому человеку, разом пробудившему в ней столько надежд. Она, не раздумывая, ухватилась за них, отбросив сомнения и страх перед их возможным крушением.
- Как хочется вам верить, Саша. - Она смотрела на него пристально и серьезно.
Уланов вздрогнул, оторвавшись от своих видений, наклонился и осторожно поцеловал ей руку. Она поспешно отняла руку, встала и отошла к окну, отвернувшись, чтобы он не заметил на её глазах слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18