Вода.
Только сейчас Дусул понял, насколько обезвожено его тело. Это была уже не жажда. Внутри была такая же пустыня, как и снаружи.
Но самое страшное, что пустыня царила во всем теле. Оно настолько высохло, что остался только скелет, обтянутый пергаментом кожи, которая посерела и была иссушена так, что даже солнечные ожоги, лопаясь, не кровоточили, а лишь выпускали капельку бесцветной жидкости и тут же затягивались, образуя уродливые, неразглаживающиеся рубцы. Самым страшным было, однако, другое: начавшие подсыхать глаза видели все хуже и хуже. Превозмогая боль во всем теле, он поднялся на ноги и, шатаясь, вошел во двор уничтоженного форта. Когда именно произошло сражение, определить было невозможно. Остовы строений успели зарасти чахлой травой, выгоревшей под беспощадными лучами. Она окутывала все вокруг призрачным желтым туманом.
Дусул обошел развалины по периметру. В квадрате фундамента одной из сгоревших построек он обнаружил целую гору лошадиных и человеческих костей. Похоже, индейцы после битвы собрали сюда все трупы бледнолицых. Очертания фундамента указывали на то, что это была конюшня. Лошади, скорее всего, сгорели во время внезапно начавшегося пожара, пока люди сражались. Обогнув незаросшую могилу, Дусул оказался рядом с небольшой деревянной постройкой.
Странник растащил в стороны верхние доски, перевесился через разбитые обгорелые бревна сруба заброшенного колодца и заглянул вовнутрь. Из темного провала пахло сыростью и гниющей древесиной. Это был настоящий фимиам, и Дусул двинулся навстречу божественному запаху жизни. Ноги сами по себе распрямились и, перевалившись через край, он упал в прохладный мрак колодца. А потом пил, пил, пил… Вода холодным потоком вливалась в тело, впитывалась кожей… Он отмокал, приобретая свой прежний вид, наливаясь водой, как воздушный шар воздухом, пока не превратился вновь в высокого и крепкого чернокожего.
Сознание вернулось резким ударом. Перевернувшись на спину, он посмотрел наверх. В квадрате колодца было видно ночное небо, на котором горели яркие звезды. И в то же мгновение в его мозгу, обжигая сознание, вспыхнула мысль: «Меч»!
Развязав на груди узел, он сбросил с плеча тонкую веревку и вынул из-за спины большой тряпичный сверток, в котором хранилось самое ценное, что было у него. Размотав грязные тряпки, Дусул извлек из них большой ятаган.
Вставив широкое лезвие в щель между бревнами, он подтянулся на нем, цепляясь пальцами рук и босых ног за скользкую от сырости обшивку колодезного штрека. Перемещая меч и упираясь в стены руками и ногами, Дусул постепенно выбрался из колодца, используя меч как опору.
Над прерией висела ночная прохлада. Он прошел всего ярдов десять, не больше, и опустился на траву, поглощенный внезапно набросившимся на него с яростью бешеного льва сном. Спал он до тех пор, пока приближающееся фырканье и топот конских копыт не разбудили его.
Дусул подскочил, крепко сжимая в руке оружие. Солнце уже выползло из-за горизонта и висело в белой дымке, пытаясь разогнать свежесть ночи. Он осмотрелся. Пегий жеребец мирно пасся неподалеку от него. В дорогой сбруе с серебряными накладками, покрытый красной попоной, он скорее походил на ярмарочное животное, чем на коня, который привез своего хозяина черт знает куда через всю пустыню. Владельца, однако, нигде видно не было.
«Неужели приблудился?» — мелькнуло в голове Дусула.
Но сам же с собой не согласившись, он принялся оглядываться с двойным энтузиазмом. Во-первых, конь был упитанный и бодрый, щипал траву и не рвался к колодцу, а во-вторых, страшно заболело в груди, а это кое-что значило.
Квадратная фигура внезапно возникла возле Дусула, словно выросла из-под земли. Человек был среднего роста, с невероятно широкими плечами, укутанный в длинный, до пят, лазурный плащ; опять же — рыжие волосы, зеленые глаза…
— Доброе утро, — громко произнес незнакомец. — Наконец-то ты пришел. Я жду тебя здесь уже почти год. Я рад.
Он сбросил плащ, под которым обнаружилось крепко скроенное тело, одетое в короткую тунику. Потом вскинул руку, и Дусула отбросило назад волной боли, от которой ему пришлось зажмуриться и стиснуть зубы, чтобы не закричать. Глухо простонав что-то нечленораздельное, Дусул собрался в комок и приготовился к отражению последующих атак.
Незнакомец хрипло рассмеялся. Только теперь Дусул заметил в его руке короткий римский меч.
— Я вижу, что ты узнал меня, — незнакомец радостно улыбнулся, — и тоже рад долгожданной встрече. Пока мы не начали, я хочу тебе передать привет. От твоего учителя. Он мертв. Я убил его, и он почти не сопротивлялся. Он знал, что я сильнее его, а значит, сильнее тебя. Поэтому пора приступать.
