https://wodolei.ru/brands/Am-Pm/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


В конце концов из всей затеи ничего хорошего не получилось. Оба кавалера вели себя по меньшей мере странно, и дамы даже несколько обиделись. Но когда девушка сказала своей экономке, что пора идти домой, Георгий прервал разговор на полуслове и снова застыл с таким печальным лицом, что пани Зося расхохоталась и уже на ходу что-то шепнула Маргарите, явно по адресу Георгия.
Георгий вышел из-за прилавка и, вероятно, пошел бы на улицу вслед за Маргаритой, если бы ему не преградил дорогу Кривуш.
– Так вот каков ты, бедный схолар Францишек! – прохрипел толстяк, покрываясь багровыми пятнами. – Ты только прикидывался тихоней.
– Николай, опомнись, – попятился Георгий.
– Нет! – гремел разошедшийся Кривуш. – Ты должен опомниться, а не я. Ты, погрязший во лжи и обмане. Ты, коварно обманувший доверие друга. Я ли не открыл тебе душу, я ли не просил тебя заниматься только мной и второй дамой…
– Я так и поступил, – едва смог вставить Георгий.
– А что ты сделал потом? Тебе мало было одной, и на глазах у друга ты пытался обольстить обеих, нарушив наш уговор…
– Николай, – перебил его Георгий, – я должен сказать тебе правду. Я был поражен… Я увидел ее…
Кривуш едва перевел дыхание и неожиданно переменил тон:
– О, я понимаю тебя, друг мой… Я также был поражен, когда впервые ее увидел.
– Нет, – тихо сказал Георгий. – Я видел ее раньше… Я ждал ее…
– Вот как, – живо заинтересовался толстяк. – Вы уже встречались? Где, когда?
– Я видел ее во сне… – сознался Георгий. – Когда она вошла сюда, мне показалось, что это снова видение. Так она была похожа на ту… Мне казалось, что стоит только открыть глаза – и все кончится. Я потеряю ее навсегда. Я боялся…
– Ты боялся, что твой друг Николай Кривуш украсит свою жизнь ее любовью?
Георгий побледнел.
– Замолчи! – сказал он.
Но Кривуш не хотел молчать.
– …Что не тебе, а другому принесет она однажды на свидание жареного каплуна и бутылку меду из хозяйского погреба.
– О ком ты говоришь? – вскрикнул Георгий.
– О ком? – с презрением переспросил Николай. – О ней, о несравненной пани Зосе, лучшей экономке города Кракова.
Георгий бросился к Кривушу и крепко обнял его.
– Прости, Николай. Я думал… Маргарита…
– Маргарита? – спросил Кривуш, задыхаясь в его железных объятиях. – Так ты о Маргарите?
И оба разразились таким веселым хохотом и так звонко хлопали друг друга по спине, что спавший в соседней комнате хозяин проснулся и стал искать под кроватью домашние туфли.
Кривуш между тем развивал новый план:
– Я знаю, где она живет, ее отец нанял здесь дом с садом по баснословной цене. Ты придешь и передашь для панночки эти кружева как подарок, и вы познакомитесь… Лучшего случая нельзя ждать.
– Но это очень дорогие кружева… – сопротивлялся Георгий.
– Я же сказал, что оплату беру на себя. Я богат, как епископ.
В лавку, позевывая, вошел хозяин. Первое, что он увидел, это заморские кружева в руках у Кривуша.
– Вас ист дас, Франц? – спросил недоуменно дядя Отто.
Но за Георгия ответил Кривуш:
– О, дядя Отто! Вы не видели, как ловко Франек только что продал всю партию этих гнилых кружев одной важной пани…
– Это не гнилы крушеф… – обиделся дядя Отто, но тут же улыбнулся. – Это прафта, майн зон? Ты продал весь крушеф?
