Доставка супер Водолей 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Люси сейчас в больнице, а я решила, что дождусь тебя здесь.«Чтобы прочитать мне нравоучения», – подумала Летти, а Винни тем временем продолжала:– Тебе лучше самой туда поехать… если у тебя есть время!Летти вспыхнула от гнева.– Не разговаривай со мной таким тоном, Винни! Можно подумать, что я вообще не забочусь об отце…Винни сверкнула глазами.– Ты уехала развлекаться, оставив отца бегать по лестницам, и он упал – вот что «можно подумать».– Я не знала, что он может упасть!– Но ты не должна была уезжать и оставлять его одного. Пока ты там забавлялась…– Он был не один. С ним была миссис Холл.– Но в тот момент ее не было! – Голос Винни сорвался на крик. – Ты должна была быть здесь!– А ты? – Летти тоже повысила голос. – Было бы неплохо, если бы ты тоже иногда здесь появлялась.Ты или Люси. Но нет! Вы заняты своей собственной жизнью. А у меня не должно быть своей жизни? Вам слишком трудно приехать разок-другой и посмотреть за отцом, пока я поехала чуть-чуть отдохнуть.– Ах, это теперь так называется? Отдых! Я бы назвала это по-другому!– Это тебя не касается! – вспыхнула Летти. – Это из-за отца мы с Дэвидом до сих пор не женаты. Я не могу выйти замуж, потому что никто из вас не может и пальцем пошевелить, когда нужно присмотреть за ним. Вы с Люси ничего не хотите знать, пока не случится что-нибудь в этом роде. Тогда сразу начинается: «Где Летти? Она должна была быть с ним». Я была здесь день и ночь с тех пор, как умерла мама, и не услышала от вас ни одного слова благодарности. И от отца тоже. Вы все принимаете как должное. Это из-за вас двоих я все еще здесь и все еще не замужем. Вы все эгоисты!В ответ Винни разразилась яростным воплем, но Дэвид, наконец, возвысил голос:– Достаточно! Ваши крики не помогут. Я думаю, нужно ехать к отцу! Ты согласна, Лавиния?Он сказал это так уверенно, что Винни мгновение смотрела на него, ловя ртом воздух, потом, бросив на Летти злой взгляд, молча кивнула.– Вернулась, наконец?Отец, укрытый больничной простыней и выцветшим розовым одеялом, приподнял голову с подушки. Его нога была в гипсе, в глазах застыли растерянность и боль. Несмотря на такое неласковое приветствие, при виде отца в окружении медсестер, в палате, где резко пахло лекарствами и карболкой, Летти охватила жалость.– Лавиния сказала… сообщила мне, – начала она, запинаясь.– Слава Богу, что она приехала, когда никто другой не смог.Летти знала, кого он имеет в виду, но, при таком его состоянии, не хотела затевать ссору.– Слава Богу, что она приехала, – невнятно повторила она в надежде, что он оставит эту тему.К ее удивлению и радости, он действительно ее оставил, но ей от этого не стало легче. Если бы он жаловался или, как обычно, обвинял ее, она бы защищалась, но он молчал, и она стала винить себя сама. Это было глупо, и она разозлилась, но ничего не могла с собой поделать.Когда отец вернулся домой, его нога еще несколько недель оставалась в гипсе. Сначала он ходил на костылях, потом, к Рождеству, сменил их на палку. Чувство вины заставило Летти еще больше заботиться о нем, она старалась искупить то, что считала своей ошибкой. Отец постоянно жаловался и извинялся.– Только обуза для всех, – бормотал он почти про себя, его глаза искали сочувствия и прощения.– Ничего подобного, папа, – отвечала она ему и винила себя еще больше.Но это не приносило ей облегчения. Она говорила, что он не обуза, и думала, что, если бы она была с ним, он бы не упал. Летти была убеждена в этом, но не решалась ему этого сказать, опасаясь разбередить его воспоминания. Слово лечит, и слово калечит.– Ради Бога, отец! Мне совершенно все равно, ленч это или обед, если ты придешь из пивной вовремя!К зиме отец все еще ходил с палкой, но нога уже понемногу приходила в норму. Все понемногу приходило в норму. Больше не было жалоб и извинений, он снова стал к ней придираться, а ее чувство вины сменилось желанием компенсировать испорченный отпуск и снова куда-нибудь уехать.Но зима в этом году была влажной и ветренной, и любой выход из дома становился проблемой. Приходилось кутаться в пальто, которое уже через пять минут пропитывалось сыростью и становилось тяжелым и мокрым. Вечерняя тьма, словно одеяло, покрывала город, грязный от копоти туман создавал вокруг фонарей желтый ореол и не рассеивался до утра. Все усугублялось тем, что отец не мог теперь ходить в «Трефовый валет», как это делал до болезни, и они все время оставались вместе. Летти была готова выть.