Кончита кивнула.Франческ отбросил в сторону одеяло, демонстрируя свое обнаженное тело. Кончита несмело взглянула на него.Голых мужчин она прежде видела лишь в книгах на репродукциях античных статуй. Торс Франческа выглядел совсем не так, как те холодные серые скульптуры. Он был широким и мускулистым, а грудь и живот покрывали густые черные волосы, которые в низу живота становились еще гуще и окружали его «мужское достоинство».Истощенные ноги Франческа поразительно контрастировали с его великолепным торсом. Когда-то он был очень красивым мужчиной, но сейчас эта красота как бы исказилась, словно отраженная в треснувшем зеркале. Франческ повернулся на бок и показал ей безобразные синеватые шрамы, изуродовавшие его правое бедро и ягодицы.– О, Франческ… – прошептала Кончита, качая головой.– Две пули, – просто сказал он. – Одна вошла сюда и вышла здесь. – Он ткнул пальцем в похожий на звезду шрам сбоку живота. – Другая попала сюда, в сустав. Три раза пришлось делать операцию, чтобы вытащить все осколки.Кончита наклонилась и своими тонкими пальцами потрогала шрамы. Кожа Франческа была теплой. Его темно-синие глаза неотступно следили за ней.– Вид ужасный. Но я уже привык. Надеюсь, ты тоже привыкнешь.– Я, наверное, никогда не смогу привыкнуть, – тихо проговорила она. – Мне даже смотреть на это больно.– Мне еще повезло. Если бы не мать Хосе, я бы умер.– Но ты все равно не веришь в Бога?– Я верю в человека. Не Бог спас меня, а обыкновенная женщина. Вот как ты. – Он улыбнулся. – Смотри, что ты делаешь.Ее прикосновения возбудили его. Кончита отвела глаза.– Это значит, что я считаю тебя красивой, – заявил Франческ, ничуть не смутившись от своей очередной эрекции. Он взял ее руку и положил себе между ног. – У каждого мужика есть такая штука. Разве вчера я сделал тебе больно?Она молча покачала головой, чувствуя, как в руке в такт ударам сердца пульсирует его член.– Но и особого блаженства ты не испытала, правда?– Было очень приятно… – залившись краской, пробормотала Кончита.– Иди сюда, – прошептал Франческ, почти силой притягивая ее к себе.Она беспомощно лежала, глядя, как он стягивает с нее рубашку. Взору Франческа предстал аккуратный треугольник темных волос в низу живота Кончиты, а под ним, словно приоткрытая раковина, нежно-розовая щель. Он осторожно погладил ее округлившийся живот. Кончита закрыла глаза. Он наклонился, чтобы поцеловать ее грудь, взял губами затрепетавшийся сосок. Она задрожала.– Ты сладкая как мед. – Его голос сделался хриплым. – На этот раз ты получишь больше удовольствия.Их губы слились, языки ласкали друг друга, что прошлой ночью понравилось ей больше всего. Но сегодня он был с ней менее нежен и более напорист. В нем появилась какая-то пугающая животная страсть. Она почувствовала, как его пальцы протиснулись ей между ног и стали трогать ее в самых интимных местах, а она лежала и не смела вырваться.«Неужели один лишь вид моего обнаженного тела мог так распалить его?» – оцепенев от страха, спрашивала себя Кончита. Она не раз слышала, что стоит мужчине увидеть хоть часть женского тела, и он буквально превращается в зверя.Но и на нее Франческ действовал каким-то странным образом. Когда он только еще подбирался к ее бедрам, она уже была мокрой в своем самом сокровенном месте, а находящийся там маленький бутончик вдруг набух и сделался чрезвычайно чувствительным. Пальцы Франческа осторожно коснулись его, впервые заставив Кончиту застонать от удовольствия. Она открыла глаза и обнаружила, что он смотрит на нее затуманенным взором.– Я хочу тебя, – прошептал Франческ.Она обняла его за шею, чувствуя в животе какой-то странный, не знакомый доселе трепет.– Я тоже тебя хочу, – промолвила она, точно не зная, что это значит.Его движения были медленными и ритмичными. Сначала в ней лишь теплилось едва ощутимое приятное чувство, но затем оно стало постепенно разгораться, а через минуту-другую все завертелось вокруг, голова ее пошла кругом, словно она выпила лишнего. Ей хотелось без конца ощущать его близость, его сладострастные горячие объятия. Это было какое-то божественное откровение. Наслаждение обрушивалось на нее, как камнепад, как морские волны.Кончита крепче прижалась к нему, охваченная безумным экстазом. Это было такое острое, такое чудесное, такое всепоглощающее чувство – казалось, его просто невозможно вынести. И она подумала, что, когда это волшебное безумие достигнет своего предела, она просто обессилеет и, потеряв сознание, рухнет. Но, когда этот момент наступил, она не обессилела и не лишилась чувств. Она просто воспарила еще выше, подхваченная вихрем безудержного оргазма.