- Садитесь сюда, за стол. - И
она предложила мне табуретку.
Я сел на нее, я чувствовал себя в сонном восторге, все вокруг
казалось ненастоящим, даже когда я проходил на кухню, забывши о своей
скованности в рамках земного тела, я едва не шагнул сквозь закрытую дверь,
но на удивление Наташи по этому поводу я извинился в своей неуклюжести.
- Целый ворох серебристых бликов на потолке, - сказал я, когда мы уже
начали пить чай. Наташа посмотрела на меня внимательно.
- Откуда, - спросила она, - откуда вы знаете об этом, Гриша?
День был очень солнечным, у кухонного окна на табуретках сверкало два
ведра, доверху наполненных отстаивающейся водой.
- О чем? - в свою очередь спросил я и глянул на потолок, на котором
серебрились солнечные блики. Наташа тоже бросила взгляд на потолок.
- Ну да, - рассмеялась она, - извините меня, пожалуйста, я подумала
совсем о другом, и в самом деле целый ворох серебристых бликов на потолке.
Я промолчал и тоже улыбнулся - как же она была хороша, моя Наташа! Ее
длинные вьющиеся волосы, мои ладони магнитило прикасаться к ним; ее
детские улыбки, ускользающие от меня, таяли мятно у меня на душе.
Как же хотел я любить ее в эти мгновения!
- Расскажите что-нибудь о Сереже, - попросила она.
- О Сереге можно говорить много, - стесняясь доверчивости Наташи,
сказал я и медленно опустил глаза, делая вид, что рассматриваю кусочек
лимона, плавающего в моей чашке чая. Я поддевал этот золотистый кусочек
чайной ложечкой, и наконец - нагнулся к чашечке и ловким движением
все-таки поддел лимонную дольку к себе в рот. Под откровенный хохот Наташи
я стал демонстративно, морщась от горячего и кислого лимона, жевать и
корчить страдальческие рожи.
- Да... - затаившись на мгновение после карикатурного представления,
произнес я и оперся сдержанно нежным взглядом на Наташу. - Серега мой
близкий друг, - заговорил я через некоторую паузу. - Мы с ним долго
сходились, но потом... понимали друг друга твердо.
- А как вы с ним познакомились? Мне все интересно, расскажите, -
оживившись, попросилась в мои глаза Наташа.
И тут мне в голову пришла вполне оправданная мысль: разговариваю с
Наташей, но это я знаю как ее зовут, но не Гриша.
- Вы извините, - уверенно обратился я к своей собеседнице, - но вы до
сих пор не представились мне, мы с Серегой последних три года до его
болезни мало видились и я не знал, что он женат!
- Честное слово, Гриша, я вот с вами сижу сейчас, разговариваю и у
меня такое впечатление, что я знаю вас уже давно, даже некоторые ваши
движения удивительно знакомы, откуда, не пойму. Наташа... меня зовут
Наташа, - сказал она, опомнилась от задумчивого рассуждения вслух.
"Меня зовут Наташа... Наташа - запомни", - молниеносно прозвучало у
меня в душе. От этих воспоминаний я не заметил, как промолчал некоторое
время.
- Эй, да вы что, меня не слышите, Гриша?
"Наташа... меня зовут Наташа - запомните".
- Да, извините, - вернувшись к настоящему моменту, отозвался я.
- Что это с вами? - спросила Наташа.
- Да нет, ничего, вспомнилось, как я познакомился с Сергеем, - соврал
я.
Когда я работал на теплоходе, у меня был друг Миша, и я стал
рассказывать, как я с ним познакомился, как Сергей, чтобы хотя бы в
перечислении событий не выдумать, не врать, а походить на подлинного
рассказчика:
- Я тогда еще был совсем сопляком, а Серега вообще в пацанах,
практику у нас на "Дунае" проходил, от речного училища.
- Вы плавали по Дунаю? - поинтересовалась Наташа, заботливо слушая
мой рассказ.
- Нет, это теплоход так назывался - "Дунай".
- А, понятно.
- Так вот... - приготовился я продолжить рассказ.
- Простите, а вы на теплоходе кем работали? - и Наташа улыбнулась,
словно догадалась о чем-то.
- Боцманом, - ответил я.
- Я так и знала, - не выдержав, рассмеялась она, - не обижайтесь,
ради Бога.
- Да я и не обижаюсь, но боцман действительно должен быть увесистым
на корабле.
- Ну да, это потому, что вы матросов гоняете, они потому и худенькие
все, а вы себе в это время животик отращиваете. Вы признайтесь - так?
Только чур не обижаться!
- Если честно, то немного правда здесь есть, - с огромным трудом
заставляя улыбаться Гришино лицо, сказал я для поддержания шутки.
- Вы и Сережу гоняли тоже? Только не врать! - хохотала Наташа.
- Конечно гонял, а что? Он у меня как гвоздик по палубе навытяжку
ходил, особенно после нашего знакомства: я его промуштровал.
