– Так, не спим! – командовал ветеринар, сдирая с запястий Гвидоновых упирающиеся капельницы и отправляя их в утилизатор. – Хватит расслабляться, пора действовать. Тут наверняка целый заговор, наши дети в опасности, а вы дрыхнете как ни в чем не бывало!
Услышав про детей и опасность, Гвидоновы захлопали глазами несколько интенсивнее.
– Пожалуйста, вставайте, – увещевала их Варина мама. – Нам нужна ваша помощь. Надо пойти на телевидение, организовать акцию протеста, написать письмо министру…
– Простите, какому министру? Вы, собственно говоря, кто такие? – наконец включился в диалог Гвидонов-отец и с опаской уточнил: – Наверное, тоже пациенты клиники?
– Нет, что вы. Извините, совсем забыли о приличиях: мы родители Вари Сыроежкиной, она училась вместе с Егором в колледже и сегодня вечером тоже бесследно пропала.
– Да, это имя мне знакомо. Сочувствую вашему горю, – произнес отец Егора. – Но я не совсем понимаю, чего вы хотите от нас.
– Ну как же, – растерялся ветеринар и бессвязно забормотал: – Ваш сын пропал, а вы тут… Надо что-то делать, нельзя так… сложа руки…
В этот момент поблизости раздался знакомый голос:
– Ох, люли-люшеньки…
Вздрогнув, мама Сыроежкина выглянула в коридор. Пациент со странным именем Музон Забойный приплясывал перед дверью в палату Гвидоновых. Остановившись, он внимательно уставился в ее встревоженное лицо.
– Вы поэзию любите? – строго осведомился Музон. Мама Сыроежкина поспешно кивнула – не хотелось расстраивать больного человека.
– О, тогда мы с вами споемся! – обрадовался тот и ловко скользнул в палату Гвидоновых. Здесь с ним случилось нечто странное: увидев набегающие на мягкий коврик волны, он неожиданно замер, ловя раздувающимися ноздрями легкий бриз, а затем вдохновенно взвыл:
– «Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет! Он бежит себе в волнах…» – Неугомонный Музон попытался содрать с себя успокаивающую рубашку, но это оказалось не так-то просто. Ограничившись тем, что задрал ее до уровня шеи, он принялся раздувать щеки И носиться по палате, шумно выдыхая себе за пазуху:
– Фуу, фуу! – По рубашке побежали красные полосы сигнала экстренного вызова. Через пару секунд дверь палаты бесшумно отъехала в сторону и в помещение вкатились два автосанитара с противоприпадочным одеялом наперевес. Спеленав упирающийся «кораблик», они перевели его в горизонтальное положение и включили одеяло в режиме электровибрации. На лице Музона Забойного появилось выражение полного блаженства.
– Извините за беспокойство, – просигналили автосанитары и отбыли со своим пациентом, не забыв плотно затворить дверь.
Сыроежкины многозначительно переглянулись.
– Неужели вы согласны кутаться в успокаивающие пижамы, вместо того чтобы попытаться спасти своего сына? – начала Сыроежкина-мама.
Гвидоновы дружно втянули головы в плечи.
– Просто страусы какие-то! – укоризненно воскликнул ветеринар.
В папе Гвидонове наконец взыграли остатки прежнего самолюбия:
– Если вы и впрямь знаете, что нужно делать, чтобы отыскать наших детей, – мы постараемся помочь. Но нам не разрешат покинуть центр до окончания антистрессовой программы!
– В конце коридора я видела балкон, – тихим голосом произнесла мать Егора. – Там должна быть пожарная лестница. Можно попробовать выбраться по ней.
Сыроежкины живо спустились в сад и остановились посреди увядшего газона, чтобы дождаться Гвидоновых. Выпавший накануне снег давно растаял, холодная сырость пробирала до костей.
– Скорей бы в аэробот, – поежилась Варина мама. Гвидоновы, однако, не спешили. С размеренной грациозностью они переставляли ноги со ступеньки на ступеньку, каждый раз словно задумываясь, стоит ли это делать.
– Послушайте, – не выдержал ветеринар, – стоило бы поскорее выбраться с территории центра, пока не поднялась тревога.
– Идем! – откликнулся папа Егора, плавно отпуская перила и приземляясь на траву. – Дорогая, поторопись!
– Спешу! – певуче откликнулась Гвидонова-мама, замирая над очередной ступенькой. Наконец спуск был окончен. Пригнувшись к земле, Сыроежкины помчались через сад в сторону забора, отделяющего территорию реабилитационного центра от стоянки аэроботов. Где-то позади, словно в замедленной съемке, изящными прыжками двигались Гвидоновы.
– Они что, издеваются? – прошептала Сыроежкина-мама, с недоумением глядя, как чета статистиков вдумчиво отрывает ноги от земли, чтобы пронести их вперед, оттолкнуться и совершить скользящий прыжок.
– Так ведь на них успокоительные пижамы! – догадался ветеринар. Он рванул обратно, крича на ходу Гвидоновой-маме: – Раздевайтесь, раздевайтесь!