– Иди в пивную и выплесни свою злобу на собутыльников! – в сердцах сказала она, вымещая свою собственную злость на хлебном пудинге, который она, как всегда, готовила в конце недели, разминая тесто костяшками пальцев. Добавив сахар, маргарин, смородину, специи, кишмиш и яйца, она швырнула массу на сковороду и поставила ее на газовую плиту. У нее никогда не получался пудинг, как у мамы. Мать всегда ставила его в печь, хотя на плите было быстрее, и вся квартира наполнялась ароматом теплого хлеба. Но у матери всегда было много времени на готовку, а Летти приходилось еще думать о магазине.– Какая разница, как назвать: обед или ленч?Предлагая ему отправиться в пивную, она, не подумав, сказала, чтобы он не опаздывал к ленчу. Просто оговорилась. Дэвид вообще называл это просто дневной едой, и это, как многое, что говорил Дэвид, запало ей в голову. Отец выпрямился.– Наверное, твой парень так говорит? А в нашей части света это не ленч! У нас ведь будет тушеное мясо. И хлеб с вареньем, и пироги. Я хочу, чтобы в обеденное время был обед.В брюках и шерстяном белье, со свисающими на бедра подтяжками, отец над раковиной смывал с лица остатки мыльной пены. Вода текла по его локтям на линолеум, образуя лужи вокруг ног. Летти бросила взгляд на залитый пол и успокоилась, видя, что на ковер не попало.– Насколько я знаю, мясо едят на обед, в час дня, поэтому как ты могла назвать его ленчем, когда…– Хорошо, папа! В час у нас будет обед. Это тебя устраивает? – Она швырнула пудинг в печь, с силой захлопнула дверцу и, так как на плите молоко уже подбиралась к краям кастрюли, сняла ее, выключила газ и налила молоко в кувшин. Бутерброды, украшенные специями, молоко и пудинг – это был любимый завтрак отца, но ей самой кусок не лез в горло.– Твой завтрак! – буркнула она. Отец заковылял к столу, подтяжки все еще свисали с его ног, а она подошла к раковине, взяла половую тряпку и вытерла оставленные им лужи.Было восемь тридцать: только-только, чтобы сбегать к Бинзам за хлебом и к девяти открыть магазин.– Я быстро, – сказала она, беря корзину, и вышла, оставив отца завтракать. Какое это было облегчение – вырваться из квартиры хотя бы на десять минут, но, когда она дошла до магазина Бинзов, от ее радости не осталось и следа. Сырой туман щипал глаза, оседал на волосах, забирался под пальто.– Я ненавижу зиму, – сказала она, расплачиваясь с Бинзом.– Я бы мог сам принести тебе, – предложил он, но она только пожала плечами.– Сегодня утром отец просто взбесился. Я была вынуждена ненадолго уйти из дома.Странно: когда она разговаривала с Билли, она легко переходила на кокни, хотя ее акцент был уже не такой сильный, как у него. А с Дэвидом она говорила, правильно округляя гласные.Билли дружелюбно улыбнулся, даже не заметив, как изменилась ее речь. У него все еще не было девушки; точнее, была одна, но так, ничего серьезного. С ним было на удивление легко. Даже если он хмурился, ему это только добавляло привлекательности.Его улыбка была широка и приветлива, как всегда.– Не беспокойся, Лет. Завтра четверг. Можно закрыться пораньше.Он все еще работал у своего отца, который был намного моложе ее отца. Он не скоро передаст дело в руки сына. Поэтому Билли не проявлял к магазину особого интереса, ожидая четвергов, когда можно пойти попинать мяч с приятелями.– Четверг, – сказала Летти с грустной улыбкой. – Я привязана к отцу и к четырем стенам нашего дома. Он жалуется то на одно, то на другое, а я должна все это выслушивать.– Не беспокойся, – повторил Билли весело. – Ведь в воскресенье ты увидишься со своим парнем, так ведь? Это поднимет тебе настроение.– Наверное, – ответила она машинально, больше думая о завтрашнем дне. Если туман не рассеется, они с отцом будут фактически замурованы в доме.Билли улыбался ей, как чеширский кот.– Наверное? – переспросил он. – Можно подумать, что встречаться с ним – это твоя обязанность. Если он тебе надоест, можешь всегда погулять со мной.Смех замер на губах Летти. На лице у Билли сияла его обычная широкая улыбка, но глаза были серьезными.– Мне не надоест, – сказала она надменно. – Просто мы встречаемся не каждую неделю. Это необязательно, если люди знакомы так долго…Летти внезапно запнулась. Она не собиралась говорить этого.Билли больше не улыбался, а недоуменно смотрел на нее.– А вы ведь уже давно знакомы, правда, Лет?– Это тебя не касается, Билли.– Конечно нет.Он смотрел, как она бросила батон хлеба в хозяйственную сумку, как вышла из магазина. Его ярко-голубые глаза странно заблестели, он пожал плечами и, когда дверь за Летти закрылась, выбросил мысли о ней из головы.А Летти не могла забыть, как Билли смотрел на нее. Это разбудило в ней все те мысли, которые, словно воры, притаились в ее голове, готовые выскочить из-за угла и лишить ее бесценного сокровища – способности обманывать себя. Прошел месяц с тех пор, как Дэвид последний раз упомянул о женитьбе. Они теперь редко виделись. Кольцо на ее пальце, когда-то столь много обещавшее, сейчас казалось лишь слабой ниточкой, связывающей ее с Дэвидом. Даже его поцелуи стали равнодушными.