По его рубашке расплывалось алое пятно.
Продержавшись на ногах еще несколько секунд, Рассел упал на колени. Она выпустила рукоятку клинка, а он быстрым движением вырвал его из тела. Прикрыв ладонью рот, Бренда склонилась к раненому и, дрожащими руками срывая пуговицы, расстегнула рубашку. На месте, где только что торчал кинжал, сейчас был виден лишь четкий рубец, который медленно исчезал, превращаясь на глазах в полоску чуть заметного шрама.
Рассел наклонился к ней и мягко поцеловал. Она решительно ничего не понимала. Но смысл последнего поступка все же дошел до нее.
15
Утренняя служба давно закончилась, и в гигантском соборе людей было немного. Стоящие на хорах мальчики тихо пели, наполняя своды нежной мелодией, бережно выводимой высокими голосами.
Это удавалось не каждый год, но всегда в этот день Рассел старался посетить церковь, чтобы поставить свечку и вспомнить свою любимую женщину. Он не мог забыть ту светловолосую шотландку, подарившую ему свою жизнь без остатка.
Остановившись возле статуи Мадонны, освещенной множеством свечей, Рассел поставил свою свечу и преклонил колена.
— С днем рождения тебя, — прошептал он, — дорогая моя жена Герда. Моя память бессмертна, как и я, а значит, ты тоже бессмертна…
Поднявшись с колен, он отошел к скамьям и опустился на одну из них. Как всегда, вспоминая Герду, Рассел вспомнил и Рамиреса. Он прекрасно помнил его слова: «Ты должен драться до тех пор, пока хоть один из нас жив. И пока ты находишься на святой земле, с тобой ничего не случится. Это традиция».
Его размышления прервал грохот шагов. Странно одетый человек вошел в храм. Обычно сюда не заглядывали разряженные в черные кожаные костюмы громилы с бритой головой и в ожерелье в виде цепи с висящими на ней стилетами. Звуки шагов его тяжелых, подкованных железом ботинок звонким эхом разносились по всему помещению, отдаваясь в нефах.
Рассел резко обернулся и увидел двухметровую фигуру позади себя.
— Столько лет прошло, а мы еще живы с тобой, Мак-Лауд, — Крюгер склонился к Нэшу и проговорил эти слова не похожим на его обычную манеру шепотом.
Расплываясь в ехидной улыбке, он опустился на заднюю скамью и, откинувшись на спинку, скрестил руки на груди. Рассел Нэш кивнул.
— Я рад видеть тебя здесь, Мак-Крагер, — взгляд Рассела скользнул по гладко выбритому черепу.
Крюгер провел рукой по лысой голове и, тронув ожерелье на шее, тихо пробасил:
— Нравится?
— Кто тебя стрижет?
— Я замаскировался, — Крюгер снова заулыбался, блестя инкрустацией зубов. — Так меня никто не узнает.
— А я узнал, — Рассел развел руками.
— Только ты один.
— Ты пришел для того, чтобы похвастаться своей новой прической? Твоя голова не стала от этого лучше.
— Мне нужна твоя голова, — спокойно проговорил Крюгер на ухо Расселу,
— и награда за это. Должен остаться только один. Ты, наверное, знаешь, что остались только ты и я. Пора заканчивать.
— Конечно, знаю.
Из бокового входа в храм показалась группа монашек. Сложив перед собой руки и уставив глаза в пол, они медленно двигались к алтарю. Крюгер выставил в проход между скамьями ногу в армейском ботинке и громовым голосом выпалил:
— С днем всех святых, сестры!..
Монашки шарахнулись в сторону и, не переставая креститься, двинулись дальше, огибая возникшую преграду, почти вжимаясь в борта скамеек. Высунув язык и громко задышав, Крюгер проводил их пронзительным идиотским взглядом, полным наигранной похоти и притворного звериного вожделения.
Вновь откинувшись на спинку скамьи, он расхохотался, заглушая пение хористов. Те немногие люди, которые в этот час были в храме, начали покидать церковь.
— Нет чувства юмора у людей! Скучно, — пожаловался Крюгер.
Рассел прищурился и прошипел сквозь плотно стиснутые зубы:
— Я вижу, меч Рамиреса не сумел заткнуть твою поганую глотку… Жаль…
Самодовольная улыбка на лице Крюгера расползлась еще шире. Он наклонился к Мак-Лауду и негромко проговорил:
— Твой Рамирес был утонченный сноб, он умер на коленях. Я снес ему башку и изнасиловал его бабу еще до того, как его труп успел остыть.
Новый приступ истерического хохота вырвался из его груди. Рассел опустил голову и до боли в суставах сжал кулаки, не в силах сдержать ярость, бушевавшую в нем. Крюгер заметил это и, прекратив смеяться, всмотрелся в искаженное судорогой лицо шотландца.
— А-а-а, — протянул он, и кончики его губ выгнулись в ухмылке, — Рамирес меня обманул. Она была не его женщиной. Она была твоей женщиной. И она так никогда и не сказала тебе об этом? Интересно — почему? Может, я дал ей то, чего ты никогда не смог ей дать? И она всю жизнь ждала моего возвращения…
Рассел вскочил и, схватив Крюгера за ворот куртки, притянул его к себе.