Георгий замялся. Кривуш снова ответил за него:
– Конечно. Пани приказала отнести к ней домой. Но в лавке нет никого. Вот он и задумался, как бы пани не отказалась…
– О, нужно скоро, – радостно заторопился хозяин. – Ошень удашный продаш. Теперь я в лавке. Отнеси, Франц, этой пани…
Георгий не успел опомниться, как Николай свернул кружева, сунул ему в руки и вытолкнул на улицу.
– Что ты выдумал? – испуганно спросил Георгий друга, как только они завернули за угол.
– Мужайся, Франек. Это первое испытание. Лучшего случая не представится. Ты еще раз увидишь Маргариту, быть может войдешь к ней в дом и понравишься родителям… А завтра я верну деньги хозяину.
– Ты вернешь деньги? Такую сумму? Лучше скажем, что пани передумала.
– Не делай глупостей, Франек. Неужели сонный немец тебе дороже приснившейся Маргариты? И ведь я верну деньги. Разве ты не знаешь? Я получаю наследство… Моя бедная тетя в Тарнуве готовится отдать душу господу.
– Ты не шутишь, Николай?
– Я скорблю, Франек. Старая пани была не так уж плоха. И если ты согласен вместе со мной достойно помянуть ее, то деньги будут еще сегодня. Я могу занять их у менялы.
Так они дошли до дома Маргариты, уже знакомого Кривушу.
– Иди! – торжественно сказал Кривуш. – И помни: счастье в твоих руках. Скоро ты сможешь посещать этот дом вместе со своим другом, который, впрочем, не посягнет на хозяйский покой… Иди, я жду тебя в переулке.
Георгий сделал два отчаянных шага и оказался возле калитки. Он немного помедлил. Потом закрыл глаза и постучал.
Пожилой привратник с удивлением взглянул на юношу, стоявшего с зажмуренными глазами, с пакетом в вытянутых руках.
– Что пану угодно? – спросил старик.
– Для панны Маргариты, – прошептал Георгий и, открыв глаза, увидел за спиной привратника лукавую мордочку экономки. Георгий готов был провалиться сквозь землю.
Экономка узнала Георгия и, взяв пакет из его рук, весело воскликнула:
– Ах, те самые кружева, что закупил тот смешной пан! Он уже отказался от них?
Георгий был в силах лишь повторить:
– Для панны Маргариты…
– Так много? – удивилась веселая экономка. – А сколько стоит?
– Ничего… Это подарок… Я прошу… – выдавил Георгий и почти бегом бросился прочь от калитки.
Вслед ему раздался смех экономки, потом щелкнула калитка.
Георгий оглянулся. Кривуша нигде не было. Переулок был пуст. Георгий перешел на противоположную сторону и, прислонившись к фонарю, поглядел на окна дома. Вот здесь, за этими стенами, она… Его видение… Маргарита… Он ждал ее, и она пришла. Судьба пожелала их встречи. Может быть, это ее окно?
Светлая волнистая занавеска медленно приподнялась, и в окне показалась Маргарита. Отступать было поздно. Она видела его, она смотрела на него и улыбалась.
Несколько секунд Георгий стоял как зачарованный, потом, решившись, поклонился ей. Маргарита ответила ему ласково и непринужденно. Может быть, она тоже ждала его прихода? Кто знает…
Так состоялось знакомство юного схолара Георгия Франциска Скорины и девицы Маргариты Сташевич.
* * *
Два дня Георгий тщетно искал своего друга, чтобы взять у него деньги на оплату кружев. Кривуш исчез. Мучимый раскаянием, Георгий далеко обходил торговые ряды, боясь встретиться с дядюшкой Отто.
А хозяин все ждал своего приказчика, унесшего дорогой товар какой-то важной пани, которой и имени он не знал. На третий день дядя Отто обозвал себя дураком и отправился на розыски. Прежде всего он пошел в университет.
Всю дорогу немец готовился к встрече с «вероломным Францем» и так хорошо затвердил грозные проклятия и ругательства, что, подойдя к университету и столкнувшись с полуглухим привратником, вместо приветствия крикнул ему одну из заранее подготовленных фраз. Привратник, как ни был он глух, не замедлил ответить тем же.
