https://wodolei.ru/catalog/podvesnye_unitazy/Vitra/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

На ее запястьях остаются кровавые следы.Очевидно, она вырывалась из своих оков, пока до крови не разодрала руки.Господи, наверное, она свихнулась.Он сажает ее и приваливает к стене. На какое-то время она остается неподвижной, но глаза по-прежнему закрыты. Затем голова падает на грудь, волнистые волосы скрывают лицо. Выругавшись, он старается заставить ее сидеть прямо. Девушка медленно поднимает веки, но под ними лишь белки закатившихся глаз. Рот безвольно приоткрыт, из него свисает ниточка слюны. Ее руки раскинуты в стороны. Теперь и его прошибает пот.– О Боже, – шепчет он. – Ну же, Иден, встряхнись. Ведь ты же была в порядке, когда я тебя сюда привез.Она издает какой-то нечленораздельный тягучий звук.– Но я-то знаю, что ты просто притворяешься, – говорит он, сажая ее прямо. Одной рукой придерживая девушку в таком положении, другой он берет с подноса пластиковый кувшин и пытается заставить ее сделать несколько глотков. Вода стекает по подбородку на ее пропитанную потом футболку.– Пей! – приказывает он. – А то у тебя наступит обезвоживание организма.Ему удается влить ей в рот немного воды. Она захлебывается. Он чувствует, как во время кашля напрягаются ее истощенные мышцы.– Пей! Или сдохнешь.Он силой откидывает ей голову и заливает в рот воду. Она вновь захлебывается и начинает отталкивать его своими обессиленными руками. Ей удается проглотить лишь ничтожно малое количество жидкости.Взбешенный, он отшвыривает в сторону пластиковый кувшин, который, ударившись о стену, падает, не разбившись. Он специально подобрал только небьющуюся посуду. Брызги воды попадают на безвольно обмякшее тело девушки.Она по стенке заваливается на бок. Он отходит в сторону и растерянно смотрит на нее. Так ее фотографировать нельзя. Она кажется мертвой.А на снимке она не должна выглядеть мертвой.Наконец он придумывает выход. Достает из кармана нож. Его руки начинают дрожать.Он кладет девушку на спину. Ее бледное, как у призрака, лицо время от времени подергивается.Руки у него страшно трясутся, дыхание прерывистое. Усилием воли он заставляет себя сосредоточиться. В каморке стоит ужасная вонь. Этот запах напоминает ему другие кошмарные места, места, где царили боль и смерть.Он отделяет прядь ее волос и резко проводит по ним лезвием ножа. Но дрожь в руках делает его неловким. Острие ножа задевает щеку девушки, и на ее влажной коже мгновенно выступает алая лента крови.– Черт!Сглатывая от волнения, он широко раскрытыми глазами смотрит на кровь. Во рту пересохло. У него в руке прядь черных волос. Не отдавая отчета своим действиям, он протягивает руку и смачивает волосы кровью.Окровавленная прядь черных волос… Это подействует сильнее, чем фотография.
Коста-Брава
Майя спустилась в зал плавательного бассейна и скользнула в голубую прохладу кристально чистой воды.Когда только разрабатывался проект дома, было решено, что бассейн станет составной частью сооружения. Он разместился в центре здания, между спальными апартаментами и прочими помещениями, предназначенными для работы и отдыха, и представлял собой просторный зал, покрытый сверху высоким стеклянным куполом.Для Майи бассейн был маленьким раем на земле. Здесь всегда стояло благодатное лето. Ванну плавательного бассейна окружали густые заросли всевозможных тропических растений – настоящие джунгли, которые Майя сотворила собственными руками и за которыми она продолжала ухаживать. Некоторые из этих диковинных деревьев даже цвели и плодоносили.Она еще хотела посадить здесь лианы и населить свой сад обезьянами и экзотическими птицами, но Мерседес подняла ее на смех. Как бы там ни было, в этой части дома Майя каждую неделю проводила огромное количество времени, ухаживая за тем, что Мерседес называла ее тропическим лесом.Проплыв длину бассейна, она остановилась перевести дыхание и увидела высокую фигуру Хоакина де Кордобы, стоявшего на бортике и наблюдавшего за ней. На нем был банный халат, в руках он держал полотенце, очевидно, намереваясь составить ей компанию. Майя улыбнулась ему.– Эй, – крикнула она. – Присоединяйтесь! Поплаваем!– Не хотел вам мешать…– Вы мне не помешаете.Он тоже улыбнулся.– Ну и хорошо.Аргентинец просто излучал уверенность в себе, которая успокаивала Майю и располагала ее к откровенности. Она инстинктивно симпатизировала и доверяла полковнику.Бок о бок они несколько раз переплыли бассейн. Хотя де Кордоба был, безусловно, крепким мужчиной, он пробыл в воде совсем немного. И к тому времени, когда Майя решила, что ей пора вылезать, он уже сидел на краю бассейна и вытирал полотенцем спину.