- Ну и как же это было? - успокаиваясь от смеха, спросила Наташа. -
Вы хотели рассказать, как вы познакомились.
- Как было... - И Гришино лицо приняло задумчивый вид. - Ха, -
ухмыльнулся я, - дело было так: пригнали их, молоденьких гавриков, три
экземпляра - один из них был Сергей.
- Так-так, - подзадорила меня Наташа.
- Я почему-то тогда остановился на нем, выглядел он довольно робко и
настороженно, и я решил его в первый же вечер поставить дежурить на вахту
и дал ему задание выдраить корму первой палубы. Решил я в конце вахты
проверить, как там идут у него дела, спускаюсь на первую палубу, прохожу
мимо ресторана (у нас теплоход туристский был) и только выворачиваю из-за
угла на корму, а мне в лицо вода как ударит, с ног до головы мокрый, я
думал, пробоина случилась, как заору: "Стоп, машина!" - но тут же и
осекся: это Серега мне в лицо ведро воды выплеснул, ну, думаю, пацан,
сейчас я тебя на канате за борт спущу.
- И спустили? - снова расхохоталась Наташа.
- Да нет, жаль мне стало его - "Простите, простите, я не хотел, я не
думал" - передумал я его наказывать, за бортом уже ночь стояла, пришлось
раздеваться до плавок и стирать свою одежду, прямо в реке через борт,
вода-то была грязная в ведре, не мог же я в таком виде по кораблю мимо
моряков пройти к себе в каюту. Постирался и, пока моя одежда сохла,
разговорились мы с ним по душам, с моим подопечным. Так и познакомились,
так и сошлись. И с того самого вечера крепко по мужски понимали друг
друга. Да и Серега перестал робеть, как-то обветрился на реке, солнышком
налился, посмуглел, матросский характер в нем прорезался. Ему вообще все
очень легко давалось.
Наташа перестала смеяться, будто опомнилась, что сегодняшний день у
нее не весел, и она облокотилась на стол и закрыла лицо ладонями.
- Я понимаю, - сказал я, - вам тяжело теперь... А мне можно взглянуть
на Сергея?
- На спящего Сергея, - добавила Наташа и встала из-за стола. -
Пойдемте, - решительно сказала она и, выйдя из кухни, зашагала через
прихожую в зал. И Гришино тело шло за ней.
Мы вошли в зал, Наташа аккуратно отодвинула ширму, огибающую диван, и
я увидел себя.
На диване лежало человеческое тело, исхудалое и желтеющее лицо без
какого-либо выражения напоминало мумию. Я лежал в темно-зеленом спортивном
костюме, у меня его раньше не было, видимо, его преобрела Наташа.
- Вы что? - осторожно спросила Наташа, взглянув в мое лицо и
почувствовав мое внутренее смятение. - Испугались?..
- Нет, но мне очень тяжело видеть Серегу такого. Господи, пусть он
скорее проснется, - одержимо произнес я.
- Пойдемте на кухню, - предложила Наташа, осторожно устанавливая
ширму на место. И мы возвратились на кухню и молчаливо уселись за стол.
Через некоторое время я обратился к Наташе:
- Вы знаете, я вам принес... - И я полез в карман Гришиного пиджака,
Наташа оторвала взгляд от стола и обратилась в пристальное ожидание. -
Как-то Серега подарил мне сказку о любви, - достав из кармана несколько
сложенных листков, исписанных от руки, сказал я, развернул эти листки и
подал их Наташе, - может, вы пока почитаете, а я тем временем буду
укреплять дверь?
- Нет, прочтите лучше вы, вслух, а дверь мы можем укрепить и в
следующий раз, ведь правда? - И она возвратила мне листки. - Я теперь
поняла: у вас удивительно много Сережиных жестов, почитайте лучше вы,
пожалуйста.
- Ну, дверь-то мы действительно можем укрепить в следующий раз - я,
честно говоря, шел в гости и даже не прихватил с собой инструментов.
- Вот и хорошо, - сказала Наташа, и ее задумчивые глаза разглядывали
меня. Еще мгновение, и мне казалось, она увидит меня, Сережу, что Гришино
тело сейчас растет и обнажит мою душу, и я незамедлительно стал читать.

СКАЗКА О ЛЮБВИ
Выпуклое синеющее небо зависало над морем. Солнечный диск будто на
цыпочках еще пытался выглядывать из-за водного горизонта. Изредка
доносились сонливые крики чаек. Молодой человек, в джинсах и кроссовках, в
распахнутой рубашке, настойчиво поднимался на вершину крутого скалистого
берега, усеянного невысокой растительностью. Тропа, по которой он шагал и
делал прыжки с камня на камень, извиваясь, шарахалась от кустов, но
все-таки тянулась вверх.
Когда молодой человек закончил свое восхождение, небесная синева
потемнела, прохладная свежая темень опускалась повсюду. Человек у самого
краешка плато, у обрыва, падающего в море, он стоял, широко расставив
ноги, во весь рост и долго обдумывал что-то.