Дядя Отто рассвирепел. Забыв от возмущения все польские слова, он отвечал привратнику только на немецком языке, что еще больше разозлило привратника.
Дело, вероятно, окончилось бы дракой, если бы не проходивший мимо студент. Студент отвел дядю Отто в сторону и, выслушав его жалобу, заговорил с ним по-немецки, спокойно и повелительно. Дядя Отто сразу затих, даже как-то обмяк, а когда студент вручил ему две золотые монеты, стал низко кланяться и благодарить. Студент вынул из сумочки лист бумаги, перо и чернильницу и продиктовал:
«Я, Отто Штольц родом из Любека, купец города Кракова, заявляю, что служивший у меня приказчиком схизматик и вор Франциск украл партию дорогих брабантских кружев и скрылся. Стоимость украденного мне уплатил благородный рыцарь Иоганн фон Рейхенберг, дабы я оставил все сие в тайне и не порочил доброе имя королевского университета, питомцем коего является упомянутый подлый вор Франциск.
Я, Отто Штольц из Любека, подписал это своей рукой и произнес клятву, как подобает доброму католику. Аминь».
Дядя Отто подписал бумагу, перекрестился и передал ее Рейхенбергу, который положил ее в глубокий карман расшитого кафтана.
Расставшись с Рейхенбергом и еще раз ощупав словно свалившиеся с неба червонцы, дядя Отто почувствовал себя вполне удовлетворенным. Он не спеша брел к магазину, не подозревая, что там его ожидают виновники событий.
* * *
Георгий нашел своего беспутного друга вот как. Каждое утро Георгий бежал в тихий переулок к дому, арендуемому паном Сташевичем, и, скрываясь за углом ограды, подолгу смотрел на окна, прислушиваясь к приглушенным звукам, доносившимся из дома. Вечером, как только схолары шумно заполняли коридоры бурсы, Георгий снова исчезал и спешил на свой пост. Он с нетерпением ждал, когда занавеска на окне приподнимется и он увидит Маргариту. И счастье улыбнулось ему.
Скоро их знакомство упрочилось. При встречах они обменивались горячими взглядами, улыбками, поклонами. Однако стены дома по-прежнему разъединяли их. И вот настал момент, когда эта преграда должна была рухнуть.
Однажды девушка показалась в окне с букетом только что срезанных цветов. Глядя на Георгия, она уронила на панель два цветка и с ними маленькую, перевязанную шнурком бумажку. Улыбнувшись, она закрыла окно и скрылась за занавеской.
Подобрав цветы и бумажку, Георгий побежал за угол. Дрожащими руками он развернул записку. Какое разочарование! Посредине листка одиноко стояла выведенная слабой девичьей рукой маленькая буква «М». Как ни вглядывался Георгий, как ни вертел бумажку, Маргарита больше ничего не сообщала ему… Георгий был озадачен. Конечно, слишком смело было ожидать, что Маргарита первая напишет ему. Но тогда к чему эта бумажка с начальной буквой ее имени? Два садовых цветка и записка… Что означают они? Зачем она поднесла цветы к окну и уронила два из них? Всего два. Вместе с запиской…
И вдруг он понял: это сигнал. Записка означала только одно: разрешение писать. Писать к ней, к Маргарите. Цветы указывали другое. Уронив их, Маргарита закрыла окно. Значит, теперь должно быть другое место свиданий. Цветы из их сада… Конечно же, сад!.. В саду он будет оставлять ей записки и получать от нее. Быть может, в саду они встретятся…
Георгий быстро вернулся к дому, обошел его и увидел большой, тенистый сад, обнесенный высокой каменной стеной, спускавшейся к реке. Георгий шел вдоль стены, всматриваясь в замшелые камни. Верно, где-нибудь здесь есть тайная калитка, известная Маргарите.