Улыбнувшись, Майя подошла к нему. Мокрый купальник подчеркивал совершенство ее прекрасной фигуры, облегая изящные груди, плоский живот и точеные бедра. У нее были длинные и тонкие ноги, но, в то же время, с прекрасно развитой мускулатурой.Де Кордоба протянул ей полотенце. Пока она вытиралась, его карие глаза любовались ее легкими уверенными движениями.В некоторых женщинах, размышлял он, красота совершенно очевидна – так же естественна и проста, как цветок маргаритки. Красота же Майи Дюран несла в себе печать некой буйной изысканности. Словно тропический цветок.– Это изумительное место, – сказал он ей. – Кажется, будто попал в джунгли Перу.– Несколько необычно, не правда ли? – Она снова улыбнулась. – Отчасти это моя заслуга. Ведь я же здесь главный садовник.– У вас замечательный дар обращения с растениями!Она присела рядом с ним.– А у вас – делать комплименты.– Если вы думаете, что я пытаюсь вам польстить, то вы ошибаетесь. Наверное, это самый чудесный сад из всех, которые мне доводилось видеть.Чувствовалось, что Майе было приятно это слышать.– А скажите, – продолжал де Кордоба, – где живет муж сеньоры Эдуард?– В Санта-Барбаре, в Калифорнии.– О, я отлично знаю Санта-Барбару. Прекрасное место. А когда они развелись?– В 1966 году. – Майя помедлила. – Ко всему происшедшему он не имеет никакого отношения, полковник.Он посчитал ее слова излишними, однако спорить не стал.– Понятно.– Она вышла за него замуж в Майами. Там-то Иден и родилась. В 1952 году. Потом они переехали в Калифорнию. Но этот брак не был счастливым. И в конце концов все кончилось полным разрывом. Доминик оказался плохим отцом. У него уже не осталось настоящих чувств к Иден. Сейчас Мерседес почти не поддерживает с ним никаких контактов и даже имени его не хочет слышать. Она не доверяет ему.– И, несмотря на это, оставила с ним дочь.– Есть несколько причин, по которым Мерседес хотела, чтобы Иден жила в Америке. Прежде всего, она считала, что там для девочки будет больше возможностей. Тем более что Иден настоящая американка. В то время Мерседес казалось, что она поступает правильно. Сейчас, конечно, во всем случившемся она винит только себя.– Вы сказали, Доминик ван Бюрен был для Иден плохим отцом?– Да, потому что он думает лишь о собственных удовольствиях. Ничто другое его не интересует. Когда оформлялось дело о разводе, Иден училась в школе-интернате. Было условленно, что Доминик станет брать ее в Санта-Барбару на уик-энды, а каникулы она будет проводить в Испании. Но Доминик пренебрег своими обязанностями. Он был слишком занят собой. И она перестала ездить в Санта-Барбару на уик-энды. Обычно она говорила отцу, что хочет остаться в школе со своими подружками, однако, одному Богу известно, что она делала на самом деле. Порой они не встречались по многу недель. Она просто одичала. К тому времени, когда Мерседес узнала, что, в действительности, происходит, было уже поздно.– Поздно? – перебил ее де Кордоба. – Что вы хотите этим сказать?Майя чуть заметно покраснела.– Я хочу сказать, что она отбилась от рук, стала совершенно неуправляемой. И, к тому же, потеряла всякий интерес к учебе. Кое-как ей все же удалось закончить школу, но ее оценки оказались слишком низкими для поступления в один из престижных колледжей. Пришлось довольствоваться Калифорнийским университетом, однако и здесь ничего не вышло. В прошлом году она его бросила.– И чем занялась?– Да ничем, дурака валяла. Правда, она продолжала участвовать в скачках. И время от времени перебивалась кое-какой случайной работой: то демонстрировала модели одежды, то делала дешевые украшения – в общем, всякая ерунда.– А где она жила после окончания школы?– На ранчо в Беверли-Хиллз. Мерседес приобрела его специально для Иден. Это загородный дом с участком неухоженной земли. Для лошадей Иден место самое подходящее.– Она одна там жила?– О, нет, конечно. За ней присматривал Мигель. Это старый приятель Доминика. Вернее, его бывший сотрудник. Когда Мерседес уезжала из Америки, она назначила его кем-то вроде сторожевого пса при Иден.«Сторожевой пес из него получился не очень хороший», – подумал де Кордоба, однако вслух ничего не сказал. За две короткие беседы он узнал от этой милой женщины больше, чем ему удалось за все это время вытянуть из Мерседес. Полковник взглянул на Майю и встретился с ней глазами.Догадываясь о его мыслях, она чуть заметно улыбнулась.– Мерче не запрещала мне отвечать на ваши вопросы. Когда вы сегодня встретитесь с ней, я думаю, вы найдете ее более открытой, чем вчера вечером.Он слегка кивнул.– Могу только повторить, что ваша полная откровенность – это самое главное условие для моей успешной работы.