Он с горечью видел, как рушатся его юношеские мечты. Он всегда считал, что его лень и отсутствие амбиций происходят от одиночества и, что когда однажды он полюбит женщину... Да, это произошло... только эта женщина уничтожает его, и иногда внушает отвращение... Испытывая омерзение от своей бесхарактерности, но не имея сил преодолеть себя, Оливье пил, можно сказать, разлагался в алкоголе. думая найти в нем храбрости любить Валери. Он чувствовал, как усиливается страсть, и пил все больше и больше.
А что она? Почему вела себя так будто он нужен ей? Валери не любила его, в этом Оливье был уверен. Но уже давно им приходилось искусственно создавать что-то вроде эротических переживаний! Тогда? Спектакль! Цирк! Только он был плохим клоуном. Ужасающая западня, в которой Оливье кружился день и ночь как белка в колесе, казалась безвыходной. Он вздрогнул, почувствовал вновь тошноту и головокружение. Добираясь до ванны, он едва нашел силы, чтобы не поползти туда на четвереньках. Оливье униженно склонился над раковиной, его вырвало желчью. Затем вылив остатки скотча в стаканчик из под зубных щеток и опрокинув содержимое в рот, он улегся в постель как в гроб. Его повсюду преследовал запах Валери... Он никогда не излечится... но излечиться значило потерять Валери!
Когда Валери вернулась, Оливье заканчивал бриться. Он чувствовал себя лучше и жалел, что оставил ее одну. Лицо у Валери осунулось. В противоположность большинству женщин усталость ее молодила, придавая ее внешности подростковый вид. Оливье радушно улыбнулся.
- Ты все сердишься, дорогая! Мне жаль, но ты отмщена, заметь это, я чуть не подох как собака.
Она вздрогнула. Никогда он еще не разговаривал с ней так нежно. Может угадал до какой степени ласковое обращение делает ее восприимчивой? Чтобы успокоить Оливье, она весело рассказала о проведенном времени. Одеваясь, он слушал ее. Когда она замолчала, Оливье спросил:
- Ты считаешь, у нас хватит храбрости ехать в Бретань сегодня ночью?
Он уже чувствовал, что что-то не так, и пытался оставаться сдержанным.
- У меня больше нет желания ехать туда. Это тебя расстраивает?
Валери посмотрела на него. Ее взгляд выражал иронию и невинность одновременно. Охваченный злобой, Оливье произнес:
- Браво... Ты хочешь вернуться в Сен-Тропез! Мадам не хватает ее приблеженных... Все в порядке, ты на них походишь. Только ты, ты богатая дрянь, твой муж платит, чтобы оставили его в покое... и ты думаешь, что я буду бегать за тобой, исполняя сумасшедшие капризы! Нет, но тебе все равно плевать на меня. Признайся!
- Нет, замолчи.
- Тогда объясни, да побыстрей.
Каким он мог быть грубым. Однако она предпочла видеть его именно таким, хотя это выглядело немного тревожно. Почему бы не сказать ему правду? Еще есть время... Вкус риска разбудил в ней желание. Ничего не поделаешь, он будет страдать и она найдет в этом удовольствие. Никогда Оливье не любил ее лучше, чем в моменты нервного криза.
- Ты с ума сошел! Мне даже на секунду не приходила в голову такая мысль. Как ты мог придумать такое? Все эти неудавшиеся устремления, весь этот жалобный сарказм моих друзей, я дорожу этим не больше, чем тобой. Не говори ничего... Мы можем поехать в другое место!
- Но я хочу знать, почему мы не едем в Бретань? Ведь ты пообещала мне искупление! Имею я право знать по-каким загадочным причинам мне придется отказаться от этого.
Господи, какой он глупый! Он хотел бы...
- Раз тебе так необходимо знать! Когда я была там, туда приезжал мой муж... и мне было хорошо с ним, очень хорошо... и я хочу оставить себе чистое воспоминание об этом.
Со всего размаху Оливье дал ей подщечину. На грани нервного срыва она захохотала.
- Бедный Оливье, любовник, обманутый мужем! Ты чувствуешь себя в смешном положении и не напрасно. Алкоголик и наполовину импотент... Ты меня ударил.
Нет он не хотел терять ее. Раскаиваясь, он просил прощения, извинялся за свой поступок, который объяснял безрасудной любовью, умоляя не прогонять его.
В отчаянии они ненадолго сблизились, после чего сгорающий от страсти и угрызений совести, обезумевший от ревности, Оливье знал, что нужно делать дальше. Вечером они поехали ужинать в Шинон.
16
Вернувшись утром из Довиля, Кристоф занялся корреспонденцией. Там не оказалось ничего срочного. Он воспользовался этим, чтобы позвонить в Сен-Тропез. Ответила Маргарита:
- Мсье? Я очень рада; Мсье может сказать, что я беспокою его по пустякам... Вот, Мсье... Мадам уехала куда-то без багажа и, с тех пор я о ней ничего не слышала. Извиняюсь говорить это Мсье, но Мадам была последнее время очень странной! Я беспокоюсь...