Холодная волна прошла по спине Дусула. Не произнеся ни звука в ответ, он набросился на человека в тунике, бешено вращая ятаганом. Бой длился считанные секунды. Зазвенели, сходясь, клинки, рассыпали звон металла над пробуждающейся ото сна прерией. Люди двигались быстро и бесшумно. Создавалось впечатление, что две сверкающие иголки мелькают в руках невидимой швеи, сшивая прозрачный жаркий воздух, а за ними мелькают две нитки. Черная и белая.
Разрубленное пополам белое тело упало на песок, заливая его потоками крови. Дусул отошел в сторону, отирая пот со лба.
Серебряные молнии и голубые искры окутали лежащего, подтягивая половинки друг к другу. Резкий поток обрушился на чернокожего, сбивая с ног, поднял с земли тучу пыли и человеческие останки и, поддерживая, соединил в одно невредимое тело. После этого, свернувшись в воронку, ветер стих так же внезапно, как и возник.
— Ты самонадеян и глуп, асарус, — взревел восставший противник, поднимая с земли свой короткий широкий меч.
Битва закипела с новой силой. Ятаган скользнул по рукоятке вражеского меча. Оружие выпало из рук белого воина, пройдя одним молниеносным рывком сквозь отрезанные и моментально вновь выросшие пальцы.
— Хаким Уль-Ислам меня многому научил, — прошипел Дусул. — Ты сам сегодня убедишься в этом!..
Дусул занес над головой свое оружие. Рыжеголовый отскочил, мгновенно оказавшись с другой стороны лежащего на земле римского меча и увернувшись от страшного удара. Дусул заметил его движение и остановил клинок на полпути. Резко изменив направление, он бросил лезвие вдогонку ускользающему противнику, который, упав на корточки, уже протянул было руку к рукоятке. Сталь ятагана со свистом рассекла воздух и вонзилась в тело, раскалывая шейные позвонки.
— Мы так и не успели познакомиться поближе, — выдохнул Дусул, опускаясь на землю возле отрубленной головы, — но, честно говоря, я не жалею.
В эту секунду ударила молния, и форт вспыхнул новым пожаром. На этот раз горело все, что только могло гореть: трава, останки строений и ограды, даже земля.
Пегий конь поднялся на дыбы, громко заржал и бросился прочь, испуганный пламенем.
Дусул сидел на песке, не обращая внимания на облизывающие его оранжевые языки, и смотрел на распадающееся в огне обезглавленное тело.
Когда шквал огня стих и по черному пепелищу зашелестел вечерний ветер, чернокожий собрался уходить, но как только он попытался встать, узкий голубой клинок коснулся его подбородка.
— Я тогда тебя чуть не убил, — проговорил Рассел заплетающимся языком.
— Да, это было почти так, как сегодня. Но в тот раз мы еще не были знакомы, — напомнил Датворт.
— Черт побери, ради этого стоило переплыть океан. Ты знаешь, я чертовски рад, что мы тогда договорились. В конце концов, ты совершенно прав, что приятнее вместе пить, чем вместе драться.
— Там, где дело касается выпивки, — согласился Датворт, — я большой специалист.
Рассел кивнул, голова его соскочила с подставленной под нее ладони и безвольно качнулась, чуть не ударившись об стол. Негр залился смехом, но пошатнулся на стуле и, запутавшись в своей широкой одежде, чуть не упал. Рассел тоже рассмеялся.
— Послушай, Мак-Лауд! — предложил Датворт. — Я не привык бросать начатое дело. Давай продолжим?
— Давай, — чтобы не испортить так славно начавшийся день. Мы встречаемся не так часто, и было бы обидно…
Крюгер отодвинул стальную решетку лифта и вышел в узкий коридор, который вел к холлу и выходу из гостиницы. В отеле сегодня отмечали один из ежедневных праздников — и поэтому вонь была невыносимая. Запах спиртного и табачного перегара висел настолько плотным занавесом, что резал глаза, и неискушенный в посещении подобных мест человек запросто мог бы лишиться чувств. На полу были разбросаны окурки, валялись пьяные полуобнаженные люди. Они валялись в номерах и коридорах, никому не нужные, но и никому не мешающие.
Крюгер переступил через распростертые тела, пробираясь к выходу. Он был сосредоточен как никогда и в держал руке свой маленький чемоданчик, похожий на те, в которых носят инструменты. Лицо его было даже бледнее обычного.
Портье по-прежнему сидел в кресле, закинув ноги на стойку, и пустыми глазами смотрел в хрипящую развалину телевизора. Заметив своего жильца, парень лениво сплюнул погасший окурок и, продолжая смотреть «ящик», процедил:
— Как тебе понравилась Кенди?
Крюгер остановился и медленно повернул голову. Почувствовав на себе его тяжелый взгляд, парень опустил ноги и, забегав глазами по холлу, вжался в кресло. Гигант медленно подошел к стойке, деловито перевесился через нее и схватил тщедушного человечка за голову, которая полностью поместилась в его огромной ладони. Тот взвизгнул от боли и, подаваясь вверх, последовал за рукой Крюгера.