— Запомни, Мак-Крагер, я хочу встретиться с тобой. Ты не сможешь оставаться здесь вечно. Когда-нибудь мы встретимся снаружи, и тогда…
Крюгер опустил глаза на сжимавший его ворот кулак Рассела и, резко вырвавшись, поднялся со скамьи. Указательный палец его руки уткнулся в грудь Нэша.
— Ты всегда будешь слабее меня, Мак-Лауд. И тебя ждет та же участь, что и Рамиреса. Хотя он был отнюдь не святой…
Широко улыбнувшись, он опустился на скамью.
— Ты что, — прищурившись, гадливо спросил Рассел, — хочешь сказать, что Рамирес мог бы оказаться здесь сейчас вместо тебя?
Продолжая улыбаться, Крюгер ответил:
— Прощай, Мак-Лауд. Скоро мы встретимся с тобой. Скоро.
Рассел развернулся и быстро вышел из храма. А Крюгер закинул ноги на спинку стоящей впереди скамьи и, сцепив руки на затылке, громко рассмеялся. Громоподобные раскаты хохота поднимались к высоким сводам собора и, путаясь в узорчатых анфиладах, эхом обрушивались вниз.
Священник долго терпел это безобразие и наконец, не выдержав, перекрестился и быстро подошел к смеющемуся.
— Это храм Божий, — тихо проговорил он, складывая руки с четками на груди, — люди пытаются здесь молиться, а вы им мешаете.
— Да… — задумчиво протянул Крюгер, запрокидывая голову. — Эти бесполезные и беспомощные людишки пытаются просить небо, как и этот…
Он протянул руку, указывая на распятие, висевшее над алтарем.
— Он умер за наши грехи, — спокойно ответил пастор.
— Это его личное дело, — лениво отозвался Крюгер и внезапно, словно проснувшись, вскочил и согнулся в поклоне. — Простите меня, святой отец.
Он поймал руку священника и сделал вид, что собирается припасть к ней долгим поцелуем. Коснувшись губами руки, Крюгер внезапно лизнул ее, вывалив свой длинный змеиный язык и, подняв голову, всмотрелся исполненными восторга глазами в побледневшее лицо пастора. Тот отдернул руку и, вытерев мокрую кисть о рясу, быстро перекрестился, читая молитву.
Продолжая смеяться, Крюгер пошел к выходу, поправляя на ходу металлические цепи и бляхи на воротнике куртки. Остановившись возле дверей, он поднял руки вверх и уверенно произнес:
— Я хочу вам сказать, что все равно вы все сгорите в огне. И я об этом позабочусь.
День у Бренды выдался суматошный. Морран и Стив с утра таскали ее по управлению, утрясая с начальством какие-то идиотские вопросы, связанные с запутанным делом об отрубленных головах. Поэтому под вечер ей уже отчаянно хотелось поскорее добраться до дома и упасть в ванную, из которой можно будет бесконечно долго перебираться в кровать. А потом уснуть.
Поднявшись на этаж, Бренда подошла к своей двери и, раскрыв сумочку, принялась разыскивать запропастившиеся куда-то ключи.
— Здравствуй, красавица! — прокатилось по лестнице оглушительное рычание.
Бренда вздрогнула и подняла глаза. Через пролет на лестнице, ведущей наверх, стоял двухметровый лысый человек, затянутый в черную кожу странного однорукавного костюма. На лице его змеилась зловещая улыбка. В руках человек держал большой пакет с хрустящим картофелем. Отправив порцию снеди в рот, он скомкал пакет в кулаке, отбросил его в угол и начал спускаться вниз, лениво перемалывая челюстями пищу.
Сердце Бренды провалилось в пятки. Волна страха холодной мокрой простыней окутала тело, заставляя мелко дрожать и сковывая движения.
Непослушными пальцами она все-таки разыскала ключ, затолкала его в замочную скважину и сделала оборот. Замок щелкнул, но дверь не открывалась. Нужно было сделать еще один оборот. Крюгер продолжал спускаться по лестнице, с каждым мгновением на фут сокращая расстояние между ними. Бренда взвизгнула и чуть не вывернула пальцы, проворачивая ключ в замке. С грохотом, рассыпая содержимое сумочки, она ввалилась в распахнувшуюся дверь.
Хохот приближающегося Крюгера сотрясал лестничную клетку. Бренда упала на дверь, захлопывая ее. Дрожащие руки сами, летая со страшной быстротой, лихорадочно принялись закрывать замки и щеколды, навешивать на петлю цепочку. С трудом переводя дух, она отошла в глубину темного коридора и там замерла, прислушиваясь.
Через секунду сильный удар снаружи заставил металл дверной рамы истошно завизжать. Испуганная Бренда сорвалась с места и пролетела по коридорчику, ведущему на кухню. Второй удар вырвал из деревянной обшивки доски, разнося их в щепки. Крюгер плечом вышиб тонкий дубовый щит в деревянной раме и, просунув в образовавшееся отверстие руку, добрался до замков и быстро сорвал их с двери.