Летти переложила сумку в другую руку и плотно прижала воротник пальто к горлу. По узкой улице ей навстречу шли две девочки и играли в мяч. На одной было короткое пальто, другая и вовсе была в одном платье. Казалось, им совсем не было холодно, хотя Летти заметила, что руки у них посинели. Она прибавила шаг, чтобы скорее пройти последние несколько ярдов. Ее мысли были об отце.Она долго делала вид, что никакой размолвки у них с Дэвидом нет, но несчастный случай с отцом все поставил на свои места. Последний раз Дэвид заговорил о женитьбе, когда отец приехал из больницы, и она ответила:– Я не могу, Дэвид. Не сейчас.Она собиралась сказать: «пока нет» и «пусть отец встанет на ноги». Ей нужно было сразу поправиться, но она не сделала этого. Дэвид спокойно повернулся и ушел, и с тех пор больше об этом не заговаривал. Летти чувствовала, что теряет его, но была не в силах ничего изменить.Может быть, Билли прав. Может быть, она потеряла интерес к…Нет! Летти отбросила свои мысли и вошла в магазин. Нет, она любит Дэвида, она больна любовью к нему, больна от мысли, что никогда его не увидит. Она так хочет стать его женой, но… но опять на ее пути становится отец. Опять все тот же старый довод. Она разрывается между отцом и Дэвидом, и отец неизменно побеждает, потому что она не может представить, как он останется один.Летти взглянула на отца, расположившегося в мамином кресле. Он сидел, поставив ноги в мягких тапках на медную решетку камина, а она рядом штопала его носки. В плетеной корзинке около нее еще несколько пар носков ждали своей очереди.Несмотря на то, что уже наступил апрель, они все время разводили огонь. Уголь был недешев, почти по шиллингу за центнер, но отец эти дни все время мерз. Он, казалось, не замечает, что в доме туго с деньгами; магазин с трудом покрывал их расходы. Она мечтала о том, как откроет магазин в Вест-Энде, но вести такое дело женщине в одиночку нелегко. С мечтами пришлось проститься, к тому же отец все время встревал в дела и не давал ей сделать то, что она считала необходимым. Конечно, это был его магазин, и последнее слово было за ним. Вот только если бы он вкладывал в него столько же энергии, сколько вкладывал в создание препятствий на ее пути! Летти чувствовала, что, если бы ей развязали руки, она бы многое смогла сделать.– Что нам нужно, так это телефон, – сказала она небрежно.Даже отец Дэвида, по его словам, консервативный и чуждый всего нового, поставил в марте по телефону в обоих своих магазинах. Дэвид сказал, что это оказалось очень удобно: товары можно заказывать по телефону, а когда вы приезжаете с письменным заказом, товар уже подобран к отправке. Все считают телефон лучшим изобретением на свете. Его родителям он так понравился, что они поставили его даже в доме.Летти втайне мечтала о том, что, если ей удастся уговорить отца поставить телефон, она сможет звонить Дэвиду и разговаривать с ним, когда захочет, хоть каждый день. Она только об этом и думала.– Как ты на это смотришь, папа? – спросила она. Отец медленно шевелил ногами на решетке камина. Она старалась не думать, что он когда-нибудь подожжет свои тапки, и ждала ответа.– Ну? – терпеливо напомнила она.Он так быстро снял ноги, что она решила, что тапки уже загорелись, он потянулся вперед за трубкой.– За каким чертом?– Во многих магазинах есть телефон.Она ждала, пока он совершит весь ритуал зажигания трубки.– Я тридцать лет обходился без телефона, – проворчал он наконец.– Я знаю, но времена меняются. – Иголка быстро мелькала в ее руках. – Мы сможем гораздо быстрее заказывать товары.– Что нам заказывать? Наш товар только тот, что нам приносят. А для этого телефон не нужен.В этом он был прав. На самом деле телефон им не нужен. Летти, нахмурившись, склонила голову над штопкой, пытаясь найти довод, который бы убедил отца. По оконному стеклу хлестал дождь. В камине потрескивали угли. У Летти в голове вертелась одна мысль: как было бы легко общаться с Дэвидом, если бы можно было просто снять трубку и назвать номер. И услышать голос Дэвида, словно он стоит рядом.– А если ты заболеешь? – внезапно осенило ее. – Предположим, ты заболел. Тогда мы сможем очень быстро связаться с Люси и Винни.– Ты ждешь, когда я заболею?Мгновение Летти не могла отвечать, стараясь подавить гнев. Она смотрела на маленькое облачко дыма, выбивающееся из-под каминной трубы в комнату. Нужно прочистить дымоход, подумала она, и выложила неоспоримый козырь.– А кто знал, что ты упадешь и сломаешь ногу? – решительно сказала она. – Если бы у нас был телефон, миссис Холл не пришлось бы бегать по всему кварталу и искать, откуда позвонить Винни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43


А-П

П-Я