– Но-но! – произнес Гвидонов-отец, степенно высовываясь из-за ее спины. Сыроежкина поспешила на помощь супругу:
– Понимаете, эти пижамы мешают вам действовать адекватно. В таком темпе мы далеко не уйдем, автосанитары вот-вот обнаружат побег и вернут вас в палату!
– А ведь им еще предстоит преодолеть забор, – ужаснулся ветеринар, представив, как Гвидоновы сползают по бетонной стене, не в силах совершить резвый рывок.
– Но если мы снимем пижамы, то окажемся совершенно голыми! – резонно возразил Гвидонов.
– Что же делать? – в отчаянии обернулась к мужу мама Сыроежкина.
– Так, – постарался овладеть ситуацией ветеринар, – ты оставайся с ними, подгоняй по мере возможности, а я добегу до гипермаркета и куплю что-нибудь из одежды.
Сыроежкин решительно метнулся через сад и вскоре исчез за забором.
– Миленькие, ну, еще шажочек, – взялась за выполнение возложенной на нее миссии Сыроежкина-мама.
Когда Гвидоновым удалось достичь забора, сверху уже спрыгивал довольный Сыроежкин.
– Вот, переодевайтесь скорее! – протянул он пакет с покупками.
– Давай-ка лучше им поможем, – предложила Сыроежкина-мама, с сомнением поглядывая на привалившихся в изнеможении к бетонной стеночке статистиков. – Мальчики налево, девочки направо.
Избавившись от смирительных пижам, статистики мигом повеселели.
– Что же мы стоим? – воскликнул папа Гвидонов, первым вскарабкиваясь на забор. – Давай руку, жена, некогда копаться!
Переглянувшись, Сыроежкины ринулись вдогонку.
Оказавшись в аэроботе, компания вздохнула с облегчением. Аккуратно взлетев, Сыроежкин-папа взял курс на телецентр, где работал его давний приятель.
– Добьемся выступления в прямом эфире и расскажем всему миру о том, как безответственно относятся власти к поиску пропавших детей, – делился он своими планами.
– Эти бездушные автоматы, – вторила Сыроежкина-мама.
– Эти бесчеловечные полицейские! – подхватила мама Егора.
– Знаете, у меня впервые за последнее время появилась надежда, что Егор найдется, – ни на кого не глядя, произнес Гвидонов-отец.
Сыроежкин уверенно лавировал между шпилями небоскребов. Внезапно он совершил резкий маневр и, прибавив скорость, вошел в пике. Самодвижущиеся тротуары неслись навстречу аэроботу с угрожающей быстротой.
– Что происходит? – взвизгнула Сыроежкина-мама, вцепившись в поручни.
– За нами погоня, – отрезал ветеринар и, вынырнув из пике, юркнул за угол очередного небоскреба.
– Это всё из-за нас! Я не хочу обратно в клинику, – простонала мама Егора и уткнулась в плечо мужа.
Сыроежкин демонстрировал чудеса экстремального вождения, однако преследователи неумолимо приближались. И тут ветеринар совершил роковую ошибку: выходя из крутого виража, он не смог точно рассчитать траекторию и оказался зажатым между двумя рядами балконов. Аэробот преследователей тут же воспользовался этой оплошностью и перекрыл путь к дальнейшему отступлению.
Опустилось темное стекло, и беглецы услышали:
– Пожалуйста, не убегайте! Я сотрудник ИИИ, Олег Сапожков. У меня есть новости о ваших детях.

ГЛАВА 18
Лунная дорожка романтично серебрила воду, звезды добродушно взирали с небес на Варю с Егором, позабывших обо всём на свете. Впрочем, ничего принципиально нового звезды не увидели – все влюбленные похожи друг на друга: чуточку безумные, чуточку наивные и совершенно счастливые. Лишь когда небо стало сереть, а луна побледнела, предчувствуя скорое исчезновение, беглецы вспомнили о причинах своего пребывания у самого шпиля накренившейся башни.
– Ай-ай-ай, – сказал Егор, – сейчас за нами явятся палачи. До чего некстати!
– Да, – вздохнула Варя, – на их тактичность полагаться не приходится.
Егор нашел в памяти «ручника» нужные схемы, и влюбленные, стряхнув мечтательное оцепенение, приступили к постройке адаптированной модификации экстрим-планера.
– Запутанная конструкция, – проворчала Варя, прилаживая к простыне очередную веревку. – Ты уверен, что на этом ковре-самолете можно будет лететь?
– Абсолютно. Только не «на», а «под», уж извини за неудобства, – откликнулся конструктор.
Полоса горизонта стыдливо зарумянилась, словно смущаясь, что так некстати должна осветиться лучами восходящего солнца. Воцарилась невероятная тишина, природа затаила дыхание, гадая, сумеют ли отважные узники обмануть злую судьбу и вырваться на свободу. Варя осторожно приблизилась к краю крыши и взглянула вниз, на главную площадь, где было запланировано ее торжественное сожжение.
Площадь была пуста. Лишь сонный палач уныло стругал топором крепкую палку.
Варя поспешила вернуться к Егору. Ее лихорадило.
– Скорее! Для меня уже готовят вертел. Если мы опоздаем… Бр-р-р! Чем тебе помочь?
