Ее лицо просияло, и она так стремительно бросилась к Джеку, что опрокинула его стакан.– Джек! Ты сделал это! Ты сделал это! – закричала она. – О, ты сделал это!Люси и Джек отправились в Вест-Энд покупать обручальные кольца и ленту с тремя алмазами и двумя рубинами, которую не каждый из их квартала мог себе позволить, и в которой она могла бы красоваться, когда придут гости. Она довела всех почти до сумасшествия разговорами о своей свадьбе.– Мы планируем свадьбу на апрель, – горделиво сказала она Винни. – Я буду весенняя невеста.И еще:– Родители Джека покупают нам в Чингфорде дом, недалеко от своего, – важно сообщила она старшей сестре. – Там будет большой сад, настоящая ванная, и можно будет из бойлера на кухне по трубам накачивать горячую воду. Родители Джека ужасно состоятельные.«У Винни такое лицо, будто она всегда жила в таких домах, – подумала Летти. – Выйдя замуж за Альберта, Винни загордилась и теперь воротит от нас нос».Джек теперь как член семьи приезжал по воскресеньям к обеду, и щеки Люси пылали даже ярче, чем когда она возвращалась с прогулок в парке Виктория. Этого было достаточно, чтобы отец как-то заметил:– Я надеюсь, что они все-таки держат себя в руках. Если с ней до свадьбы случится неприятность, клянусь, я не выдам ее замуж.Летти уже перестала загадывать, приведет ли Джек с собой своего друга. Он его не приводил. Было ясно: Дэвид Бейрон счел ее компанию малоинтересной и только из вежливости сказал, что ему было приятно с ней познакомиться. Ну и ладно, он совсем не в ее вкусе.– Ты не представляешь, как я устала изображать из себя кого-то, кем на самом деле не являюсь, – призналась она матери. – Наверное, я в конце концов выйду замуж за кого-нибудь вроде Билли Бинза или Берта Уилкинса.Она бросила попытки улучшить свою речь. Зачем, если она выйдет замуж за кого-то из местных ребят!– Ведь это нехорошо, мама. Винни переехала в другой район и теперь не кажет носа. И Люси станет такой же, когда уедет в свой шикарный Чингфорд. Но ты не беспокойся, я никогда вас с отцом не покину. Билли Бинз любит меня. Если я в конце концов выйду за него замуж, я всегда буду около вас.– Поживем – увидим, милая, – философски сказала мать, но по ее лицу было видно, что она боится не увидеть свадьбу дочери. – Оба эти парня симпатичные и из хороших семей. Сын Уилкинса с Эбор-стрит уж точно не нуждается в деньгах, работая на пивном заводе Уотни на Уайтчепл Роуд, где его отец – мастер. А семья Билли Бинза – такие же торговцы, как и мы. Тебе тоже не придется скупиться и экономить. Мы тебя не для этого растили. И Билли уже давно за тобой бегает.Билли с его яркими, словно пуговицы, глазами, широкой улыбкой на круглом лице, светлыми волосами, всегда аккуратно зачесанными на прямой пробор, ей нравился больше, чем Берт Уилкинс с его болезненным лицом, хотя Летти никогда не показывала этого Биллу, главным образом потому, что это невозможно было даже представить: Летти Бинз. Летиция Бейрон звучало бы гораздо красивее, но она отбросила эти мечты как совершенно пустые. Мужчины из Вест-Энда не женятся на девушках из Ист-Энда. Правда, это случилось с Винни, и теперь с Люси, но три раза подряд – это уж слишком.– Это наверняка Джек, – раздался бесцеремонный голос Люси, когда в дверь позвонили. Она даже не подняла глаз от газеты «Как правильно одеваться», которую покупала каждую неделю около бакалейной лавки Бинзов. Обычно, пока звонил звонок, она вскакивала и успевала добежать до середины лестницы, прежде чем он замолкал.Летти слышала, как отец открыл дверь и слегка смущенно крикнул:– Твой Джек уже здесь, Люцилла. Ты не собираешься спускаться?Летти подскочила на диване. Люси была одета и готова идти гулять. А Летти даже не потрудилась надеть воскресное платье. Она успеет это сделать, если заглянет кто-нибудь из подруг.Люси надула губы:– У него есть ноги, сам поднимется.– А ты разве не собираешься с ним на прогулку?Что-то подсказывало Летти, что не все ладно в отношениях жениха и невесты. Это в каком-то смысле доставляло ей удовольствие и скрашивало поражение, которое мучило ее последние недели.– Нет, не собираюсь, – резко ответила Люси, затем закусила губу и уставилась в газету. – Кто он такой, чтобы говорить мне, что суфражистки, борющиеся за права женщин, слишком много на себя берут, и он не позволит мне вести себя, как они. И это только потому, что я сказала, что женщинам нужно дать больше прав. А он ответил, что женщина должна знать свое место. Вот пусть сам сюда и идет!Снова раздался голос отца:– Он поднимается. И скажи Летиции, что ее здесь тоже ждут, пусть спустится.Летти вопросительно посмотрела на сестру, но Люси уже встала, поспешно приводя в порядок волосы и делая на юбке складку, которую только что увидела в газете, словно и не сердилась на своего жениха секунду назад.