Франческ, глядя на ее выгнувшееся дугой обнаженное тело и раскрасневшееся с помутневшим взором лицо, почувствовал себя несказанно счастливым за это хрупкое, непостижимое создание, которое стало его женой. Он боялся, что Джерард Массагуэр мог навсегда отнять у нее способность получать наслаждение от любви, и поймал себя на том, что мысленно возносит хвалу Деве Марии за этот восхитительный дар, который она ниспослала ему и его жене.А еще он с благодарностью вспомнил всех тех женщин, с которыми ему когда-то доводилось заниматься любовью и у которых он приобрел свой бесценный опыт. И сейчас он стремился доставить Кончите как можно больше наслаждения, чтобы она навсегда запомнила этот день.– А теперь попробуем иначе, – дав ей немного отдохнуть, шепнул Франческ, ложась на нее сверху. Взявшись руками за ее раздвинутые ноги, он поднял их и завел себе за спину, как бы заставляя ее обхватить его ими. Затем осторожно вошел в нее. Дыхание Кончиты сделалось прерывистым, рот приоткрылся, опущенные веки заблестели капельками пота. Он медленно продвинулся глубже.У нее было ощущение, что происходит какое-то волшебное таинство, и, по мере того как Франческ все дальше проникал в нее, в нижней части ее тела словно разливалось восхитительное сладостное тепло.А потом, еще до того как он начал свои ритмичные движения, Кончита вдруг вскрикнула и ее тело забилось в конвульсиях, глаза широко раскрылись, хотя Франческ не был уверен, видит она его или нет. Невероятная боль и невероятное наслаждение. Выражения лиц, передающие эти чувства, почти одинаковы: беспомощность находящейся во власти эмоций души. Он почувствовал, как в плечи впиваются ее ногти, как сжимается в пароксизмах страсти влагалище, и, дав наконец себе волю, сделал еще один отчаянный толчок и кончил.Казалось, этот миг длился вечность, в ушах стоял невообразимый гул, а каждой клеточкой своего естества он ощущал извергающийся из него поток энергии.Рыдая, словно у нее вот-вот разорвется сердце, Кончита крепко прижалась к мужу. Обессиленный, он нежно обнял ее и, когда она успокоилась и блаженно прильнула к его плечу, поцеловал.– Ну, ты уже больше не боишься? – прошептал Франческ.Она покачала головой.– Просто не понимаю, что со мной произошло.– Произошло то, что должно происходить, – улыбнулся он.Она посмотрела на него глазами цвета омытой дождем листвы.– Всегда?– В общем-то, всегда.Кончита провела рукой по его плечу и увидела глубокие следы от своих ногтей.– Наверное, я ужасно распутная, раз мне так хорошо.– Распутная? – Франческ рассмеялся.– А ведь ты делал это и раньше, – вдруг нахмурившись, сказала Кончита. – Со многими женщинами.– Это было очень и очень давно, – ласково проговорил он. – Ты единственная женщина, с которой я занимался любовью за последние восемь лет.Она задумалась. Пожалуй, восемь лет – срок немалый. Потом спросила:– А ты их любил?– Нет, конечно же нет. – Он снова улыбнулся. – Ты единственная, кого я полюбил.– О, Франческ! – Она крепче прижалась к нему. – Я тоже люблю тебя. Люблю. Люблю.
К середине марта весенние грозы начали уступать место теплым погожим дням. Ночи стали короче, а море постепенно успокоилось и приветливо улыбалось лазурному небу. В Испании весна имела свое особое очарование.Однажды вечером, готовя на кухне ужин, Кончита почувствовала, как заворочался у нее под сердцем ребенок, необычайно сильно и настойчиво. Она замерла, обхватив руками свой круглый, упругий живот и прислушиваясь к этим незнакомым еще проявлениям новой жизни.До родов оставалось еще не меньше месяца, но ей казалось, что ребенок так молотит ручками и ножками, словно уже сейчас собирается пробить себе дорогу на свет Божий.В последнее время она не влезала уже ни в одно из своих платьев. А ее походка сделалась такой неуклюжей, что она передвигалась теперь не быстрее Франческа. И еще, ложась спать, она никак не могла найти удобную позу. Нередко случалось, что Кончита бодрствовала целыми ночами, сидела подле мужа и, уставясь в темноту, все думала и думала.Ее переполняла любовь к еще не родившемуся ребенку. Она жила в томительном ожидании того момента, когда сможет взять его на руки и ощутить маленький детский ротик у своих сосков, из которых уже начало сочиться молоко…Кончита слышала, как внизу, в кузнице, стучит о наковальню молоток Франческа. Пока их брак был на редкость счастливым. Их совместная жизнь оказалась такой прекрасной, такой эмоционально насыщенной, что о большем Кончита не смела даже мечтать, зная, что многие женщины считают замужество сущим адом. Поначалу она несколько стеснялась того безудержного удовольствия, которое приносили ей их занятия любовью, но теперь она просто стала воспринимать это свое счастье с таким же чувством благодарности, с каким воспринимала и все остальное, что давала ей семейная жизнь.