– Натяни тот конец, сейчас проверим, правильно ли закреплены стропы управления. И ничего не бойся, мы будем жить долго и счастливо.
– Если только не умрем в один день, добровольно кинувшись с высокой башни, – пессимистично закончила Варя.
Рассветную тишину внезапно нарушил колокольный звон. «Бом – собирайтесь – бом – поспешите – бом – полюбуйтесь, как будет гореть злая ведьма!» – пели безжалостные колокола, созывая народ на площадь. У сложенных шалашом дровишек палач с удовлетворением оглядывал результат своих плотницких экспериментов. Варя взглянула на небо. Оно уже полыхало ярким пламенем, опережая нерасторопных людишек с их планами устроить грандиозное зрелище.
– Никогда больше не смогу смотреть на зарю, – прошептала Варя, чье прыткое воображение услужливо поместило ее в самый центр разведенного на небе костра.
– В лучах рассветного пожара летит, как гусь, моя Варвара… – пробормотал Егор, не переставая колдовать над хитросплетением веревок.
– Почему это «как гусь»? – возмутилась Варя.
– Потому что «лебедь» в размер не укладывается. Не отвлекай, осталось совсем немного.
Далеко внизу послышалось лязганье металла. Варя мотнулась к краю крыши.
– Богатыри! Они идут за мной…
– Песню запе-вай! – раздался зычный бас Николы.
– Не плачь, девчо-онка! – дружно грянули добры молодцы. Вытянувшись по стойке «смирно», стражники башни отдали им честь.
– Готово! – крикнул Егор. – Иди скорее сюда.
Варю не пришлось уговаривать. Егор закрепил конструкцию на ее талии, сам встал позади, и тут первый солнечный луч с ликованием вырвался из ночного плена.
– Ведьма исчезла!!! – раздался из окна под самой крышей вопль луженых глоток.
– На счет три, – скомандовал Егор, затягивая последнюю веревку. – Раз, два… пошли!
Ребята разбежались и прыгнули навстречу восходящему солнцу.
– А-а-а!!! – заголосили богатыри, высунувшиеся из Вариной камеры с целью обозреть окрестности.
– Будь ты проклято, колдовское отродье! – в бешенстве рявкнул Никола-старшой и схватился за крепкий лук. Мишень была близко. Зазвенела тетива, и острая стрела впилась в плечо Егора Гвидонова.
– Ох! – От боли и неожиданности парень выпустил стропы управления. Планер резко накренился, уйдя в крутой вираж.
– Егор, держись! – Варя попыталась выровнять конструкцию, но дотянуться до строп с отведенного ей «пассажирского» места не смогла. Море стремительно неслось навстречу. – Приготовься к погружению и не вздумай умирать! Ты обещал, что мы будем жить долго и счастливо!
– Обязательно будем, – согласился Егор, и они, прочертив пятками по воде, скрылись в пучине.
Утро не задалось. Злой и невыспавшийся после богатой на события ночи, Салтан поднялся еще до света, с благой целью от души помолиться и настроиться перед сожжением ведьмы на праведный лад. Однако осуществить сей достойный замысел у него не получилось.
Первой настроение испортила теща. Салтан кликнул ее в надежде получить свежие носки. Однако бабка выпучила глаза и бухнулась в ноги, бормоча неизменное «не вели казнить, батюшка». Оказалось, что бывшая «царская носочница» и думать забыла о своих обязанностях, а короб с ее последними изделиями остался в родимом государстве.
– Совсем распоясалась теща! – ворчал царь, разглядывая просвечивающий большой палец. – Может, вовсе носки стянуть? Ну, как Лебедушка узрит эту ветошь?
Тут его настроение еще более ухудшилось. А ведь вчера казалось, что счастье совсем близко! После неожиданной размолвки по поводу способов умерщвления ведьмы и последующего примирения они с царицей стали еще ближе друг другу. Настолько ближе, что по пути в Лебедушкину опочивальню Салтан не испытывал ни малейших сомнений относительно дальнейшего развития событий. Ан нет: человек предполагает, а всяческое жулье портит ему жизнь. Войдя в комнату, Лебедь увидала разоренную кровать и впала в такое буйство, что Салтан счел за лучшее временно удалиться. Осуждать царицу он не мог: и то сказать, разбойника в башню заточили, со змея морского шкуру содрали, ведьму скрутили, а вещи всё пропадают и пропадают. Понятно еще, когда изумрудный гарнитур али смазливенькая повариха, но простынь – это, братцы, перебор. «Если женюсь на царице, уж наведу здесь порядок», – мрачно думал Салтан. И тут к государю явился дворецкий.
– Извини, – говорит, – за беспокойство, царь-батюшка, но плотник просит указаний по поводу того, большой ли гроб изготовлять для твоей усопшей свояченицы?
– По размеру!!! – рявкнул доведенный до крайности государь. Дворецкого мигом сдуло за дверь, а Салтан, взглянув в окно на стремительно светлеющий горизонт, оставил мысли о молитве и поспешил покинуть светелку, дабы не расстраивать царицу опозданием к месту казни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36