Страх тугим ошейником перехватил горло несчастной девушки. Бренда, не понимая, что делает, со всех ног бросилась бежать вглубь квартиры, пытаясь разыскать в ставшей совершенно чужой обстановке то место, где на полке в большой резной шкатулке она хранила свой револьвер.
Крюгер неотступно шел следом, с легкостью разбивая баррикады, создаваемые Брендой из попадающейся под руки мебели. Орудуя коваными ботинками как строительной гирей для разрушения зданий, он расчищал себе путь, неумолимо приближаясь к Бренде.
Вот и комната с заветной шкатулкой. Бренда пересекла ее одним гигантским прыжком. Холодный металл оружия добавил уверенности, несмотря на то, что она прекрасно понимала всю бессмысленность этого предприятия. Но все равно больше делать было решительно нечего, так что можно было надеяться только на то, что это даст ей время придумать какой-нибудь выход.
Она выставила вперед руки и, взведя курок, направила пистолет на дверь. Крюгер появился в проеме и сделал шаг вперед. Зажмурившись, Бренда нажала на спусковой крючок. Раздался выстрел. Револьвер дернулся в ее руках, задирая ствол.
Открыв глаза, она увидела, сквозь рассеивающийся пороховой дым, что Крюгер по-прежнему стоит перед ней.
— Ты очень невежлива, крошка, — проревел он, выбивая пистолет из ее рук. — Но ничего, я научу тебя хорошим манерам.
Он сгреб отбивающуюся Бренду в охапку и, положив на плечо, понес прочь из квартиры. Она извивалась, пытаясь освободиться, колотила его по спине, царапала лысый череп, но Крюгер лишь хохотал и похлопывал ее по заду огромной ладонью.
Забросив орущую Бренду на переднее сиденье своего серебристого «кадиллака», он повернул ключ и дал полный газ. Автомобиль взревел как бешеный и, дергаясь в припадке, принялся жечь резину шин, удерживаемый на месте мощными тормозами.
— Ну что? — Крюгер повернул голову к девушке и с мерзкой улыбкой спросил: — Ты любишь прокатиться с ветерком?
Бренда вжалась в сиденье и замерла, только одна рука лихорадочно шарила по стенке салона в поисках ремня безопасности. Ничего не находя, она судорожным быстрым движением повернула голову и, взглянув на муфту крепления, увидела, что ремня там нет. Заметив ее взгляд, Крюгер объяснил:
— Мне они не нужны, — и заботливо поинтересовался: — А тебе?
«Кадиллак» сорвался с места и понесся по улице, оставляя на асфальте черные полосы обугленной резины. Резко бросив машину влево, Крюгер выехал на середину заполненной несущимися автомобилями автострады.
— У нас есть немного времени, которое нужно убить. Пусть скакун пока порезвится, — проревел он, отрывая руки от руля и давая возможность машине самой выбирать себе дорогу по полосе движения.
Включенные фары встречных машин казались Бренде ураганом несущихся навстречу шаровых молний, с воем и лязгом пролетавших мимо, обтекая серебряную пулю «кадиллака», готового в любую секунду врезаться в одну из них.
— Ай-ай-ай! — заорал вдруг Крюгер, подражая Бренде.
Он двумя пальцами взялся за руль и ловко повернул его на полный оборот. Машина взвыла, обдирая покрышки до корда. Ускорение размазало Бренду по сиденью, сильно ударив о дверцу, когда тяжелая машина затанцевала в стремительном пируэте посреди трассы. Развернувшись, автомобиль понесся обратно, предварительно снова переехав на встречную полосу движения.
Бренда взвыла почище полицейской сирены, безумными глазами глядя на дорогу и чувствуя, что еще миг — сердце выпрыгнет из ее груди. Крюгер одним пальцем управлял несущимся по ночной дороге автомобилем, разрезая встречный поток гудящих сигналов и визжащих тормозов.
Бренда кричала все громче и громче, а Крюгер вторил ей, превращая испуганный вопль в адский вой.
Неожиданно сбросив газ, он бросил машину на тротуар, по которому шли ничего не подозревающие пешеходы. Люди разбегались в разные стороны с безумным криком, влипая в стены и витрины. Выбегавшие на проезжую часть тут же попадали под колеса проносящихся мимо машин, которые, стараясь избежать трагедии, сворачивали в сторону, врезаясь в фонарные столбы, сталкиваясь с другими машинами… Не успевая затормозить, задние ряды автомобилей натыкались на передние…
Широкий капот «кадиллака», переливаясь в свете рекламных щитов множеством разноцветных бликов, подминал под себя не успевших отскочить людей. Мощный металл бампера подбрасывал тела вверх, ломая ноги. Они взлетали, как игрушечные, и падали на капот. Искаженные ужасом и болью лица калейдоскопом замелькали перед лобовым стеклом, оставляя на нем алые потеки крови.
— Прошу прощения! Извините! — ревел Крюгер каждый раз, когда с машины слетала очередная изуродованная жертва.
Бренда, не выдерживая этого зрелища, закрыла глаза руками и кричала, кричала…
Квартал закончился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24