- Алло, Маргарита, алло!
Посоветовав ей больше не переживать, Кристоф повесил трубку. Он едва удержался от расспросов. Какая низость! Он осведомился у своего секретаря, не звонила ли жена. Ответ не удивил его. Смешно придавать столько значения ее отсутствию. Валери знала, что делает.
Чтобы отвлечься, Кристоф занялся подготовкой к поездке в Венецию. Он зарезервировал места и отправился завтракать в ресторан. В конце дня он вновь позвонил в Сен-Тропез, но опять не добился никаких новостей.
Не смотря на лошадиную дозу снотворных, спал плохо. "Без багажа" - два слова не давали покоя. Кристоф знал ее такой уже до свадьбы. Но сейчас эти два слова звучали как сигнал тревоги. Он сердился на Валери, считая ее поведение ребячеством. Конечно, он слишком грубо разговаривал с ней по телефону, но ненастолько, чтобы сразу заслужить развод. Кристоф забыл, что первым заговорил о разводе, и особенно то, что изменение в его намерениях было неизвестно Валери.
В течении двух дней Кристофа не покидала тревога. В четверг вечером он, наконец, решился. Слухи, ходившие в Сен-Тропезе, несомненно окажут ему услугу. Купив билет в Ниццу и позвонив Маргарите, оставалось предупредить Натали. Приняв решение, Кристоф почувствовал некоторое облегчение. Он набрал номер в Довиле, готовый выслушать упреки... С того памятного уик-енда, он не давал знать о себе, однако смело приступил к разговору, убежденный в том, что любовница сможет понять его проблемы.
- Как себя чувствуешь, дорогая? Извини, что не звонил с понедельника, но у меня небольшая неприятность. Валери исчезла и...
- И что?
Голос звучал холодно. Желая смягчить ее, он попытался объяснить:
- Не хочу, чтобы она вытворила какую-нибудь глупость. Не драматизируй, пожалуйста. Я еду в Сен-Тропез и через пару дней мы встретимся в Венеции.
- Вот уж не. Я устала от этой комедии. Ты мне дал слишком много времени, чтобы подумать.
- Ты ревнуешь?
- Да, ты любишь свою жену?.. Знаю, знаю, что ты любишь и меня тоже, но мне этого больше не достаточно. Займись уж ей раз и навсегда, а меня оставь в покое!
Кристоф стоял некоторое время неподвижно, прижав к уху телефонную трубку, а затем принялся хохотать... Натали видимо хочет развестись со мной... Но ведь он муж другой! Женщины для него ничего не значили. Достигший такой вершины пароксизм, стал забавлять его... Если бы только Валери не была такой сумасбродной!
17
Завороженная возрастающим сметением Оливье, Валери использовала все средства, чтобы добавить масла в огонь. Впрочем, она не слишком ценила его, чтобы поверить в то, что он может от любви сойти с ума; и если иногда симтомы были на лицо, она отвергала опасения, считая, что это ловко расставленные сети. Для избежания риска прекратить это систематическое разложение, Валери поддерживала в себе презрение, которое он ей внушал. Оливье слишком послушно принял на себя роль жертвы и стал противен ей рабским поведением. Они продолжали бегство, сменяя гостиницу одну за другой. Валери играла роль подростка, счастливого ходить в грязной одежде, носить немытые волосы, такое существование походило на прошлое, которым она желала насытиться до конца. Это возможно тогда, когда отвергнуто благоразумие. Навязывая капризы любовнику, она хотела отомстить мужу, разрушая сознательно то, чему он научил ее за десять лет. Взбунтовавшись, она снова брала на вооружение жестокость, находя удовлетворение в том, что подталкивает своего партнера к окончательному падению. Она боялась Оливье только тогда, когда у него появлялись проблески сознания. Он мог стать опасным, но этот риск только усиливал нездоровое удовольствие, которое она испытывала. Пьянство стало для нее наукой. Превратившись в ведьму, Валери со знанием дела дозировала попеременно алкоголь, ссоры, примирения, примешивая туда особого рода поэзию и неповторимый шарм. Одержанные победы заставляли поверить в свою неуязвимость.
Оливье вполне сознательно давал себя увлечь; почти со сладострастием отдавался этой игре, и обнаруживая хитрость, не прилагал никаких усилий, чтобы расстаться с ней. Более того он был готов пойти на все, чтобы сохранить ее; чувствовал ненависть, которая привязывала сильнее любви; страсть убила в нем нежность. Сможет ли он когда-нибудь пить меньше? Без сомнения,никогда. Оливье знал, что болен. Валери легко бы выздоровела. Она пила только для развлечения, без реальной нужды... также и для того, чтобы увлечь любовника. Он вспомнил ироничный взгляд, оценивающий его состояние после выпитого алкоголя. Единственная вещь, увлекшая Оливье это сохранившаяся способность совершать любовный акт. Что произойдет, если он потеряет этот последний признак мужественности? Пару раз инстинкт самосохранения подсказывал ему необходимость возвращения в Париж или Сен-Тропез. Валери подсмеивалась над ним, обвиняя в малодушии... Он довольно долго добивался любви; ему осталось только пользоваться ею. Ради него, Валери отказалась от всего... Но всему приходит конец. Конец кочевого существования будет означать, конец их любовной связи. Он не мог сомневаться в этом.