– Боюсь, Мерче не из тех людей, кто легко доверяется посторонним, – с некоторым сомнением в голосе проговорила Майя. – Ее жизнь отнюдь не всегда была простой.– Зато чрезвычайно успешной, – заметил де Кордоба. – Ваш босс – незаурядная женщина. И ей очень повезло, что у нее есть вы. А какого рода деятельностью занимался в Америке ее муж?– Импорт-экспорт. Доставлял в Южную Америку потребительские товары, а оттуда привозил фрукты и разный антиквариат.– И после развода они все это поделили? Очаровательные губки Майи пренебрежительно скривились.– Все, что он имел, осталось при нем. Как я вам уже говорила, Мерседес сама сделала свой капитал.– Значит, Доминик ван Бюрен, по крайней мере, так же богат, как и его бывшая жена?– О да, полковник. По крайней мере.Он кивнул. И, несмотря на это, они обратились к матери, а не к отцу. Почему?– Я не называю себя полковником с 1955 года. – Он улыбнулся. – Когда ко мне обращаются «полковник», я чувствую себя ужасно старым. Не могли бы вы звать меня просто Хоакин?– Хорошо, спасибо. А вы зовите меня Майей.– Договорились.Она встала, он тоже поднялся.– Прошу вас, Хоакин, – мягко сказала Майя, – помните, что я вам говорила о Мерседес. Она с трудом доверяется посторонним людям.Де Кордоба снова кивнул.– Понимаю.Он посмотрел ей вслед, любуясь изящными линиями ее аппетитной, как персик, попочки. Возле двери она обернулась и, наградив его мимолетной улыбкой, вышла.
Мерседес Эдуард сидела за своим рабочим столом. Перед ней лежала папка, которую она только что достала из стального сейфа. В папке хранился один-единственный рисунок – выполненный пером этюд с изображением калек и нищих. Датирован он был концом пятнадцатого века и принадлежал перу Хиеронимуса Босха. Босх Хиеронимус (ок. 1460–1516) – нидерландский живописец.

За этот рисунок на нью-йоркском аукционе искусств Мерседес заплатила бешеные деньги. Она захотела купить его, так как считала, что это уникальное произведение искусства. Однако с тех пор редко смотрела на свое приобретение. Сейчас же ее отсутствующий взгляд не спеша переходил от одного персонажа этюда к другому.Какого только уродства здесь не было! И все детали изображены тщательнейшим образом. Скрюченные конечности и культи. Заплаты. Лохмотья. На лицах страдание и злоба. Несуразные шляпы. Костыли, палки, всякие невообразимые подпорки для самых невообразимых убожеств. Казалось, вся боль, весь горький юмор этого мира схвачены больным воображением великого гения.Если Мерседес придется распродавать свое имущество, чтобы собрать деньги для выкупа дочери, она начнет с этого этюда. В Амстердаме у нее был один знакомый коллекционер, который предлагал за этих маленьких уродцев целое состояние.Открылась дверь, и в кабинет вошла Майя.– Ты выглядишь утомленной, Мерче.– Да. Устала.Взгляд Майи остановился на рисунке.– Что это ты его разглядываешь?– Собираюсь с силами, чтобы, если понадобится, продать. – Мерседес слегка дотронулась до творения Босха. – Кто из этих уродцев производит на тебя наибольшее впечатление?– Все отвратительные. – Майя повнимательнее присмотрелась к рисунку и ткнула пальцем в нижнюю часть листа. – Этот. Он мне просто омерзителен.В этом месте был изображен слепой калека. Чтобы устоять на своих обезображенных ногах, он обеими руками опирался на костыли. Во рту он держал длинную палку, с помощью которой нащупывал путь во мраке жизни. А сзади в его одежду вцепились зубами два свирепых пса.Мерседес зловеще улыбнулась.– Мне он нравится больше всех. В нем есть величайшая правда.Майя передернула плечами.– Пойду-ка я принесу почту, – сказала она.
Хоакин де Кордоба стоял на балконе своей отделанной в желтых тонах комнаты и курил сигару. За ночь значительно похолодало, небо затянулось облаками, влажность увеличилась. У него заныла спина – верный признак приближения ненастья. Вершины Пиренеев вдали казались белыми от снега, но на самом деле такое впечатление создавалось благодаря косым лучам солнца, освещавшего горные вершины. Хмурая тень медленно наползала на великолепные владения сеньоры Эдуард, ее сады, парки и рощи.Де Кордоба услышал стук в дверь и, прежде чем повернуться, потуже затянул пояс своего халата.– Войдите!Дверь отворилась – на пороге появилась Майя Дюран. На ней было ярко-желтое платье, волосы стянуты на затылке такой же яркой, цвета буйного лета, лентой. Но, когда аргентинец, выбросив сигару, подошел к ней поближе, он увидел, что лицо женщины – белое как бумага.– Сегодня утром мы получили еще один пакет, – без предисловий начала она. – В нем оказалась прядь волос Иден. На волосах… – Она в волнении сглотнула. – На волосах кровь.Де Кордоба застыл на месте.– А какая-нибудь записка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50


А-П

П-Я