Во время одного из таких уроков стрельбы Валентайн попытался поговорить с сержантом Сэмюэлсом. Он только что сбил подряд целый ряд алюминиевых банок и очень гордился собой.
— Надо бы тебе попробовать левой рукой, — предложил ветеран.
Эта мысль стерла самодовольную ухмылку с лица Валентайна.
— Почему, сержант?
— Что, если тебя ранят в правую, парень? Если ее тебе только что оторвало? Я знаю, большинство инструкторов говорят, что это потеря времени. А я думаю, что хорошо бы уметь пользоваться и другой рукой. Заставляет и тело, и мозги работать по-другому, не так, как всегда.
Валентайн поставил одну из банок на место, резкий запах бездымного пороха защекотал его ноздри.
Он неловко поднял пистолет на уровень глаз, расставил ноги на ширину плеч. Валентайн сбил банку со второго выстрела.
— Можно? — спросил Сэмюэлс.
Валентайн протянул ему пистолет. Сержант внимательно, профессионально осмотрел его.
— Это твоего отца?
— Нет, сержант. Мне отдал его сосед моих родителей.
Сэмюэлс присвистнул:
— Такое оружие? Оно в отличном состоянии. Этот сосед, должно быть, много думал о тебе, — сказал он, возвращая пистолет Валентайну.
— Скорее, он много думал о моих родителях, — задумчиво сказал Валентайн. Он помолчал, не зная, как сформулировать вопрос: — Вы, кажется, тоже много думали о моем отце. Я ничего не знаю о его жизни до того, когда он встретил маму. Он говорил только, что путешествовал.
Сэмюэлс выглянул из дверного проема сарая. Лагерь был практически пуст. Патруль ушел под руководством лейтенанта, а новобранцы, воспользовавшись свободным временем, стирали и купались в ближайшей речке.
— Да, Дэвид. Я знал его. Мы познакомились не так уж давно, уже после того как небо наполнилось пеплом. Мы встретились в Мичигане вскоре после того как началось все это дерьмо. Я тогда был моложе, чем ты сейчас, мне было лет пятнадцать. Твой отец и я были в таком же отряде: сражались, когда могли, а чаще прятались. Полицейские, военные, несколько ребят из береговой охраны озера Мичиган.
Мы даже форму придумали — к шляпе пришивали, как придется, кусок камуфляжного материала. Господи, какая это была голодная и жалкая банда! — Он покачал головой и продолжил: — Даже когда нам удавалось взрывать грогов, мы не могли в это поверить. Все было как в кино, в научно-фантастическом. Никто ни фига не знал о том, что происходит. Я плакал, кажется, каждую проклятую ночь. Когда взорвалась ядерная бомба, мои родители были в Детройте. Тогда-то я и понял: от слез тебе лучше, да только это ничего не меняет. Слезы высохнут, а ты по-прежнему голоден. И тебе по-прежнему одиноко.
Двое мужчин, обветренный годами взрослый и еще совсем мальчишка, вышли из сарая и смотрели, как садится солнце. Сэмюэлс кивнул Волкам, несущим дежурство по лагерю, и присел на останки зеленого трактора. Пространство под капотом, где когда-то находился мотор, было пусто, только болтались провода.
— Значит, вы оба были Волками? — спросил Валентайн, опустив обязательное «сэр», когда они оба сели.
— Это было потом. Господи Боже, мы не знали, что думать. Какие слухи до нас доходили… Что-то про эксперименты правительства. Что это был апокалипсис и сатана ходил по земле. Людей собирали в лагеря, как в фильмах про фашистов. Существа из космоса. Оказалось, что правда была еще более странной, чем слухи.
Кажется мне, мы пытались добраться до горы Омега. Говорили, что там находились вице-президент с теми, кто остался от правительства и военных начальников. Только вот беда, никто не знал, где эта гора Омега. И тут мы встретили падре.