Проходя по лестнице мимо Джека, Летти улыбнулась, увидев его обеспокоенное лицо и едва сдержавшись, чтобы не сказать:– Не беспокойся, она не собирается становиться суфражисткой.Вдогонку ей раздался усталый голос матери:– Кто бы там ни был, ты не пойдешь, пока не пообедаешь. Я только что поставила пирог, и мясо тоже еще не готово.– Хорошо, мама, – отозвалась Летти, готовясь передать это Этель, которая часто приходила к ним на обед. В доме у Этель обедали не раньше четырех или пяти часов, пока миссис Бок не вернется из пивной «Руки плотника», которую она предпочитала «Трефовому валету» на углу. Мамино сердце таяло, когда Этель с завистью и восхищением вдыхала ароматы их кухни, и она наливала ей тарелку. Этель мигом проглатывала ее и просила:– Вы только маме не говорите, хорошо? Она всегда так сердится. Она не любит, когда меня где-нибудь кормят.Миссис Бок любила пропустить рюмку коньяку в «Руках плотника», но не могла себе позволить как следует накормить детей. При этом она имела свою гордость. И если кто-то подкармливал их, то делал это втихую.Но внизу стояла не Этель Бок, а высокий мужчина. В руках он держал шляпу – бледно-серую фетровую шляпу в тон к безукоризненному костюму, сшитому по последней моде, какие Летти видела только в Вест-Энде, куда она с Этель ходила смотреть на джентльменов.На последней ступеньке лестницы она внезапно остановилась, услышав его красивый голос:– Доброе утро, Летиция.Ее первая мысль была о платье – старом синем платье, которое она не успела переодеть. Какое жалкое зрелище она, должно быть, представляла для этого хорошо одетого мужчины! Она бросила на отца полный отчаяния взгляд, но отец одобрительно смотрел на гостя, назвавшего, к его удовольствию, дочь полным именем.Она обнаружила, что ее голос звучит слишком пронзительно и высоко:– Мистер Бейрон… я… не ожидала увидеть вас. Она смутилась еще больше, когда отец, все еще с глупой одобрительной улыбкой, тихо прошел мимо них, благоразумно оставив их вдвоем.Дэвид Бейрон медленно пошел ей навстречу, и Летти сгорбилась, ее руки стали теребить край старого платья. Она хотела что-нибудь сказать, но у нее пересохло во рту. И пока она тряслась от смущения и стояла, словно наказанный ребенок, заговорил сам Дэвид Бейрон.– Я хотел заехать к вам сразу после свадьбы вашей сестры, – услышала она как бы издалека его голос. – Но работа не позволила. Вы, должно быть, решили, что я забыл о вас. Прошу извинения.– О, – неловко начала Летти.Снаружи были слышны крики торговцев. Прохожие небрежно заглядывали в запыленное окно магазина.– А что… у вас за работа?Она с ужасом слышала свой акцент, несмотря на то, что отчаянно следила за окончаниями. Но он, казалось, не замечал его.– Мой отец содержит магазин тканей в Хайгейте, недалеко от нашего дома, – ответил он спокойно.Все напряжение Летти мгновенно улетучилось. Его родители были такими же торговцами, как и ее. Несмотря на его изысканную речь, он, как и она, помогал своим родителям в магазине. Это здесь перед ней он важничает, а на самом деле он всего лишь сын продавца! Даже разница в десять лет ей показалась теперь не такой большой. «Да, он действительно красивый, – подумала она. – У него волевое узкое лицо, может быть, только слегка удлиненный нос немного портил общую картину».– Вы никогда не говорили, что у вашего отца магазин, – смело заговорила она.Он мягко улыбнулся, в его улыбке не было никакого превосходства.– Вам было так весело на свадьбе сестры, что я решил не заводить скучных разговоров о работе.– О да, – вырвалось у нее. – Я… Она поспешно замолчала.– Я подумала, что вы не очень мной интересуетесь, поэтому я…Ее слова слились в неясное бормотание. Она же не могла сказать ему, что она о нем думала.Он, казалось, не обратил на это внимания. Он смотрел на нее, будто она была одета в бальное платье, а на шее у нее сверкала диадема.– У вашего отца… большой магазин? – Она запиналась, стараясь правильно произносить слова. – Это районный универмаг?– Нет, обычный магазин, – ответил он, все еще не отрывая от нее глаз. – Дела идут хорошо, и мы будем расширяться. Сейчас мы нашли помещение побольше, и теперь нужно много времени, чтобы привести все в порядок. Вот почему я не мог к вам приехать.«О Боже! – мелькнуло у нее в голове. – Мы люди одного круга. Просто у моего отца магазин поменьше».– Я не знала этого, – робко сказала она. – Я думала…Неважно, что она думала. Просто Дэвид Бейрон, как вежливый и культурный человек, заехал извиниться за какую-то оплошность, вот и все. Ее охватило разочарование, и, опустив глаза, она сказала:– Спасибо, что приехали к нам.– Летиция.