Слева, поодаль от него, неподалеку от места, где начиналась его
тропа, там, внизу, разноцветились огни людских жилищ и развлекательных
заведений.
Когда совсем стемнело и серебристая звездная пыль зависла над его
головой, силуэт его фигуры ожил, начал, громко подкрикивая в море,
декламировать стихи:
Ну не современен я от роду!
Может, мне призвать на помощь моду?..
Должное отдавши супервеку,
В джинсах я спешу на дискотеку...
Рубль вход - уверенная такса!
В темноте прожекторные кляксы.
Обступили, замелькали лица.
Захотелось в девушку влюбиться!
Я об этом танцевал весь вечер -
Пляшущий оживший человечек...
Шел домой и вечер я итожил.
Ветер обходил меня прохожим.
На себя обижен я, насуплен:
Джинсы у меня сегодня "супер"!..
Так хотелось в девушку влюбиться!
Тусклые, мелькающие лица...
- Молодой человек, - возник позади, словно разбуженный эхом его
стихов, некий старческий голос. Молодой человек остался стоять недвижим,
наверно, он подумал, что голос ему показался, но причудливо дряхлый голос
повторил опять:
- Молодой человек, вы меня слышите?
- Ты кто? - продолжая стоять не оборачиваясь, вопросил еще
наполненный энергией стиха человек.
- Пилигрим.
- А что ты тут делаешь?
- Живу... ты, парень, знаешь, иди-ка сюда: разведем костер.
Молодой человек развернулся назад, осмотрелся по сторонам, но никого
не смог разглядеть в ночном пространстве.
- Ты где? - робко позвал он хозяина голоса.
- Я здесь, недалеко, присмотрись хорошенько.
- Это ты сидишь на камне? - вглядываясь во мрак, сказал парень,
наконец уловив очертания белой, сгорбленной фигуры напротив него, всего в
нескольких шагах.
В ответ никто ничего не ответил: молодой человек сделал несколько
этих шагов в сторону промолчавшей фигуры в белом одеянии, и через
несколько мгновений он оказался рядом со стариком, действительно сидящим
на камне, опираясь на корявую палку.
- Садись напротив, но прежде разожги-ка, парень, костер, - не спеша
проговаривая слова, будто нараспев, предложил старик.
Исподволь, поглядывая на Пилигрима, молодой человек нащупал кучку
хвороста у своих ног, нагнулся к ней, достал из накладного кармана рубашки
зажигалку: встрепенулись искры из его рук, зашипел газовый луч огня, и
ужаленный хворост, отстреливаясь, будто от боли, подернулся огоньками, и
вскоре - на глазах подрос пламенный кустик небольшого костра и осветил он
все плато, крохотные жучки искорок таяли над ним.
Тогда парень уселся на камень, предложенный ему, напротив старика и
разглядел Пилигрима получше: его таинственный собеседник осветился. В
белом халате, обеими руками он опирался на свой сучковатый и кривой посох,
сидел нахохлившись, и подбородок его лежал поверх смуглых кистей рук.
- А почему вы назвались Пилигримом? - обратился молодой человек к
старику.
- Я... - призадумался тот в ответ, - давно себя никак не называю.
- Тогда почему Пилигрим?
- Это меня так местные жители прозвали, я живу там, внизу, на краю
поселка, но только в холодное время года, а летом брожу по окрестностям и
обитаю здесь, в этой пещере, - старик распрямился немного и неторопливо
взмахнул рукой в сторону своего жилища. Молодой человек последовал
взглядом за взмахом руки, и в самом деле: в пяти шагах от костра, в
глубине плато вырисовывались контуры небольшой пещеры, точнее входа в
пещеру, который был настолько невысоким, что в него мог пройти только
сгорбленный старик. Эта пещера обнаружилась для парня неожиданно, ведь он
же осматривался по сторонам и почему-то не видел ее, и если бы не знак
собеседника в ее сторону, казалось, пещеры бы не существовало вовсе.
- Ты ищешь любви? - через паузу снова заговорил старик, он опять
опирался обеими руками на посох, и подбородок его лежал на смуглых кистях.
- Вы слышали мои стихи?
- Да, когда я услышал их, я вышел из пещеры на помощь.
- А вы сумеете мне помочь?
- Если ты захочешь этого сам - ничто, даже помощь, нельзя навязывать
никому. Я... в состоянии тебе предложить свой старческий разум. Что ты
сейчас чувствуешь, парень?
- Сегодня улетели блики глаз, как паруса на вздохе в непогоду,
срываются в оскаленную воду, и я гляжу в себя за часом час... Да, - тяжело
вздохнул парень, - смотреть в себя опасно. Мудрено - у волн холмы
гранитные поникли, увы, вернуть не каждому дано однажды улетающие блики...
- Черное от загара лицо старика было недвижимо обращено в сторону молодого
человека, в красных играющих лучах костра короткие белые волосы Пилигрима
особенно выразительно и красиво очерчивали его голову, все располагало к
спокойствию и задумчивости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65