Падре работал на кого-то по имени Ро. Нет, он не то чтобы бросил Святую Церковь. Он сказал, что Ро — особенный, он посоветует нам, как бороться с этой нечистью. Нам было неинтересно. Он сказал о том, как Ро сидит в безопасном месте с едой, выпивкой, женщинами.
В общем, не помню уж, что он нам наобещал. Никто из нас не заинтересовался. Незадолго до этого нас уже почти заманили в ловушку и чуть не убили такими обещаниями. Но когда падре заявил, что этот Ро знает, что происходит, это нас зацепило. Особенно твоего отца. Некоторые из ребят говорили, что это очередная ловушка, но я пошел с твоим отцом, потому что доверял ему.
Оказалось, что этот Ро — Ткач жизни. Он выглядел как врач из телевизора, такой весь умный и все такое. Думаю, ты знаешь, кто такие Ткачи жизни, ты у падре жил. Он рассказал нам о дверях в другие планеты, о вампирах и жизненной ауре и о том, что гроги были существами, выведенными в лаборатории.
Мы на это не купились. Помню, некоторые наши ребята начали распевать: «Ро, Ро, Ро, кати свою телегу», ну, типа, смеялись над ним. Мы думали, он и падре — парочка полных психов, понимаешь? Он что-то сказал падре, а потом, клянусь Господом, превратился в огромного золотого орла, а вместо крыльев у него горело пламя. Да никто из нас не знал, кричать или в штаны наложить. Я тебе говорю. Твой отец велел нам всем заткнуться и успокоиться, и орел снова превратился в человека.
Поверь мне, после этого мы слушали. Он рассказал нам о группе Ткачей жизни на планете Кур. С помощью Камней Прикосновения они узнали секрет того, как жить, питаясь жизненной аурой. Существам, которые жили около тысячи лет, возможность прожить миллионы, должно быть, показалась соблазнительной, слишком соблазнительной. Они нарушили закон Ткачей жизни, свой моральный кодекс, и начали поглощать ауру. Они пытались стать бессмертными. В интересах науки, прогресса. Согласно тому, что сказал Ро, единственное, чего они достигли, — это превратили свой мир в кошмар. Они стали тем, что мы называем вампирами, существами, которые кажутся нам бессмертными. Они забирают чужие жизни. Эти мерзавцы Ткачи, куриане, стали смертельными врагами всех остальных в своей расе.
Куриане разбили общество Ткачей. Из исследователей и ученых они превратились в нечто холодное и жестокое. Они использовали свои способности для подавления любого сопротивления. Ошеломленные Ткачи могли только закрыть порталы в Кур. Я думаю, это была попытка остановить эпидемию. Но оказалось слишком поздно. Несколько куриан уже сбежали и воспользовались Межзвездным Древом, чтобы атаковать всю цивилизацию Ткачей. Врата закрывались, но это только отрезало Ткачей от мира и помешало им организовать эффективное сопротивление. Они вели себя как люди, которые прячутся в доме от банды убийц, закрывшись каждый в своей комнате, вместо того чтобы сражаться вместе.
Стук копыт несущейся галопом лошади прервал его рассказ.
— Сержант, — отрывисто бросил всадник, влетая в лагерь, — лейтенант говорит, что на востоке отсюда колонна грогов. Направляются сюда. На червоногах. Четыре червонога, двадцать грогов. Не то чтоб прямо за нами идут, но ищут. Ты должен всех собрать и отвести к мосту на трассе сорок один. Если лейтенант не появится до завтра, ты отведешь всех к Круглому роднику.
— Понял, Ваг. Ты теперь поезжай к реке и подними детей. Только потише, не пугай их, как меня.
Курьер молча развернул лошадь и шагом направил ее к реке.
— Черт, но гроги далеко забрались от Омахи. Может, нас кто-то видел у Де-Мойна. Там сейчас живет много полицаев.