Он подошел ближе. Она подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее.– Я заехал попросить вас…Раздался звонок в дверь, и он замолчал. Вошли покупатели: неплохо одетая пара среднего возраста. Торопливо извинившись, Летти поспешила к ним. Не дожидаясь разрешения, женщина взяла в руки маленькую инкрустированную цветами вазу и, повернувшись к Летти, строго спросила:– Сколько это стоит?Не обращая внимания на ее тон, Летти вежливо наклонила голову:– На этикетке написано – четыре шиллинга и шесть пенсов.– Нельзя требовать так много за вещь с дефектом. Здесь на краю щербинка.– Некоторые вещи приходят с небольшими повреждениями, – ответила Летти так вежливо, как только могла. Когда она разговаривала с покупателями такого сорта, ее речь улучшалась сама собой. Но в присутствии мистера Дэвида Бейрона она почувствовала, как ее щеки запылали.– У нас магазин подержанных вещей, вы же знаете. Посмотрите, может быть, вам понравится у нас что-нибудь другое, без дефектов.– Нет. Альфред, я хочу это.Женщина обернулась к мужчине, который, очевидно, был ее мужем.– Она очень похожа на ту, что разбила Алиса, и мы возьмем с нее деньги.Она повернулась к Летти и строго посмотрела на нее.– Но четыре шиллинга и шесть пенсов – это слишком высокая цена за вещь в таком состоянии. Я могу дать вам три шиллинга и шесть пенсов.– Я должна посоветоваться с хозяином, – начала Летти, но женщина с шумом поставила вазу на место, всем видом показывая, что собирается уйти, и Летти решилась. – Я отдам ее за четыре шиллинга, – сказала она осторожно.Она подождала, потому что женщина снова взяла вазу в руки и, нахмурившись, разглядывала, поворачивая ее в руках. Летти уже знала, что это означает, и терпеливо ждала, не подталкивая и не убеждая. Женщина сама дозреет. Малейшее неправильное слово, и покупательница повернется и уйдет. Летти забыла о Дэвиде Бейроне. Все ее внимание сосредоточилось на покупательнице, ей нравилось, что в ее власти убедить женщину купить эту вещь. Женщина глубоко вздохнула, ее шея напряглась, голова склонилась. Решение было принято.– Хорошо, четыре шиллинга! Хотя это слишком дорого.Летти удержалась от искушения сказать ей: «По рукам!». Она часто слышала, что продавцы так говорят. Да, она продала вазу и не продешевила.– Благодарю вас, мадам, – сказала она спокойно, по возможности аккуратно заворачивая покупку в кусок газеты. И лишь когда деньги были в кассе, а посетители ушли, она вспомнила о Дэвиде Бейроне.Он смотрел на нее, словно оценивая по достоинству, и, хотя он был здесь посторонний человек, а не инспектор, она загордилась.– Вы очень хорошо управляетесь с покупателями, – искренне сказал он, и она еще выше задрала подбородок.– Это… магазин моего отца. И я знаю, как здесь нужно вести себя. Я полагаю, что и вы знаете, как нужно работать в магазине вашего отца.– Конечно, – серьезно согласился он, но в его глазах заплясали веселые огоньки.«Нет, – решила она, – он совсем не красив. Нос определенно слишком длинный, а лицо слишком узкое. Но у него карие глаза и густые ресницы. А его рот… ах, какой у него рот! Добродушный и широкий, а губы в уголках загибаются кверху».– Что ж! – решительно сказала она, стараясь заглушить дрожь в груди.Она вздрогнула от его веселого смеха, мгновенно сообразив, что это не над ней.– Интересно, кто такая Алиса? – хохотал он. – Наверное, несчастная служанка этой мадам. Не сомневаюсь, что она вычтет из ее скудного жалованья за эту бесценную вещь. По виду этой мадам не скажешь, чтобы она смогла позволить себе что-нибудь более дорогое, но не сомневайтесь, она возьмет с этой бедной девушки больше, чем вы с нее запросили!Она еще никогда не слышала, чтобы он говорил так много. В его голосе звучали симпатия и понимание, и Летти вдруг сама рассмеялась.Дэвид улыбнулся ей.– Я заехал к вам, – сказал он, – чтобы спросить, не хотите ли вы днем отправиться со мной на прогулку? Сегодня очень хороший день.Летти не колебалась.– О, очень хочу! – вырвалось у нее. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Воскресный обед удался на славу. Маленькие кусочки говядины, немного овощей, йоркширский пудинг, пропитанный подливкой и нарезанный тонкими ломтиками, – все было великолепно. И отец, самым дружелюбным тоном беседующий с Дэвидом о делах магазина.Люси на этот раз великодушно согласилась, чтобы днем они все вчетвером поехали в парк Виктория, но сразу уточнила, что там они с Джеком оставят их.Эта поездка была совсем не похожа на те, когда Летти ездила с подругами, стараясь перекричать грохот трамвая, говоря то громче, то тише. Сейчас Дэвид сидел рядом с ней на деревянном сиденье и защищал от резких толчков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43