— Чтобы ты ко мне больше вообще никогда не обращался! Ни по какому поводу! Не разговаривай со мной! — проревел Крюгер прямо в перекошенное от страха лицо. — И никого ко мне не присылай. Никогда. Понял?
— Я-я-я хотел… только… — жалобно промямлил парнишка.
Пальцы огромной руки сжались, грозя раздавить челюсть.
— Чтобы ты больше со мной никогда не разговаривал, — четко выговаривая каждый слог, повторил Крюгер. — Ты все понял?
Портье часто закивал.
— Ну, хорошо, — постоялец разжал тиски.
Парень отлетел головой в шкафчик с ключами и, едва дыша, проводил Крюгера долгим злым взглядом. Когда тот вышел, портье расправил чахлые плечи и, тыча в сторону ушедшего трясущимся грязным пальцем, заверещал, брызжа слюной:
— Надеюсь, сукин сын, тебе голову оторвут и в задницу засунут!
Вечно сидящий возле стойки старик-негр захохотал и прикрыл лицо газетой, которую всегда читал.
— А ты что смеешься? — взревел портье.
Он постепенно приходил в себя. Чем больше времени проходило с момента его унижения, тем громче он орал, пытаясь хоть как-нибудь восстановить утраченный престиж.
Негр сунул в рот горлышко бутылки с пивом и сделал несколько больших глотков. Затем, протерев рукавом рубахи пухлые губы, он проговорил, давясь от хохота:
— Смотри, Венто, этот мужик сам кому хочешь и что хочешь в задницу вставит. А ты, похоже, ему понравился.
— Слушай, — портье прищурился, — ты вообще заткни пасть, дерьмовый специалист по чужим задницам!
Негр поднял глаза, сделал дурашливо-перепуганную физиономию и вновь издевательски расхохотался.
13
Кроваво-красный «БМВ» с ревом несся по центральной автостраде. Мощный восьмицилиндровый двигатель гудел, как взлетающий самолет, перекрывая гремящую внутри салона музыку. Проскочив на красный свет, Майкл бросил машину резко влево, чуть не врезавшись в застрявший на перекрестке фургон, и, свернув, покатил по тускло освещенной улице, густо облепленной рекламой и вывесками ночных баров и увеселительных заведений, с лениво прохаживающимися возле них по тротуару в поисках подходящего клиента образцами женских услуг.
Уменьшив скорость, он поднял с бокового сиденья свой верный «узи» и, отделив магазин, проверил его содержимое. Майкл умел обращаться с оружием. Он вообще много чего умел…
Через полуоткрытое окно послышались странные звуки, похожие на шум работающего кузнечного пресса. Инстинктивно Майкл бросил взгляд в ту сторону, откуда шел странный звук. В желтом свете фонарей в небольшом переулке мелькали две тени…
Мечи с невообразимым грохотом встречались над головами противников, подобно молниям сверкая в мутном свете уличных фонарей. Крюгер неумолимо наступал, тесня Датворта к большой куче пустых картонных коробок и различного хлама, наваленного посреди переулка. Негр с трудом сдерживал тяжелые удары эспадона, усиленно орудуя ятаганом.
Майкл взвел затвор автомата и пробормотал:
— А ну-ка, посмотрим…
Длинной перебежкой он приблизился к сражающимся, прячась за бортами мусорных контейнеров. Он никогда не видел ничего подобного, хотя повидал на своем веку много разных сражений. Это было как в кино, словно он смотрел исторический фильм, в котором придурки-режиссеры перепутали декорации: почему-то оставили в кадре забытый на площадке после фильма о трущобах антураж.
Два огромных парня в каких-то непонятных одеяниях дрались на мечах. Зачем — Майкл понять не мог, и поэтому он, прижав к груди «узи», вышел из-за бака и заорал:
— Какого черта? Что здесь происходит?
Но дерущиеся не обращали на него ни малейшего внимания, продолжая осыпать друг друга мощными ударами.
Крюгер отбил выпад Датворта и, развернувшись, мощным ударом смахнул наконец голову негра с плеч. Ятаган выпал из мертвой руки, звякнув об асфальт. С глухим стуком упала голова. Крюгер опустил оружие и торжествующим взглядом окинул молча наблюдавший за сражением переулок.
Тело еще мгновение постояло на ногах, после чего медленно опустилось на землю, разбрасывая руки.
Видавшему и не такое Майклу вдруг сделалось не по себе. Направив на двухметрового гиганта ствол автомата, он с остервенением надавил на спуск. Грохот автоматной очереди разрезал наступившую тишину. «Узи» бился в руках долгой истерикой. Пули врезались в живот Крюгера, разрывая в клочья футболку под черной кожаной курткой и окрашивая ее в алый цвет. Не удержавшись на ногах под шквалом свинца, победитель этого страшного поединка повалился спиной в картонные коробки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24