Сержант собрал шестерых Волков, которые оставались в лагере, раздал приказания, а потом поманил Валентайна.
— Да, сержант?
Сэмюэлс потянул себя за бороду.
— Валентайн, мы выступаем сегодня вечером. Нам надо держаться старой дороги, потому что я хочу отойти на пару миль южнее грогов, но это значит, что мне нужны разведчики и охрана в арьергарде. У меня мало людей, лейтенант и его группа ушли. Стало быть, ты получаешь, как говорится, повышение на поле боя. Я назначаю тебя главным за арьергард нашей колонны рекрутов. Твое дело следить, чтобы никто не отстал. Сегодня будет темнее из-за туч, так что придется нелегко. К счастью для нас, мы все утро бездельничали. Справишься?
Валентайн выпятил грудь и бодро выпалил:
— Так точно, сэр! — Но нервный пот уже побежал по его спине.
Несколько рекрутов возвращались к старому сараю, обернув вокруг тел мокрые полотенца. Они свернули в лагерь. Обычно крики и проклятия Волков, которые пытались заставить своих зеленых призывников шевелиться, раздавались, скорее, по привычке, но на этот раз все было по-настоящему.
Выступили в сгущающейся темноте. Они были на марше ночью всего лишь один раз, когда огибали Де-Мойн: гроги из Восточной Небраски патрулировали этот район. Хищники могли идти по следу и днем и ночью, они хорошо видели, слышали и прекрасно ориентировались по запаху.
Новобранцы двигались очень быстро. Валентайн прикрывал хвост. Отряд шел пятьдесят минут, потом десять отдыхал. Сержант поддерживал скорость, подходящую разве что для наказания.
Жалобы начались после четвертой остановки на отдых. К шестой было уже плохо. Одна из девушек, по имени Уинслоу, не могла встать на ноги.
— Мои ноги, Вал, — простонала она, сморщившись от боли, — судорога…
— Пить надо было меньше, Уинслоу. Сержант тебя предупреждал. Не ной у меня!
Колонна начала движение. Гэбби Чо, которая держалась неподалеку от Валентайна, задумчиво на него посмотрела. Валентайн махнул ей рукой:
— Иди, мы догоним.
Он начал растирать икры Уинслоу, попытался выпрямить одну ее ногу, но девушка застонала и что-то невнятно выкрикнула.
В ночном воздухе жужжали насекомые.
— Оставь меня, Вал. Когда пройдет, я побегу и догоню вас.
— Не могу, Уинслоу.
Он услышал, как подошли трое Волков из охраны арьергарда. Теперь или никогда.
— Вставай, Уинслоу. Не можешь идти нормально, передвигайся хоть как-нибудь. Я тебе помогу. Это… приказ, — он протянул руку, взял ее за локоть и попытался поднять, — я тебя не понесу. Будешь идти так, как сможешь.
Волки, с винтовками в руках, смотрели на Валентайна, приподняв в изумлении брови. Им ситуация казалась смешной: рекрут, пораженный судорогой, и будущий офицер, пытающийся отдавать приказы хриплым от волнения голосом.
— Что происходит? — спросил Финнер, который тоже был среди этих троих. — Вы двое нашли самое подходящее времечко подержаться за руки при лунном свете.
— Она хочет, чтобы мы ее оставили, — объяснил Валентайн.
— Ну нет, она не хочет, — возразил один из Волков.
— О’кей, Уинслоу, — сказал Валентайн, вытаскивая пистолет, — я отдал тебе приказ.
Слова прозвучали как-то странно.
— А ты не подчиняешься. Я не оставлю тебя. Чтобы тебя нашли… и заставили рассказать о нас и о том, куда мы направляемся?
Что, люди так и в самом деле говорят?!
— Поэтому, я думаю, что должен пристрелить тебя. — Он снял пистолет с предохранителя и зарядил.
— Вал, ты шутишь.