Франческ был замечательным человеком. Под его суровой внешностью скрывался неиссякаемый источник доброты и нежности, которыми она не переставала восхищаться. Несмотря на свою кажущуюся грубоватость, он был на удивление умным и поразительно начитанным.Он подарил ей совершенно новую жизнь. Однако Кончите и в голову не приходило, что Франческ обязан ей ничуть не меньше, чем она ему.Кончита снова повернулась к каменной плите, на которой она месила тесто для хлеба. С тех пор как они поженились, кухня, как и все остальное в их доме, неузнаваемо преобразилась. Все здесь сияло чистотой. Кончита оштукатурила и побелила стены, а Франческ, по ее просьбе, прорубил еще одно окно, чтобы было больше света. На стене, возле которой стоял дубовый обеденный стол, висел ряд тяжелых металлических сковородок, сделанных самим Франческом.В маленькой нише над раковиной помещалась гипсовая Мадонна, которую Кончита всем сердцем любила и боготворила со страстью, присущей будущей матери.Она месила тесто и, глядя на лик Пресвятой Девы, мысленно молила дать ей легкие роды. И послушное дитя. И бесконечную любовь Франческа. Казалось, Мадонна чуть заметно улыбалась.Доносившиеся снизу удары молотка неожиданно оборвались, и Кончита услышала чьи-то голоса. У входа в кузницу тарахтел автомобиль. Сначала она подумала, что приехали какие-нибудь заказчики, но голоса становились все громче и все злее.Дрожащими руками Кончита подобрала свою широченную юбку и с бьющимся сердцем побежала вниз.Кузница была заполнена людьми в военной форме. Франческа обступили четверо солдат с винтовками в руках и висящими у пояса штыками. Их кожаные ремни и медные пуговицы блестели в красных отсветах пламени печи.Держа в руке молоток, Франческ стоял перед ними, как бык, готовый ринуться в бой.– Франческ! – закричала в ужасе Кончита. – Что происходит? Что вам надо от моего мужа?– Покушение на убийство, – коротко бросил ей красномордый офицер.– Убийство?!– Вчера вечером какая-то анархистская сволочь стреляла в дона Пако Массагуэра. Одна дробина угодила ему в лицо. Возможно, он теперь останется без глаза. Да заберите же вы у него молоток!– Я не имею к этому никакого отношения! – прорычал Франческ. – У меня в жизни не было оружия.– Брось молоток! – заорал красномордый. Кончита, расталкивая солдат, подбежала к мужу.Она схватила его за руку и повернулась к незваным гостям. На ее бледном лице пылали зеленые глаза.– Что вы хотите с ним сделать?– Нам просто надо задать ему несколько вопросов. Так что отпустите его, сеньора.– Но ведь он ни в чем не виноват! Он всю ночь был со мной.Солдаты рассмеялись.– Вы думаете, мы раньше не слышали подобных историй?– Но зачем же ему убивать дона Пако? – не отставала от офицера Кончита.– Зачем? Ясное дело зачем, – раздраженно рявкнул тот. – На мельнице Массагуэра уже шесть недель продолжается забастовка. И, как всегда, зачинщики – анархисты. А ваш муж у них самый активный.– Да я и близко к этой чертовой мельнице не подходил! – взорвался Франческ.– Да? У нас есть свидетель, что ты угрожал семье Массагуэров.– Вранье!– Ты грозил убить молодого дона Джерарда. Ты обещал уложить его в гроб.– Нет, – возразил Франческ. – Я только предложил ему сделать надежный замок для этого самого гроба. А это не одно и то же.– Взять его!Один из солдат попытался было отпихнуть Кончиту в сторону. Она завизжала. Подняв молоток, Франческ повернулся к нему с таким грозным видом, что тот в страхе попятился.– Только троньте ее, – зарычал Франческ. – Я вам все кости переломаю!Красномордый передернул карабин.– Хочешь, чтобы мы сделали в тебе еще несколько дырок? Причем на глазах у твоей беременной жены.Франческ неторопливо положил молоток, и солдаты тут же ринулись вперед. Оттолкнув Кончиту, они схватили его за руки и заломили их за спину. Стальные наручники едва защелкнулись на его могучих запястьях.Глядя, как они расправляются с мужем, Кончита заголосила.– Не плачь, – тихо сказал Франческ. – Через час-два вернусь.Она так вцепилась в него, что он чуть не упал.– Что они с тобой сделают, Франческ?– Да зададут пару вопросов, и все дела. Со мной это было уже не раз. Не волнуйся.– А чем я могу тебе помочь?– Ничем.– Может быть, нанять адвоката?– Если он не виновен, адвокат ему не нужен, сеньора, – проговорил офицер и, обращаясь к солдатам, добавил: – Мы с Редендо отвезем его в comisaria, Комиссариат (исп.).

а вы оставайтесь и обыщите дом. Может, найдете оружие.Запретив ему взять с собой костыли, они повели с трудом ковыляющего Франческа к поджидавшему возле кузницы черному автомобилю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50