Георгий уже собирался свернуть за угол, как вдруг подле него распахнулась узкая, заросшая еще прошлогодним плющом дверца и из нее вынырнул Николай Кривуш.
Георгий даже присел от неожиданности. Кривуш не заметил его. Воровски оглянувшись и поправив под плащом какой-то сверток, толстяк быстро направился вниз к реке. Одним прыжком Георгий нагнал друга.
– Попался, негодяй! – зловеще прошептал он, навалившись Кривушу на спину.
Толстяк взвизгнул и резко наклонился, пытаясь перебросить через голову преследователя. Но Георгий был сильнее. Он встряхнул Николая так, что тот упал на колени и поднял руки. Из-под плаща выскользнули ощипанный гусь и бутылка. Кривуш успел схватить одной рукой бутылку, другой гуся и, подняв над собой то и другое, зажмурил глаза.
– Кто бы ты ни был, – пропищал он жалобным голосом, – я разделю с тобой эти дары. Только уйдем подальше от этих стен.
Георгий продолжал держать его, не давая повернуться.
– Кто позволил тебе разорять мой птичий двор и грабить мой винный погреб? – грозно спросил он, изменив голос.
– О, ясновельможный пан! – залепетал Кривуш, думая, что его настиг сам пан Сташевич. – Дьявол в образе экономки заманил меня в ваши владения. Он искушал мою юношескую скромность, и я еле откупился, согласившись принять сей дар, который намереваюсь пожертвовать монастырю святого Франциска, моего покровителя. Однако, будучи честным католиком, я никогда не посягал на чужое, и раз вы являетесь законным владельцем сих бренных благ, то я охотно возвращу вам эту своевременно скончавшуюся птицу и несколько глотков кислой влаги, именуемой вином. Все же совесть моя повелевает…
– Совесть твоя повелевает тебе хранить тайну пани Зоси, – со смехом сказал Георгий, вырвав из рук Николая гуся и бутылку.
Узнав друга, Кривуш нимало не смутился.
– А славно мы пошутили, – сказал он, поднимаясь с колен. – Я искал тебя со вчерашнего вечера, чтобы разделить с тобой этого юного гусенка и престарелое вино.
– Конечно, для того, чтобы вместе со мной помянуть твою покойную тетю? – насмешливо спросил Георгий.
– Представь себе мое огорчение, – вздохнул толстяк, – тетя выздоровела и даже, кажется, собирается замуж. Но пусть это не смущает тебя. Мы выпьем за ее здоровье так же, как пили бы за упокой.
– Николай! – серьезно спросил Георгий. – Значит, ты не получил наследства и кружева остались неоплаченными?
– Клянусь здоровьем этого гусака и моей славной тетушки, что за кружева я уплатил.
– Уплатил? – с радостью воскликнул Георгий.
– Конечно, – ответил Кривуш. – Слово шляхтича есть слово прежде всего.
– Хорошо, Николай. Прежде чем начать пир, мы зайдем к дяде Отто и убедимся в том, что он не считает меня вором, – предложил Георгий.
Кривуш вдруг забеспокоился:
– К чему это, Франек? Гусь может протухнуть. Экая жара!
Но Георгий решил во что бы то ни стало покончить с этой историей, мучившей его уже более двух дней. Он почти силой повел друга в лавку дяди Отто.
К радости Кривуша, хозяина не оказалось. Но Георгий решительно заявил, что будет дожидаться его хотя бы до самого вечера. Увидев, что ему не избежать очной ставки, Кривуш обдумал свою позицию и решил, что лучше всего отрицать. Все отрицать. Что бы ни говорил хозяин, он будет говорить совершенно противоположное. Это решение несколько успокоило Кривуша, и он даже весело приветствовал медленно вошедшего в магазин дядю Отто.
Ответив, как обычно, «гут морген», немец остановился против Георгия и молча уставился на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59


А-П

П-Я