Он посмотрел на Финнера, но тот пожал плечами.
С трудом девушка встала на четвереньки.
— Финнер, смотри, я едва могу ползти!
Пуля Валентайна ударила в грязь в одном футе от ее уха, взметнув мелкие камешки ей в лицо. Девушка моментально вскочила и побежала, а он припустил за ней, оставив позади в темноте трех хохочущих Волков.
В хвосте колонны их встретил Сэмюэлс.
— Господи, сержант, он пытался убить меня, — сказала Уинслоу, рассказывая о произошедшем. Сержант пнул ее в костлявый зад.
— Учти это в следующий раз, Уинслоу. Валентайн! — рявкнул он, со всей силы ударив кулаком о ладонь.
Они дождались, пока все прошли мимо.
— Никогда не стреляй, только в крайнем случае, когда пистолет — это последнее, что у тебя есть против врага. Не потому, что я об этой облажавшейся девке беспокоюсь, а потому, что у грогов слух, как у летучих мышей. Ты меня понял?
— Простите, сержант. Я только подумал, что смогу заставить ее встать. Она сказала, у нее ноги свело.
— В другой раз пинай их в зад, а если не поможет, зови меня.
— Я думал, что согласно вашему приказу я отвечаю за то, чтобы они шли, сэр.
Сержант Сэмюэлс задумался, а затем вернулся к старому, проверенному способу:
— Заткнись, умник. Я тебе не разрешал палить, в кого попало. Давай обратно в колонну. Смотри, чтобы шевелились.
Поравнявшись с арьергардом, Финнер переговорил с сержантом, и Сэмюэлс вернулся в начало колонны.
— Эй, Валентайн, — окликнул его Финнер, подбежав ближе. — Не переживай. Ты пытался сам заставить ее встать, в то время как другой сразу же обратился бы к нам. Не позволяй деду распекать тебя из-за одного выстрела. Когда выстрел один, издалека трудно распознать, откуда он. Да к тому же эта штука не так уж громко стреляет.
— Что он сказал?
— Сказал, чтобы я поменьше думал. Это для парней вроде меня опасно. И кое-что про мою мать прибавил.
Облако в форме гигантской улитки с невероятно огромной ракушкой начало наползать на луну.
— Все равно, я думаю, он за тебя пулю примет, Джесс.
— Да уж точно.
Лейтенант в условленное место не явился. Усталые новобранцы и неутомимые Волки отдыхали четыре часа. На рассвете сержант послал Вага верхом на лошади и трех Волков на разведку на другую сторону двухрядного металлического моста над Миссури. За крутым берегом начинались покрытые лесом холмы.
Все чисто.
Наконец один из Волков арьергарда замахал желтым платком в рощице в миле от дороги.
Сэмюэлс хлопнул Валентайна по спине:
— Пойдем, сынок, тебе стоит посмотреть на это. Все остальные — переходите мост.
Сержант побежал на север, вдоль разрушенной дороги, Валентайн держался рядом.
Они добрались до рощицы. Один из Волков установил подзорную трубу в развилке молодого дуба и направил на дорогу. Валентайн мог рассмотреть какие-то фигуры вдали, но не хотел верить в то, что видел.
Сэмюэлс посмотрел в трубу.
— Должно быть, унюхали нас прошлой ночью. Они не знают точно, сколько нас, поэтому не спешат обратно с докладом. Глянь-ка на это шоу уродов, Валентайн.
Валентайн наклонился к трубе.
Враг.
Обезьяноподобные фигуры сидели верхом на длинном карандаше из плоти. Существо было похоже на сверкающую многоножку с кожей слизняка. Сотни крошечных ног двигались слишком быстро для того, чтобы их можно было разглядеть. Валентайн почему-то подумал о пальцах, бегающих по клавишам пианино. У всадников, которых было всего пятеро, кожа напоминала серую броню, вроде кожи носорога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45