Никогда Оливье не знал ее такой бесстыдно-податливой, но так до конца не отдавшейся. Изнуренный, он оставался привязан к этой женщине; с каждым днем становясь все более безвольным, возмущенным и в тайне безжалостным. Полностью польщенные моральным разрушением, они мало заботились о беспокойстве, вызванном их исчезновением.
18
Кристоф удивился удовольствию, которое испытал, когда снова увидел дом в Сен-Тропезе. Сколько времени он не появлялся здесь? Этого он даже не помнил... Валери обустроила его по своему вкусу и кристоф, забавляясь, находил новые детали. Их было много, предназначались они в первую очередь для того, чтобы подчеркнуть красоту и радушие хозяйки этих мест.
Он купил для нее дом в самом начале его романа с Натали. Хорошо зная независимый характер жены, Кристоф надеялся, что такой великолепный уголок поможет ей сохранить равновесие, которого так не хватало в истосковавшемся по солнцу Париже. Однако и на этот раз он приукрасил воспоминания в свою пользу. Уже в ту пору, несмотря на влюбленность к Валери, ее требовательность и постоянное желание его присутствия раздражали и мешали ему в делах. И потом, Кристоф думал о репутации, рассчитывая на так называемый "филиал" Сен-Жермен-дэ-Прэ. В кругу крупной буржуазии, к которой он принадлежал, ярлык артиста извинял многие вещи. Таким образом, присутствие Валери в Сен-Тропезе могло смягчить эффект возможных ошибок.
Продолжая экскурсию по вилле, Кристоф поразился ее очарованием. Ему по душе пришелся белый цвет канапе, шторы, ковры. Фарфоровые статуэтки, засохшие цветы в вазах, ракушки придавали необычный вид помещению. Все это могло охарактеризовать и саму хозяйку. Единственный беспорядок происходил из целой горы книг и журналов. Бар оказался переполненным бутылками и стаканами. Он выпил вина и спустился на терассу.
Стояла нестерпимая духота. Кристоф пожалел, что отказался строить бассейн. Он испытал желание поплавать, но не решился идти на пляж. Если дела уладятся, он сделает ей сюрприз...
Кругом царило спокойствие... Кристоф уже стал сомневаться в обоснованности своего волнения. А вдруг Валери вернулась? Что он тогда скажет ей? Нет, дом пуст... Ему не доставало жены, и подпитываемое пессимизмом, нехорошее предчувствие вновь овладело им. Несмотря на это Кристоф хотел есть и отдал должное кухне Маргариты. Он воспользовался застольем, чтобы заставить ее развязать язык.
- Послушайте меня внимательно. Необходимо, чтобы вы рассказали все, что знаете. Ведь я желаю ей добра.
- Конечно! А вы не воспользуетесь этим для развода?
Как она узнала.
- Мадам вам об этом говорила?
- Да ну! Это не в ее правилах! Если хотите на чистоту... Я подслушивала за дверью.
Кристоф едва сдержал желание расхохотаться. Бедная Маргарита. Видимо, ее преданность была настолько велика, если она призналась в этом. Он мило, по заговорщически улыбнулся и она рассказала про Оливье в соседней комнате, выходы, чрезмерные пьянки, переполненный приглашенными дом и, наконец, внезапный отъезд с молодым человеком после какого-то неприятного телефонного разговора.
Кристоф поблагодарил Маргариту, дал слово не выдавать Валери ее роль шпионки и отослал на кухню. Нет, обедать здесь он не останется.
Подозрительность вскружила ему голову. Если верить словам кухарки, его непреклонность стала виной тому, что Валери оказалась в руках этого молодого кретина. Но это значит, что она еще любит его... В воображении снова возник отель в Бретани и он вновь пережил проведенные там часы... Тем не менее Кристоф не мог принять эту единственную теорию; в городе последствия этого могут оказаться другими. Предвидя долгую бессонную ночь, он решил немного поспать.
Кристоф проснулся с бойцовским настроением добиться того, что желал, и равным образом, готовым просто поразвлечься. Почувствовав себя холостяком, он захотел покорить цитадель высшего наслаждения!
Такси приехало за ним в 7 часов вечера. Кристоф расплатился с водителем в речном порту. По сравнению с этой наполовину голой, безобразной и орущей ордой, заполненные улицы Парижа в часы пик показались ему не такими уж шумными. Он скрылся от этого людского столпотворения в антикварном магазине. На мгновение его мысль унеслась в Париж, в ту жизнь, которую любил... но он хотел некоторое время побыть свободным от всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13